– Жрецы? – спросила Анастасия.
– Они. Серые Кардиналы, сколько их ни есть, почему-то не выносят рыцарей, путешествующих к Закатному Морю. Может быть, потому ни один рыцарь и не вернулся...
– Вы хотите сказать, что мне не доехать? Что все предрешено и обречено?
– Как знать... Если выедешь завтра и поскачешь не домой на восход, а прямо на закат, если будешь держаться вдали от Тракта – как знать... Пока спохватятся, пока прикинут и обсудят, пока снарядят погоню... Несколько дней у тебя, во всяком случае, будут. Хочется верить...
– Хочется верить, – повторила Анастасия. – Однако... Милорд Сандра, уверены ли вы, что перед нами – путь обретений, а не утрат?
– То есть?
– Предположим, мы узнаем, докажем неопровержимо, что жизнь до Мрака – не миф, что жили некогда Древние. И погибли. Вероятнее всего, погибли, оставив жалкую горсточку не помнящих родства, заложивших потом мир, в котором мы живем... Но что, если Знание об их жизни и кончине не обогатит нас, а наполнит ужасом перед познанным? Ведь возможно и такое?
Она остановилась посреди комнаты, в лунном багровом сиянии, замерла, как струнка, готовая отозваться на легкое прикосновение, посторонний звук поблизости. Сандра приглядывалась к ней устало и печально.
– Так как же? – спросила Анастасия.
– Ты умна, – тихонько сказала Сандра. – Ты умеешь смотреть в корень. По пальцам можно пересчитать тех, кто задавался этим вопросом. Обычно думают только о Знании, жажда его так сильна...
– Я знаю, – сказала Анастасия, – Я потому и еду. Впрочем, я уже... когда поклялась...
– Тогда – не мешкай.
– Мешкать не буду, – сказала Анастасия. – Меня, кажется, угораздило повздорить с Серым Кардиналом.
– Что?!
Анастасия рассказала кратко. Потом добавила:
– Вообще-то я могла и ошибиться...
– А если ты не ошиблась, – тебе не показалась странной ее к тебе вражда?
– Еще бы. Все выпады насчет моей мужественности – не более чем предлог?
– Ох, похоже, – сказала Сандра. – Быть может, твои связи с Копателями... Доказать их наверняка еще не доказали, иначе не сидеть бы тебе здесь так беззаботно. Но что-то они пронюхали, какие-то ниточки потянули. А тут еще твоя Ольга...
– Олька-то при чем?
– Так ты не знала? – На сей раз Сандра выглядела нешуточно удивленной. – Понимаешь ли, о твоем оруженосце давно кружат нехорошие слухи. Подозревают в мужественности относительно мужчин.
– Это еще что такое?
– Есть такое извращение, – сказала Сандра. – Женщины хрупкого мужественного сложения, вроде твоей Ольги, выбирают мужчин сильных, женственного сложения. Говорят, женщина при этом даже с удовольствием готова оказаться внизу.
– Женщина внизу? – фыркнула Анастасия. – Это уже ни в какие ворота не лезет! Женщина всегда сверху именно в ознаменование своей роли сильного пола...
– И тем не менее такое извращение существует. И твою Ольгу подозревают в том всерьез. И в связях с еретиками тоже – почему-то именно женственные мужчины чаще всего оказываются в рядах еретиков и диссидентов, извращение и ересь шествуют бок о бок... Одно к одному, полешко к полешку – а там и костер. Ты знаешь, сколько нужно сложить поленьев, чтобы «охапка полешек» стала «костром»?
– Нет, – сказала Анастасия, чувствуя сухость во рту.
– Вот видишь... И никто не знает... кроме Серых Кардиналов. Точнее говоря, только они одни могут повелеть считать костром любое количество поленьев, какое сочтут нужным.
– Понятно, – сказала Анастасия. – Значит, выезжать мне не позднее завтрашнего рассвета, я так понимаю...
– Лучше всего так и сделать, – склонила голову Сандра. – Не стоит рисковать. Особенно теперь.
– Но мне...
– Все, что тебе понадобится, уже лежит в твоих вьюках, – сказала Сандра. – Припасы, стрелы, все прочее... Благодарить не нужно. Отблагодаришь тем, что вернешься. Я ухожу. Удачи.
– Подождите! Я... – Анастасия мучительно искала слова, но в голове образовалась жуткая пустота.
– Не нужно. К чему лишние слова, все эти долгие прочувствованные прощания? – Сандра забрала со стола кожаные перчатки с раструбами и встала. – Тебе это ничем не поможет и не вдохновит, а я лишний раз буду терзаться мыслями об упущенном в молодости, о том, на что сама так никогда и не решилась. Удачи тебе.
Она резко повернулась, так, что над полом взметнулся черный плащ с оранжевым мифическим чудищем слоном. Через миг ее уже не было в комнате, дверь затворилась плавно и беззвучно. Показалось, что и не было никакой Сандры – морок, сон, ночное наваждение.
Анастасия стояла в багровом сиянии, опустив руки. Только сейчас она осознала, что все всерьез, все неотвратимо, что завтра она, выезжая из городских ворот, свернет направо, в сторону заката, и ее судьба отныне – скакать за плывущим к горизонту Ликом Великого Бре. Страха она не испытывала – но казалось, что парит над полом, не ощущая его, взмывает, как легкий и горький дым костра.
А ты проснись на рубеже какой-то смутной веры...
Н. Тряпкин
Потом она вспомнила про Ольгу и вернула себя, тело и мысли, в реальный мир. Тихонько выскользнула в полутемный коридор, освещенный лишь двумя тусклыми светильниками в противоположных его концах, прокралась к двери Ольги и легонько толкнула ее ладонью. Дверь не поддалась. Прикусив нижнюю губу, Анастасия, не раздумывая долго, вынула из сапожка кинжал, осторожно просунула лезвие в щель, приподняла им кованый крючок, нажала рукой. Дверь отворилась беззвучно – трактирщик не жалела масла на петли. «Грабителем бы тебе быть, княжна», – подумала Анастасия, змейкой проскальзывая внутрь. Накинула крючок.
В комнате – багровое сияние Луны и тишина. На подушке – две головы, чернокудрая и светлая. Анастасия оглянулась, присела в свободное от одежды кресло. Закинула ногу на ногу. Всмотрелась в спящих, покачивая носком сапожка. Обнаженная рука мужчины лежала поверх покрывала – мускулистая, совсем не мужская.
Жаль, что оказался свидетель, но времени нет, выезжать нужно на рассвете, а до рассвета рукой подать. Ничего, Ольку можно для разговора увести в свою комнату. Анастасия встала, бесшумно шагнула вперед и тихо позвала:
– Олька!
Словно она дернула за невидимую ниточку. Светлая голова мгновенно взметнулась с подушки, а рука нырнула под подушку. Багровый лунный блик сверкнул на лезвии ножа. Не успев ничего осознать, Анастасия привычно уклонилась. Нож просвистел рядом и с противным глухим стуком вошел в стену, отнюдь не бумажную. «Ничего себе мужик!» – по инерции подумала Анастасия удивленно и зло, а ее тело опытного бойца само метнулось вперед.
