А тем временем в коридоре скрежетала следующая дверь.
— Семнадцатый, на выход с вещами! — рявкнул ретранслятор. Так, а вот и команда. Облизнув пересохшие губы, я подхватил чехол с ружьем, и вышел из каюты. Повернул налево, и пошел вдоль ряда распахнутых и пустых кают. Поднялся по крутому корабельному трапу, вышел из тамбура, зажмурившись от яркого солнца. Проморгавшись, увидел выстроившихся вдоль левого борта хмурых мужиков, парней. Все так же, как и я, одеты в шинели и шляпы. У ног лежали разнообразные рюкзаки и чехлы с оружием.
— Шевелись! К борту, и не отсвечивать! — сверху кто-то рявкнул, и я поторопился к борту. Не хватало пулю в затылок словить еще, из-за нерасторопности. Оружие хоть древнее, но убивает вполне себе по-настоящему. Вряд ли здесь кто-то будет проводить реанимационные мероприятия для ссыльных. Встав, глянул наверх, из-под бровей и полей низко надвинутой шляпы.
Пятеро мужиков, в таких же легких брониках и разгрузках, как и те, что меня в камере навестили. Такие же АК, но уже с легкой оптикой на планке. Чуть дальше, к надстройке, две башни от старых БТР, одна над другой уступом, с крупнокалиберными пулеметами КПВТ. О, а вон, в переборке, в небольших амбразурах дульные тормоза, пулеметы, похоже, но не ПКМ. Скорее, те, что в армии США, оружие поддержки отделения, под „пятерку“ натовскую. Три огневые точки, плюс пять автоматчиков — они нас в секунду покрошат, не вспотеют. А Васильичу, по идее, я минимум литр должен. Хорошую, просто отменную подборочку он мне скинул. Гадал бы сейчас на кофейной гуще о ТТХ и баллистических особенностях оружия. Но почему даже на корабле нет энергетического оружия?
Пока я рассматривал охрану, к борту подошло еще пятеро. Один какой-то ботаник, молодой парень в модных стеклянных очочках, худой и хлипкий. Не, у нас во взводе служили несколько тощих парней, но, те при своей худобе были из сплошных жил сотворены, и очень опасные противники. А тут именно ботаник, растерянный, из голенища сапога торчит кус портянки, одежа неряшлива, рубаха заправлена в брюки, и собрана в ком на пузе, явно в армии не служил, даже на месячных курсах резерва. Я, кстати, рубаху в брюки не заправил, оставил навыпуск. Не знаю, почему, видимо, корабль так подействовал. Вроде как уже не флотский, а какой-то, то ли гражданский, то ли не пойми кто.
Еще двое — мужики среднего возраста, к сорока. Оба грузные, черноусые, здоровенные, и похожи даже, родственники, наверное.
Двое остальных — похоже молодые урки, то есть из молодых, но прилично отсидевших по малолетке. „Перстни“ на пальцах, короткие стрижки, показушная борзость. Не наказуемая, но демонстрируемая. Наверняка из „нижних“ кварталов, в больших городах таких не счесть.
— Так, ссыльные! У вас есть выбор — или плывете до берега сами, или нанимаете лодку. Точнее, место в ней. От берега идут три яла, за пятерку здешних кредитов они вас перевезут до пристани в поселке. Дальше вы сами, как вам повезет. Решайте. Но после того, как отвалит от трапа крайний ял, все оставшиеся на борту ссыльные будут просто сброшены за борт. Живые или мертвые — это им решать. Думайте, но недолго. Вон, шлюпки уже идут, будут у борта через пять минут.
Я оглянулся. На самом деле, на речной глади три шлюпки, размеренно сверкающие мокрыми лопастями весел. Хорошо идут, ходко, ровно, умело, почти как на Лондонской регате. И поселок на берегу видать. Дома, пристань, дымки над домами. Дымы, мать! Одуреть, каменный век! Над шлюпками, кстати, кружатся чайки и бакланы, похоже, за рыбаков приняли.
— Послушайте, но пять кредов — это очень много! Здесь зарплата средняя тридцать-сорок кредитов, а здесь до берега километр, наверное! — это в начале нашего строя, один из первых номеров, невысокий пухлый мужик выступил.
— Не хочешь — плыви. Но учти, вода за бортом двенадцать градусов, и тут щукой или сомом больше пяти метров длиной никого не удивишь. Не хочешь покончить жизнь особо извращенным способом — плати деньги перевозчикам, — из парных громкоговорителей рявкнул все тот же голос. — Сейчас аккуратно доставайте по пятерке, и готовьте. На лодки вас без предварительной оплаты не возьмут.
Я плавно, аккуратно достал из кармана штанов отложные на расходы деньги, взял пятерку, и спрятал оставшиеся деньги обратно. Остальные мужики тоже доставали деньги, стараясь резко не дергаться, потому что автоматчики кинули автоматы к плечу, да и стволы пулеметов неприятно шевелились, выглядывая и высматривая.
Постепенно все успокоилось, тем более, что ссыльные, стояли чуть дыша. Одного расстрелянного в камере вполне хватило в качестве наглядной агитации. В коридоре на полу до сих пор не замытые следы волочения, причем четко видно, что кровавых дорожек две. Одна перекрывает другую, на трапе, на балясинах, тоже кровь. И так до левого борта, где все прерывается, видимо, выбросили и все похороны.
Стволы башенок шевельнулись, сами башни, скрежетнув, повернулись в сторону подходящих шлюпок. Похоже, здесь никому не верят. Впрочем, их вполне можно понять, если тут все такие как я — то такой кораблик просто полон ништяков всевозможных, от автоматов до простой стали. И кстати, я об этом как-то сразу не подумал. Тут все, точнее, большинство — такие, как я. Ну, может не такие как я, я то мстил за любимую, но то, что тут народ такой, что за косой взгляд грохнуть может — это точно.
По ссыльным, парням наверху, по кораблю и реке прошелся резкий порыв ветра, рванув шинели, сдув с очкарика шляпу, на которую наступил здоровенный мужичина в начале строя. Подняв сплющенный в лепешку головной убор, он небрежно бросил его в сторону ботаника. Тот дернулся было в сторону своей шляпы, но остановился, и опасливо поглядел на надстройку. Один из автоматчиков разрешающе качнул стволом, и ботан поднял ее, попытался выпрямить. Впрочем, это ему уже не удалось, видок у шляпы был испорчен напрочь, как будто корова прожевала.
И насчет вида. Потрясающе красивый вид, обалденный. Шировая, ярко-синяя речная гладь, невысокие холмы вдоль левого берега, крутые обрывы вдоль правого, черно-красные. Только поселок в небольшой котловине, видимо, речка там какая-то впадает. Сплошь леса, и по правому берегу, и по левому. Где темно-зеленые, видимо ели или сосны, отсюда не разобрать, а где ярко-желтые или кроваво-красные, похоже, осины или клены. Красиво, бляха муха. И воздух потрясающ, свеж, вкусен, можно сказать.
Около борта вскипела вода, натуральным образом. Довольно большие, саблевидные, похожие на чехонь рыбины гоняли рыбью мелочь.
— На шлюпках — табань! — рявкнули громкоговорители корабля. Те остановились, задрав весла. — К кораблю по одной, вторая начинает движение после того, как предыдущая отойдет от нас на сотню метров. Первая пошла!
