– Это точно, столица… – Князь на секунду задумался. – Дай-ка мне военного атташе.
Горох нажал на приборной панели пару кнопок, и между водительской кабиной и салоном поднялась прозрачная перегородка, а на ней, как на экране, возникло изображение подтянутого военного атташе. Даже в цивильном костюме он выглядел готовым к высочайшему строевому смотру, а взгляд его светился вниманием и готовностью выполнить любую задачу. Служба в посольстве на Земле считалась вершиной любой дипломатической, да и военной карьеры. За исключением, пожалуй, таких вершин, как первый министр или воевода. Попадая на столь теплые места, люди держались за свои портфели руками и ногами. Впрочем, никаких претензий к сотрудникам посольства Каллисто на Земле у Сергея не было. Работали они не покладая рук, лишнего не болтали, а сведения поставляли только самые проверенные и объективные.
– Ваша светлость, – атташе коротко, по-военному, поклонился.
– Иннокентий Семенович, – князь милостиво – уголками губ – улыбнулся. – Укрепите линию, пожалуйста…
Атташе протянул руку куда-то за кадр, и краски видеокартинки стали ярче, а контуры изображения резче. Это означало, что связь теперь осуществляется по гиперлинии и перехватить разговор практически невозможно.
– Слушаю вас, Сергей Павлович.
– Мне нужно установить наружное наблюдение за Бородачом.
– Понимаю. – Атташе снова протянул руку и что-то переключил. – Я позволил себе задействовать наш спутник связи. Он – вы, наверное, в курсе – осуществляет не только… э-э… прямые функции. Извольте, вот крупный план кварталов вокруг Кремля… «Волк», если мне не изменяет память?
– Не изменяет. Память.
– Машина для столицы редкая… Да, конечно, вот она. Движется по набережной.
– Спутника будет мало. Мне нужно знать, с кем он намерен встретиться.
– Я уже поднял техническую бригаду. Через пять минут они сядут «Волку» на хвост… простите за ответный каламбур.
– Хорошо. – Сергей помассировал виски. – Я скоро буду у вас. Андреев на месте?
– Согласно утвержденному вами годовому плану, господин посол ведет переговоры с Африканской Алмазной компанией. Он сейчас в Йоханнесбурге. Я сообщил ему о вашем прибытии, он готов вылететь немедленно.
– Не надо, – Сергей покачал головой. – Приготовьте, пожалуйста, свежий отчет и передайте послу, чтобы не торопился. Я не намерен задерживаться на Земле…
Вообще-то, прилетая по менее щекотливым делам, Преображенский нередко задерживался в столице хотя бы на день-другой. Она того стоила. Даже если не принимать в расчет богатейшую гамму развлечений, здесь было просто приятно находиться. Красивейшая архитектура, умелая планировка и подсветка проспектов, яркие, разноцветные фигуры объемных роликов, нескончаемые потоки самых невероятных машин, кажется, тысяч моделей, движущихся в небе и по земле в различных направлениях и на разной высоте… Повсюду огни, звуки, голоса, смех, музыка, мелодичные и не очень сигналы машин, перекличка программ сотен инфоканалов… И бесконечное количество людей. Они деловиты, они расслабленны, они спешат и гуляют, смеются и беседуют, они скучают на тротуарах, движущихся по ажурным арочным виадукам, и веселятся на тротуарах обычных, асфальтовых. Они что-то оживленно обсуждают, входя в вагоны экспрессов и выходя из них на платформы, с которых их уносят в разные стороны те же медлительные эскалаторы-тротуары, платформы-пролетки, такси, многоместные корпоративные экипажи и частные автолеты. Люди забредают в ресторанчики, выходят из магазинов, сидят на газонах и парапетах уровней-балконов, беспечно болтая ногами, поднимаются в капсулах наружных лифтов на немыслимые высоты небоскребов и спускаются на грешную твердь. Они движутся по самым разным делам или без дел, они едят, пьют, целуются, танцуют и поют. Потоки людей то и дело закручиваются в водовороты, то у открытой концертной площадки, то напротив кафе, где дает концерт очередная шоу-звезда или просто кто-то играет живую музыку. Они то и дело ныряют в колодцы и лабиринты жилых комплексов, выныривают оттуда и снова ныряют… И это бесконечное движение, эта жизненная суета Столицы Всех Миров не прекращается ни на секунду. Над ней меняют цвет и декорации небеса – от солнечной синевы до лунно-звездной черноты, – но ритм жизни города от этого почти не меняется. Чуть смещаются акценты, днем активнее деловые кварталы, а ночью развлекательные, но в целом столица не умолкает ни на миг…
Куда до нее патриархальной и неторопливой Каллисто, где все словно застыло лет триста пятьдесят назад и так и живет по законам этого моментального снимка… Где активное движение можно увидеть лишь на рынках да вокзалах… Где плавная, спокойная, рациональная и неторопливая жизнь считается главной составляющей счастья…
Что и говорить, каким-нибудь мыслителям на Каллисто было, наверное, комфортно, но людям более «приземленным» прокисать в провинциальном болотце не доставляло особого удовольствия, и они всеми силами рвались на Землю. И было таких мятущихся душ на спутнике не так уж мало. И правитель Каллисто тоже был среди них, хотя во всеуслышание о своей тайной любви к земным соблазнам он, конечно, не распространялся…
На крыльце посольства Преображенского встречали все ответственные сотрудники. Возглавлял делегацию, конечно же, Иннокентий Семенович Панин, военный атташе, а в отсутствие посла – исполняющий его обязанности. Сергей, которого после аудиенции в Кремле мучила головная боль, вяло поздоровался с секретарями, сделал ручкой прочим клеркам и принял рапорт от начальника охраны – бравого подполковника отдельной десантной бригады. Покончив с формальностями, он поднялся в свой кабинет и устало плюхнулся в кресло.
В комнате все было как и три месяца назад, когда Преображенский работал здесь над договором с принцем Энтони, хозяином земного удела Англия. Формально эта территория Великого Княжества имела статус независимой – такой же, как у спутников или Колоний, – и многие столичные договоры приходилось дублировать в переложении на Англию. Почему было не заключать сразу единый договор, например, «о дружбе с Великим Княжеством Земля и княжеством Англия», не мог объяснить никто, даже сам Энтони – парень в общем-то не кичливый… С тех пор прошло три месяца, но в кабинете ничего не изменилось. Здесь, несомненно, протирали пыль и поливали цветы, однако книга на столе так и была раскрыта на сороковой странице, а лазерное перо до сих пор служило закладкой в толстом юридическом справочнике.
Неприкосновенностью кабинета Сергей остался доволен. Он откинул голову на подголовник кресла и развернулся к дверям. В дверях стоял Панин, а за его плечом – безукоризненно крахмальный официант.
