Старший опять заколебался. В нем явно происходила внутренняя борьба, но в глазах окружающих он читал откровенную враждебность.
— Мы погибнем. С нами все кончено. Хотя вы об этом еще не знаете. В городе через несколько месяцев, а в лучшем случае через год все перестанет функционировать. Механика наша не вечна, к тому же нет средств ее ремонтировать, а тем более создавать новую. Во многих местах города мы уже обнаружили повреждения и разрушение ряда линий. Запасы питания тоже не вечны, и нас ждет голод. Однажды все это остановится и начнется агония, медленная, ужасная агония в сумерках этой подземной тюрьмы, в которой мы и сейчас выживаем с трудом.
Он посмотрел на коробку и добавил:
— Группа, к которой я принадлежу, приняла бесповоротное решение: сократить наши страдания и приблизить всеобщий конец. Видите, я от вас ничего не скрываю. Как только наступит ночь, детонатор подорвет гигантскую бомбу, которую мы создали при помощи изотопов, обнаруженных роботом в руинах арсенала, что остались от последней войны. Все готово.
Он обошел Дока, чтобы забрать механизм, но Пат, подскочив, помешал ему это сделать.
— Нет, — громовым голосом воскликнул он. — Я никогда вам не позволю сделать это.
— Вы боитесь смерти?
— Я просто нахожу ее абсурдной, если в ней нет необходимости.
— К несчастью, решать это не нам. Ведите себя достойно, дети мои. Мне нужна коробка.
Пат среагировал резко и быстро. Перехватив коробку — детонатор, он хватил ее об пол и стал топтать, давая выход своей ярости и гневу, которые уже долгое время распирали его.
Профессор Грин, глядя на эту вакханалию, побледнел и издавал какие — то рыдающие звуки, в то время как содержимое коробки разлеталось по полу.
Все это произошло столь быстро, что он не смог вмешаться.
Наконец его прорвало, и он заорал:
— Вы с ума сошли… это была наша единственная надежда…
Но тут его прервал Док:
— Если бы вы только соизволили послушать сначала нас!
Грин даже не взглянул на него, а Док между тем продолжал:
— Надежда на спасение, о которой вы говорили, как о чем — то несбыточном, у нас в руках. Именно мы…
Грин молча отвернулся.
— Оставьте меня. Вы не понимаете, что несете…
— Но у нас есть доказательства.
Грин отшатнулся и еще больше побелел от злобы. Он больше не хотел ничего слушать, ослепленный ненавистью и собственной беспомощностью.
Потом он взревел:
— Будьте вы навечно прокляты! И уж об этом — то я позабочусь.
Он резко повернулся и скрылся в проходе, увернувшись от попытки Дока задержать его.
Все на какое — то мгновение застыли, затем Ус и Проныра в свою очередь кинулись в отверстие.
Когда они через минуту вернулись, на их лицах было написано глубокое разочарование.
Конец прохода охраняли трое вооруженных Старших, и проскочить дальше не было никакой возможности.
Пат нахмурился и привлек к себе Карэн.
— Я догадываюсь об их намерениях, — проговорил он сурово. — Они хотят прикончить нас, боясь, чтобы мы не сорвали их планы.
Он обежал взглядом небольшой зал, но другого выхода там не было, и он знал об этом. Просто ему нужно было время успокоиться и привести в порядок свои чувства.
В этот — то момент снизу из — за уступа прозвучал голос:
— Скорее сюда. Следуйте за мной!
Они бросились туда и с трудом разглядели выглядывающего из углубления в полу человека.
— Не бойтесь ничего. Меня зовут Фэтс. Я все слышал и хочу вам помочь.
Пат склонился и посмотрел на незнакомца. У того было симпатичное лицо и простодушная улыбка.
— Что ты делаешь в этой дыре?
— Это просто забытый и заброшенный проход, а я из тех немногих людей, которые о нем знают. Мы затыкаем ее в дни, когда собираемся здесь. Это наш секрет.
— Куда он ведет?
— В старые склады химической продукции возле пятого сектора. Поспешите, чтобы ваше бегство не смогли сразу обнаружить.
Больше они не задавали никаких вопросов, и каждый по очереди нырнул внутрь узкой дыры, ориентируясь на голос Фэтса, который шел впереди.
Темнота была почти полная, и приходилось пробираться ощупью, спотыкаясь на каждом шагу. Иногда проход становился настолько низким, что приходилось становиться на четвереньки.
Этот путь продолжался несколько сотен метров. Потом опять прозвучал голос Фэтса. Он исходил из отверстия, ведущего в старые склады. Воздух был тяжелый, влажный и наполненный неприятными запахами.
— Здесь мы в безопасности, — проговорил, тяжело дыша, Фэтс. — Но все же лучше соблюдать осторожность. В глубине подземелья имеется дыра, ведущая в центральный проход. Я это точно знаю.
— Спасибо тебе, — выдохнул Пат, — но в любом случае мы приговорены.
— Да, я все слышал.
— Они не простят нам того, что мы о них знаем.
— В этом я не сомневаюсь.
— А ты сам — то не боишься?
Ответа Пат не дождался и обратился к своей группе:
— Я полагаю, что выбора у нас нет. Для нас теперь нет места в этом городе. С того момента, как мы узнали о возможности выбраться на открытый воздух, единственное возможное решение — это бежать.
— Пат, подожди, это же невозможно. Мы там никак не выживем, — возразил Проныра.
— А я вот думаю: почему? — проворчал Док. — Наши организмы ведь не отличаются от организмов древних. А они — то жили. Так что я согласен с Патом.
— Я тоже, — в один голос сказали Пегги и Мира.
— Я пойду с вами, — поддержал Ус в свою очередь. — Представьте себе, я об этом мечтал с самого рождения.
— Мы не можем уйти просто так, не предупредив других о намерениях Грина. — Голос Карэн позволял догадываться о чувствах, которые ее обуревали.
— Эта наша жертва будет бесполезной, — прошептал Пат. — Должно быть, уже давно подняли тревогу, и нас схватят прежде, чем мы сумеем это сделать.
Он повернулся к Фэтсу:
— А ты пойдешь с нами?
— Конечно, если возьмете. Я ведь в курсе ваших дел, так как слышал все разговоры. И знаю ваш секрет.
— Ну что ж. Тем лучше. У нас есть запасной комплект одежды, который должен быть тебе впору.
— Спасибо, Пат, но я все думаю о том, что сказала твоя спутница. Почему же Старшие не хотят даже выслушать вас?
Пат в темноте вздохнул.
— Потому что мы восстаем против бездействия и безразличия, потому что хотим открыть новые окна на новые горизонты, потому что Старшим не нравится наше отношение к миру… Потому что мы осознаем окружающее таким, каким они его больше не понимают и не хотят понимать. Для нашего поколения время уже перестало быть связано с тем возрастом, которого мы достигли. Они сами решили, что часы их сочтены, так что им наплевать на то, как мы дышим и задыхаемся. Мы становимся их кошмаром.
