— Я — нет. Но ан Лисси…
— Я — священный гарант этой клятвы, — гордо выступила вперед Лис. — И отвечаю за всех, вступивших в наш союз.
Галарди сам состоял в нескольких союзах на клятве, что порой сильно осложняло его тайную работу. Но союз из графских дочек, простолюдинок, подземных дьяволов и жандармов он встречал впервые. И притом такой спаянный!
«Угораздило же их сплотиться!.. Но, слава богу, государи избавили меня от необходимости решать самому. Пусть этой шайкой занимается граф Бертон, пусть подписывает счета на мясо, вату, папиросы и ошейники. Мне хватит порочных атташе и сладострастных посланников с их гаремами. А штабс-генералу — шиш! Купол, тебя переиграли две барышни!»
— Вы имеете транспорт, чтобы доставить всех в Гестель? Пату надо везти в закрытом коробе, а то в столице будет паника.
— Телеграфируйте в дворцовые конюшни, пусть пришлют мотофургон. И проводите нас к девушкам.
Мама огорчила Лару лишь одним вопросом: «Когда начнут платить деньги?» Но понять ее можно — шестьдесят унций в доме не лишние. Дядькам Рубису и Аберу понравилось, что у племяшки будет форменное платье и военные нашивки.
— А револьвер тебе дадут?
— Лари, лучше откажись. Юбкам оружие не нужно. Подпишись на монашеский малый обет — оружия в руки не брать! Так вернее. Вдруг не там нажмешь, оно и выпалит.
— Дурень ты, Абе. С обетом ни на танцы, ни в кондитерскую — как же девчонке без сластей?
— Что вы болтаете, какие танцы?! Мала еще с ребятами плясать.
Про расстрел и остальное Лара промолчала. Незачем маму до слез доводить. А вот сластей привалило немало — тетки целую корзину напекли.
— Пиши! Военным полагается бесплатное письмо в неделю. Экономь, деточка; марка — восемь лик. Дай, я тебя расцелую, мой цветочек!
Волоча корзину с печевом, Лара вдруг замерла на лестнице. Руки опустились, в глазах стало мокро. Так и села на ступеньку.
«Цветочек, да. А когда я под замком сидела, приезжали в месяц раз, привозили — один пирожок, и тот засохлый. Вроде как из семьи вычеркнули. И совсем бы позабыли, если б не звезда… Хоть бы Огонек пришел! Да его сюда не пустят…»
Всхлипывая, она спрятала лицо в коленях.
— Хорошие новости, ан Ларита, — сказал кто-то, остановившись рядом. — Вас забирают в школу Бертона. Я думал, вы крепче…
Это был Второй, задумчивый и как-то расслабленный.
— А вас в сумасшедшем доме забывали? — с обидой спросила Лара. Он покачал головой, хотя бывало — раньше, в обер-офицерах, — что его забывали в местах похуже.
— Гере, хотите плюшку? — Она поднялась и оправилась. Статс-секретарь кивнул. Плюшка оказалась превкусная, хоть ее везли за тысячу миль, из Гагена.
— Вам нужен человек в Делингу, — заговорила девчонка, от чего Второй едва не подавился. — Чтобы имел приятные манеры, знал притоны…
— От… откуда вам известно? — насел Второй.
«Она не могла видеть записей в блокноте!»
— У меня было прозрение, — мило и просто сказала девчонка. — Порой случается, как сон. Вы думали о бароне, он спутался в республике с какими-то парнями… ну, обычно об этом не говорят… Не бойтесь, я не ясновидящая. Мой знакомый… он может исполнить угрозу. Правда, стреляет так себе, но ловко душит. Надежный малый. Такой нужен?
— Имя, фамилия, чин? — Второй мгновенно перешел к делу. Запомнив ее ответ, он достал червонец из жилетного кармана.
— Да что вы, гере? Я не за деньги, я по дружбе.
— Это за плюшку.
Остальная выпечка исчезла, словно колдун направил на нее волшебный шип и велел: «Испарись!» Больше всех постаралась пата, но и остальным досталось кое-что. Лара жевала свою долю с хмурым видом — опять Красная дева!.. Еле-еле удалось забыть о ней, так она вновь появилась и напомнила об Огоньке.
Хайта — невинная бесстыдница! — в красках рассказала, как нашла их двоих в разбитом планере, на одном сиденье, прижавшихся друг к другу — Огонька и Эриту. Лучше бы Бези не переводила ее речь. Меньше знаешь — легче на душе.
Терзайся, гадай — как они там летали, что друг дружке шептали?
Эрита держалась доступно и весело, болтая о том, как славно будет в Гестеле, когда все там окажутся.
— Надеюсь, мы станем подругами.
«Подлизывается!»
— Я записана в школу под чужой фамилией. Сможем общаться, когда захотим.
«Ага, Лис она уже обаяла, теперь подбивает клинья к Безуминке. Бези, не поддавайся! Разве не видишь, что она моя врагиня?.. Если попросится в Темные Звезды, я буду против!»
— …А вот гостинцы для паты!
Пата, умяв две трети корзины, уже нарезала круги около дорожного поставца, запертого замком, и нетерпеливо ощупывала его рылом.
— Она уникальная. Я заставила батюшку выдать охранную грамоту пате, чтобы ее не отдавали вивисекторам.
— Я этого слова не знаю, — заявила Лара нехорошим голосом. — Благоволите говорить понятно, ан…
— Только ан. Для воспитанников Гестеля я — просто барышня.
— Ласточка, ты мало побыла у Картерета, а то б и не таких слов нахваталась.
— Я очень обязана пате и Хайте, — горячо продолжала Эрита. — Если бы не они, мы с ан Лисси до сих пор лежали бы в лазарете…
— …или в могиле! — Лисси, забыв о ненависти к дьяволам, опустилась на колени и обняла животину. — Милая, милая пата! Скажите, разве она не прекрасна?
— Просто сокровище!
Пата урчала, ерзала и старалась лизнуть всех, кто ее любит. Даже до ног Хайты языком дотягивалась.
— Я думаю — давайте примем ан Эриту… — начала Лис, пользуясь общим вдохновением и благодушием.
— Ну что ж… — Бези выдохнула струйку дыма. По лицу видно — она не прочь. Про Хайту и говорить нечего. Когда дочь Красного царя целуется с ее восьминогой крошкой, такую добрую девицу можно принять куда угодно.
Лара смекнула, что будет в меньшинстве, на нее начнут давить и угрожать обидами, пока не вынудят согласие. Одной выступать против стольких подруг — считай, рушить союз. Тут надо обернуться так, чтоб что-то выгадать.
— У меня условие, — подняла она руку, как в школе. — Совсем не трудное для ан Эриты.
Ан-эредита напряглась. С союзами на клятве шутки плохи. Союзницы могут навязать новенькой что-нибудь невыносимое. Она ждала, что Лара выкрикнет: «Поклянись на ан Лисси и Оке, что никогда — ты слышишь, никогда! — не подойдешь к моему парню!» И придется выполнять.
— Охранную грамоту еще для двоих.
У Эриты отлегло от сердца.
— Два медиума из сети принца — Шельма и Ласка. Чтобы их взяли в Гестель и не судили за вещание для Цереса. Пата будет их лечить. У Ласки, — пояснила Лара, — сожжено лицо, а Шельма болеет печенкой.
