мгновение, поднимая песок в воздух и превращая его в настоящий шторм. Мелкие камни взлетали в воздухе, создавая ощущение, будто весь мир начал вращаться вокруг нас. Глаза слезились, да и дышать становилось всё труднее.
Разглядев в десятке метров от нас небольшую дюну, я принял решение не прятаться возле неё. Лучше уж после грозы откапываться из-под обычного песчаного наноса, чем из-под сместившейся дюны. Времени на окапывание палатки почти не осталось. Я бросил Тайпану в спальном мешке перед собой и дал команду Гемосу:
— Накрываемся палаткой, прижимая края своим телом.
— Я кольцом могу свернуться, — подал он здравую идею, ведь его размеры, в отличие от моих, могли варьироваться.
— Сворачивайся!
Спустя пару минут мы оказались внутри небольшого колодца из колец змеиного тела. Над головой завывал ветер, перенося по пустыне тонны песка. Где-то совсем рядом сверкали вспышки молний. Им вторили громовые раскаты. Если бы здесь и сейчас открылись порталы вторженцев, мы бы даже не заметили этого.
На всякий случай я выпустил дар в поисках крови, чтобы к нам никто не смог скрытно подобраться. Но это была излишняя предосторожность. Я бы посмотрел на тех суицидников, кто рискнул бы перемещаться по пустыне в сухую грозу.
— Почему мы в колодце? — послышался тихий голос Тайпаны. А может быть, и не тихий, но за раскатами грома я его едва расслышал.
— Сухая гроза бушует. Прячемся, — коротко ввёл я аспиду в курс дела. — Как самочувствие?
— Уже лучше, — Тайпана поглубже забралась в спальный мешок. — Представляешь, мне показалось, что из тебя вылезла какая-то чёрная дрянь и напала на меня.
— Я не дрянь, я Гемос, — обиженно просопел змей. — Вот так и спасай богинь всяких, никаких тебе благодарностей. Одни оскорбления и расстройства от этих женщин!
Аспида тихо ойкнула и с головой нырнула в спальник, будто это могло её спасти.
Следующие слова Гемоса заглушил треск молнии, ударившей где-то совсем рядом с нами. Последовавший за этим громовой раскат оглушил, видимо, поэтому ни я, ни Гемос не сумели определить, что последующий треск уже раздавался не только над нашими головами, но и под слоем песка. А ещё спустя секунду мы втроём ухнули в пропасть.
В этот раз для разнообразия приземление вышло мягким. Всё потому, что я успел провести частичную трансформацию и отрастить крылья. В спальник с Тайпаной удалось вцепиться только каким-то чудом. А вот Гемос рухнул во тьму с громкой и цветастой руганью, оборвавшейся звонким шлепком.
— Ты живой? — крикнул я в темноту. Куда бы мы ни провалились, там темно было хоть глаз выколи. К тому же прелести добавлял сыплющийся сверху песок. Но, судя по глубине пролома, быть погребёнными заживо нам не грозило. — Гемос? — позвал я повторно, так и не дождавшись ответа от симбионта.
— Живой, форму восстанавливал, а то кляксой особо не поболтаешь.
— Что там внутри? — зрение постепенно подстраивалось, но даже с учётом этого разглядеть что-либо с высоты больше тридцати метров было проблематично.
— Эм… — запнулся симбионт, и послышался звон черепков, будто он громил посудную лавку. — Как будто много глиняной посуды. Или черепицы. Битой.
Мы спускались всё ниже, уже даже Тайпана высунула голову из спального мешка, пытаясь разглядеть хоть что-то во мраке. Всё же женское любопытство всегда давало фору любому страху.
— Ай, да гори оно всё! — не вытерпела аспида и попыталась запустить перед нами шарик розового света, но тот быстро зашипел и погас. Зато во мраке один за одним начали вспыхивать тусклые светильники.
«Это Тайпана приказ что ли отдала для освещения?» — мелькнула у меня мысль.
Свет был бледным, словно это было не основное, а аварийное освещение. Сперва появилась круглая «посадочная площадка», посреди которой крутился Гемос, а затем вспышки от центра стали расходиться лучами вверх. Провал? Кратер?
— Не спускайся ниже, — прохрипела Тайпана, внезапно расхотев вниз, когда до пола оставалось не больше десяти метров. — Не спускайся!
Её панический визг прошёлся волной и оборвался, растворяясь во мраке. Аспида потеряла сознание.
— Твою мать!
Что она такого учуяла, что ударилась в панику? Я просканировал состояние спутницы через кровную связь, но проблем со здоровьем не было. Аспида не умирала, просто находилась в глубоком обмороке.
«Ну и боги с тобой, — в сердцах подумал я, — когда ты в отключке, от тебя вреда меньше!»
— Гемос, охраняй! — отдал я команду симбионту, приземляясь рядом, а сам принялся осматриваться. Почему-то провал показался мне смутно знакомым. Хотя какой это провал, это уже больше походило на гладиаторскую арену или гигантский амфитеатр. Сквозь тьму проступало чёткое деление по секторам, какие-то странные проходы между ними, не похожие на ступени, и толпы безмолвных зрителей. Причудливая игра света и тени заставляла поверить, что над нами возвышались сотни, а то и тысячи застывших во времени и пространстве созданий.
Да ну, не могли же здесь заживо быть погребены тысячи аспидов? С их размерами, они бы…
— Господин… — прервал мои размышления Гемос откуда-то из полумрака за спиной.
Симбионт уполз с арены и отправился разглядывать трибуны.
— Какого демона ты там забыл? — вспылил я. — Я тебе что сказал делать? Охранять! А ты?
— А я и охраняю, — невозмутимо ответил симбионт, — я её с собой забрал, чтоб не ползать туда-сюда. Но вы только посмотрите….
М-да, логика в его словах была, и, в конце концов, мне стало интересно, что такого обнаружил Гемос.
Ориентируясь на голос, я подлетел к первому ряду скамеек и в замешательстве завис. То, что я вначале принял за причудливую игру теней и света, оказалось ничем иным как силуэтами созданий. Как будто здесь развлекался сумасшедший скульптор, запечатлев в камне самых разных рептилий. Змеи, драконы, вараны… Двулапые, крылатые, четырёхлапые. С одной головой или с тремя. Я потрогал скульптуры и удивился их детализации. Чувствовалась каждая чешуйка, легко прослеживались мышцы, вздувшиеся в напряжении, да даже капающая слюна из раскрытых пастей застыла в камне.
Послышался очередной треск черепков и виноватый возглас от Гемоса:
— Господин… Арена усеяна осколками таких же кукол.
Я осматривал всё это страшное великолепие и чувствовал, как растёт тревога. Существовало несколько видов тварей, обладающих магией окаменения, среди них были василиски и горгоны. О таких даже в мире Михаила Комарина слышали. Глядя на амфитеатр, заполненный необычными зрителями, на ум
