он, спустя сорок минут, был добит торпедами эсминца «Гавриил». Сразу после того, как на «Азард» и «Самсон» сняли с него остатки экипажа. Именно эти три эсминца еще час назад удирали от немецких крейсеров, прежде получив некоторые повреждения в сражении с одноклассниками визави. Потому они и были оставлены Эссеном для проведения спасательных работ с последующим приказом присоединиться к группе арьергарда.
Второй же жертвой «Измаилов» стал однотипный с первой «Бремен». Не желая распылять свои главные силы в погоне за какими-то малыми крейсерами, Николай Оттович, в приказном порядке ограничил ход линейных крейсеров 22-мя узлами, чтобы, пусть и с натугой, но шедшие следом линкоры могли за ними поспевать. Именно это позволило двум германским турбинным крейсерам удрать от верной смерти, тогда как уже недостаточно прыткие старички, вошедшие в строй еще во времена Русско-Японской войны, оказались обречены. Как бы ни старались механики и кочегары «Бремена», сколь бы великие силы они ни прикладывали, выжать из машин своего корабля скорость свыше 21,5 узла они не смогли. Единственное, чего им удалось добиться — это заставить аж 8 российских дредноутов побегать вслед за «Бременом» целый час. Ну и потратить 77 крупнокалиберных снарядов. Закончилось же все прямым попаданием в машинное отделение, после которого заметно охромевший бронепалубный крейсер был скоро нагнан и добит двумя залпами, произведенными практически в упор — с расстояния всего в полторы мили. Он, конечно, не пошел на дно в ту же секунду. Однако находившиеся при линкорах эсминцы быстро довершили незаконченное дело, всадив в агонизирующий, но продолжавший отстреливаться, корабль противника еще две торпеды. И только после принялись за спасательные работы.
Тем временем случилась первая потеря немцев в среде эсминцев. То, что их легкие крейсера смогли спугнуть и начать загонять какую-то часть русских миноносных кораблей, вовсе не означало, что уже рассыпавшаяся на несколько отдельных очагов свара миноносников завершилась, как по мановению волшебной палочки. Вовсе нет! Словно первостатейные борцовские собаки они все так же продолжали «грызть» друг друга, не желая отпускать противника. Моряки Кайзерлихмарине вполне логично рассчитывали на скорый подход своих крейсеров, которые они уже даже смогли лицезреть своими собственными глазами, отчего и продолжали отчаянно сражаться. Не менее отчаянные моряки Российского Императорского Флота, в свою очередь, прекрасно знали какие грандиозные силы подходят вслед за ними и не видели для себя особой проблемы немного потерпеть. Тем более, что сила была как раз на их стороне, ведь против пятнадцати 88-мм пушек они пускали в ход шестнадцать 120-миллиметровок Канэ. Долго ли, коротко ли, но, как со временем выяснилось, они оказались позабыты всеми. Где-то там, в невидимых им далях, грохотали выстрелы, а тут… тоже грохотали выстрелы, но звуком потише и мощью пожиже. Вот только с каждым очередным десятком выпущенных снарядов все больше увеличивалось количество погибших моряков и получаемых миноносными кораблями повреждений. Запарил от взрыва в котельном отделении и тут же начал отставать от своих товарищей S36. Постепенно садился носом в воду затапливаемый через две подводные пробоины «Забияка». Сильно горел в центральной части S33. Чудом увернулся от выпущенных в его сторону торпед «Победитель», теперь вынужденно играющий роль догоняющего. Все остальные тоже щеголяли, кто надводной, а кто и подводной пробоинами. Пусть не от полноценного попадания снарядом, а от осколков. Но, тем не менее, повреждения множились, включая замолкавшие орудия. Точку же на этом, отдельно взятом, противостоянии поставил взрыв торпед на борту германского эсминца S31. Судя по всему, в торпедный аппарат или непосредственно рядом с ним угодил 120-мм фугас, и очень капризная боевая часть торпеды детонировала, что вообще-то являлось головной болью германского флота. Их самоходные мины то вовсе не взрывались, даже поражая цель, то самоподрывались от какого-то чиха. Так в Северном море уже погиб один и был сильно поврежден другой эсминец как раз из-за самопроизвольного взрыва находящихся на борту торпед. Очередным же подтверждением данного неприглядного для немцев факта стало уничтожение S31, спасти который в складывающейся ситуации не представлялось возможным вообще никак. Завершился же этот акт сражения данного дня отстрелом с трех оставшихся германских эскадренных миноносцев всех сохранившихся торпед в сторону противника, после чего две группы разбежались в противоположные стороны. Одни — уклоняясь от настигающей их под водой смерти, вторые — убегая от слишком зубастого в плане артиллерии врага.
А время-то меж тем не останавливало свой бег, и опасность появления германских субмарин тем более остро вставала перед эскадрой адмирала Эссена, чем ближе его корабли подходили к Данцигской бухте. Дредноуты, конечно, оберегала находящаяся в его ордере дюжина сторожевых кораблей оборудованных сонарами и вооруженных глубинными бомбами. Вот только с учетом количества одних только своих кораблей, все море вокруг полнилось сплошными звуками работы турбин, паровых машин и винтов, вычленить из которых постукивание двигателей внутреннего сгорания моторов субмарин виделось ну очень непростым занятием, не говоря уже о тихом гуле электродвигателей. Его линейные корабли, конечно, изначально были спроектированы так, чтобы стойко переносить не одно и даже не два поражения торпедами. Однако рисковать впустую, не имея должной цели, не хотелось. А цели-то как раз не наблюдалось! Минирование подходов к Данцигу оказалось сорвано, отчего лезть туда более не имело смысла. Противник уже точно знал о нахождении его дредноутов в данных водах, чем мог воспользоваться. Ведь никогда не следовало забывать, что у того в строю имелось с четверть сотни современных кораблей линии. И неожиданная встреча с ними всеми было последним, о чем мог бы желать Николай Оттович. К тому же, Андреевский флаг был всем продемонстрирован близ берегов Германии, а два немецких крейсера отправились на встречу с Нептуном. Потому, не решившись дергать тигра за хвост слишком уж сильно, он отдал приказ на возвращение обратно в Рижский залив с проходом через Мемель, близ которого требовалось прихватить с собой минный караван. Так не случилась весьма возможная первая встреча российских и германских линкоров, поскольку последние вышли из акватории Данцигского залива лишь через час после того, как русский флот отвернул в обратный путь. Быстрее просто не успели развести пары. Теперь же наступала очередь Кайзерлихмарине прийти незваными в гости к своему соседу.
— И как вам первый боевой успех бывших сослуживцев? — с началом войны, что у Иванова, что у Протопопова, нашлось немало срочных дел, связанных с их многочисленными активами и организацией производств, от того встречались они редко, всего раз в месяц. Эта же встреча была третьей по счету, и не обсудить недавнюю победу Балтийского флота, виделось попросту невозможным.
— Вы знаете, Иван Иванович, не хотелось бы принижать достижения Николая Оттовича, однако заявить потопленными два старых бронепалубника и один эсминец врага, с учетом привлечения всех сил вверенного ему флота — это, мягко
