Глава 23
Армада ударной группы сходу, на полной скорости врезалась в систему обороны противника. Автоматическая система управления огнём оказалась неэффективной: слишком много было движущихся целей, электроника не справлялась с потоком сигналов от многочисленных сенсоров. Внешняя линия обороны была прорвана ещё до того, как обороняющиеся успели ввести в действие все свои огневые точки. Надо было быстрее развивать успех – пока ещё действовал фактор внезапности.
Бронетранспортёр сильно качнуло. В машину, шедшую слева, сперва попала ракета, замедлив её движение, а затем её пронизал пучок энергии из лучевой пушки. Она рухнула вниз – последовал страшной силы взрыв. На земле осталась полоса пламени и разорванного металла, обгоревшей пластмассы, керамики – и разорванных на куски трупов экипажа. Смерть уравняла всех, перемешав останки землян, массудов и гивистамов – мрачное воплощение идеи демократии.
Водитель бронетранспортёра, на которой находился Раньи, вёл его резкими зигзагами, стараясь максимально использовать складки рельефа. Компьютер – даже запрограммированный на логику хаоса – был бы здесь бессилен. Огненные шары и трассы лучевого оружия сеткой накрыли его, но ни одного прямого попадания не было.
Скала была сильно укреплена. С востока и юга она была почти неприступна – в том числе для авиации и ракетных ударов. Всё было заранее пристреляно, каждый кусок пространства был под огнём. Всё выдавало тщательное, продуманное планирование, характерное для военного искусства криголитов.
На стороне атакующих была только смелость и внезапность. И поначалу казалось, это создавало достаточно большое преимущество для них. Уцелевшие транспортёры и юркие, проворные машины сопровождения прорвали уже вторую линию обороны, а ошеломлённый противник ещё не пришёл в себя как следует. И вот они уже внутри оборонительного периметра. Перед ними – наклонные плоскости сверхпрочного полимера, закрывавшие входы внутрь скалы. Транспортёры и машины поддержки медленно опустились на землю, замерли. Быстро заложенные заряды взрывчатки сорвали хитроумные затворы, открыли путь дальше, вперёд.
Нападавшим, благодаря информации, которую принесли с собой «возрождённые», было хорошо известно внутреннее расположение объектов. Они быстро рассредоточились на отдельные штурмовые группы. Начали появляться постепенно приходившие в себя защитники крепости. Продвижение атакующих замедлилось.
Группа Раньи должна была захватить центр управления. Много лет назад он уже участвовал в таком захвате, на Кобе. Только тогда он был вместе с ашреганами, а не с землянами, как сейчас. Он понимал – если они захватят центр, отключат линии связи, то вся оборона противника рухнет, никто не будет больше понимать, что ему делать. Ирония судьбы: он всегда так стремился к установлению связей, к взаимному пониманию, а тут его задача прямо противоположная…
Но некогда думать об этом; сейчас главное – уцелеть. Брешь, которую они проделали в полимерной поверхности, была величиной с два этажа обычного дома. Первоначально сопротивление было слабое, наступавшие к тому же внесли немало сметения в ряды оборонявшихся, призывая их сложить оружие на их собственном языке, без помощи переводчика-транслятора. Порой, когда не было массудов, «возрождённые» использовали технику внушения. Результаты были неплохие, хотя успех и не был стопроцентным.
Углубляясь всё дальше в скалу, они наткнулись на гигантский ангар, где в три шеренги стояли готовые к запуску «летуны» в полном вооружении, только незаправленные и без экипажей. Часть группы занялась их уничтожением, а основное ядро, во главе с Раньи, продолжало поиски пути к центру. Короткие, но интенсивные контратаки время от времени останавливали их продвижение. Раньи успешно применил тактику охвата и окружения очагов сопротивления. Группа сильно растянулась по фронту. Внезапно перед Раньи выросла фигура Веенна. Он тяжело дышал, на лице была тревога.
– Там, на фланге, у нас неприятности.
– Что такое? – отрывисто бросил Раньи, огибая, пригнувшись, большой конической формы грузовой контейнер сегуниан. По лицу унтер-офицера пробежали судороги.
– Да, с массудами неладное. Один хотел застрелить своего командира, другой – сам застрелиться. Мы их едва успели остановить. Попытались выяснить, в чём дело, а они оба хлопнулись в обморок. Коссинза, прикрывавшая их сзади, приблизилась, не спуская глаз с определителя целей у себя на ружье. Тоненькая, мускулистая, быстрая, как тень.
– О чём это он?
– Это не помешательство. Один случай ещё можно было допустить, но два подряд… Ими управляют.
Битва достигла апогея; грохот взрывов, шипение ружейных выстрелов – умноженное эхом, слилось в сплошную какофонию. Раньи выпрямился и тревожно огляделся, инстинктивно прикрывая собой девушку.
– Там амплитуры.
Веенн мрачно кивнул.
– Массуды уже догадались.
– Скажи нашим, чтобы они внимательно следили за ними – и за гивистамами-техниками. Может быть, придётся отвести их во второй эшелон; лучше уж нам здесь одним остаться.
– Понятно, – сказал Веенн, – но дело в том, что они хотят остаться. Уж очень им хочется свести с ними счёты. Ведь никто никогда из них не видел живого амплитура в натуре. Думают попробовать: а вдруг удастся прикончить хотя бы одного – причём, чтобы свои мозги наизнанку не вывернулись.
Раньи нервно покусал губы.
– Можно, конечно, приказать, но не вижу большого смысла. Наверное, мы их здорово прижали, если учит… амплитуры решили рискнуть самим появиться на поле боя. На такое они идут только, если другого выхода нет. Выходит, отступать им некуда. Они… они здесь в ловушке. Значит, так: ты с Турмастом, как самые опытные, держитесь поближе к массудам; если заметите, что им делают «предложения», делайте свои – не бойтесь ошибки. Пусть у них потом головы поболят, это неприятно, но не смертельно. А иначе все погибнут.
Веенн был всё ещё в нерешительности.
– А если заподозрят, что мы…
– Не думаю. В бою есть о чём подумать, кроме как разбираться в собственном мозгу. Если задумаются потом, то скорее всего решат, что это очередные козни амплитуров. Во всяком случае, выбора у нас нет. Что же нам: спокойно смотреть, как они манипулируют нашими союзниками? Унтер-офицер кивнул и бросился к своему взводу. Раньи на секунду задумался. Вот и вроде полностью изменился, всё узнал и прочувствовал, а годы обучения у амплитуров всё-таки сказываются. Почтение, трепет, которые он и его друзья испытывали перед Учителями, не ушли полностью, это осталось, если не в мозгу, то в эмоциях. Ведь совсем недавно он стоял вместе с родственниками и родителями там, в большом зале Киззмаата, и принимал свой аттестат с отличием из рук Учителей – гордый, счастливый… Знать теперь, что амплитур где-то рядом, было неприятно. Мурашки шли по коже. И Коссинза чувствовала то же самое. Бой теперь развернулся на всей площади ангара; он распался на отдельные схватки, порой рукопашные; зачастую трудно было отличить своего от противника – несмотря на все хитрые приборы новейшей технологии. Впрочем для ближнего боя они не годились. Массуды, показывая чудеса храбрости, рвались вперёд. Эффективность «предложений» амплитура стала вроде поменьше по сравнению с теми первыми двумя случаями. Это ещё больше воодушевило гивистамов, и это воодушевление передавалось землянам. Собственно, шли сразу два боя: один – за выход к центру управления, а другой – за мозги массудов. Небольшая группа «возрождённых» держала под контролем оба поля битвы. А вот амплитуры, подумалось Раньи, должно быть, в полном смятении.
