закончена как раз тогда, когда в обществе возникнут брожения разного рода.
— Я надеюсь, мы будем гуманны, — буркнул я.
— Гуманнее некуда. Мы даже оружие по людям применять не будем. Создан большой запас парализаторов, разного рода технических средств. Сразу начнём информационную атаку, перехватим все каналы. Андрей, как русский русскому — я сделаю всё, что в моих силах, и даже больше. Мы создадим новое государство, Земную Федерацию, первым в неё войдёт Империальный Союз, второй, пусть и не совсем по своей воле, Россия. Все остальные пусть смотрят и думают, а мы будем решать, кого приглашать, а кого нет.
— А если больше никто не захочет?
— Значит, следующими будут входить наши космические колонии. Сам как думаешь, долго на такие вещи будут просто смотреть? Когда перед нами откроется Космос, а перед ними он закроется?
— Очень недолго, — усмехнулся Рэм, — очевидно.
— Сразу после начала Инвазии и полного контроля над территорией безопасного размера наш следующий шаг — строительство на Поверхности всего необходимого производственного комплекса для запуска орбитальных верфей. И на этих верфях мы тут же начинаем строить корабли. Времени мало, потому крупный закладываем только один, и не сразу. Остальные — мелкие фрегаты, несущие максимум возможного вооружения высокоэнергетического типа.
Собравшиеся покивали. Альтернативных предложений ни у кого не было, только дополнения, вроде выпуска кораблей вообще без системы жизнеобеспечения и атмосферы, вместо неё лишь эрзац для поддержания работоспособности скафандров.
— Теперь к оставшемуся вопросу по внутренним делам. Анри… Андрей. Недосоздатель на нашей планете что-то искал. Ты… не мог бы прояснить, что? Можешь вспомнить что-нибудь?
— Когда я очнулся, там, в зале… суда. Когда этот чужак плевался ненавистью… У меня в памяти всплывали некие обрывки воспоминаний, как он меня… программировал. Он искал археотех.
— Насколько мне известно, весь наш грот является археотехом, с точки зрения покойного Роб-Роя.
— Он искал другое. Оружие.
— Всё то же «розовое золото»?
— Нет. Для поиска ему был очень нужен сам Роб-Рой. Живым.
— Я понял! Ему был нужен корабль!
— На котором тот сюда прилетел, так, Рэм?
— Да, он самый. Наверняка кроме разбитого корпуса там есть что-то ещё. Все эти годы Роб-Рой не пытался ни отправить туда разведку, ни хоть как-то обозначить его местонахождение.
— Синарианцы из эскадры спрашивали о нём же.
— Конечно, ведь на самом деле эскадрой командовал телепат.
— Он ещё говорил о каком-то Эмере, который поставил на Роб-Роя метку, и что метку он чувствует, потому знает, что Роб-Рой жив.
— То есть, раз он всё знал, эскадра просто собрала информацию, насколько смогла, выявила приблизительно наш потенциал для последующего анализа…
— И оставила присутствие в системе, воспользовавшись тем, что она совершенно не изучена.
— Вопрос с присутствием мы решим при помощи экспедиции. И срочно нужно начинать искать корабль Роб-Роя.
— А в какой части планеты он упал?
— Всё там же, Кавказский хребет. Войну там нужно будет прекращать.
Нас отпустили на пару дней «доделать свои дела», обещали не тревожить в этот срок. Я поймал на окраине города таксиста, и велел ему ехать на Аллею Звёзд. Да, за год многое могло произойти. Но лучше сделать это поздно, чем никогда.
От мрачных мыслей отвлёк водитель, который, оказывается, уже прибыл на место назначения. Я намеренно не называл ему номер дома, так как хотел пройтись пешком, чтобы развеяться и подышать. Расплатившись, я вылез из такси и пошёл прямо, направляясь к тому самому дому.
Машины во дворе, как и водителя, на этот раз не было. Лужайка перед виллой выглядела ухоженной, но пустынной, если не считать робота-поливальщика на траве. Я открыл створку ворот в заборе, и вошёл, никем не останавливаемый. Только возле двери дома мне пришлось назвать свое имя в микрофон, но кто спрашивал, я не узнал, на голос Эллии не был похож.
Меня ждали. Эллия сидела в библиотеке, как мне любезно сообщила некая пожилая женщина — то ли «будущая тёща», то ли другая родственница. Открыв очередную дверь, я вошёл. Длинное узкое помещение, заставленное такими же длинными стеллажами со множеством книг, было просто идеально для приятной частной беседы. Эллия была всё такая же, те же золотистые волосы, та же прелестная фигурка, то же божественно прекрасное лицо. Она приветливо и грустно улыбнулась мне:
— Здравствуй. Тебя долго не было…
— Я пришёл попросить прощения. Хотя сам и не виноват…
— Я знаю. И что ты лежал в больнице после всего этого, тоже. Я приходила туда.
— Мне сказали, но я не знал, что ты…
— Нет, конечно, нет, — она снова улыбнулась, — не стала тебя тревожить, мало ли что…
— Но зачем тогда?
— Я жду тебя всё это время… А сейчас вот даже и не знаю, зря или нет…
— Господи… — у меня перехватило дыхание, — ждёшь меня целый год?
— Жду…
Мы бросились друг к другу, и долго стояли, обнявшись, после чего я сказал ей свои самые главные слова. А она ответила мне взаимностью. Вечер и ночь пролетели незаметно, и следующий день, и следующая ночь… А затем появился посыльный из дворца, неизвестно как нашедший меня, и сказал, что император объявил общий сбор.
— Береги себя. И помни, что я жду тебя, мой рыцарь, — прошептала мне на прощание моя невеста.
— Я обязательно вернусь, — и после этих слов и вправду почувствовал себя рыцарем.
— Буду ждать, — она усмехнулась, — надеюсь, ещё на год ты не задержишься?
— Теперь точно нет.
В Союзе мы пробыли ещё один день, а затем транспортные машины доставили отряд на Поверхность, на территорию космопорта.
Что такое зима на Северном Кавказе? Три вида погоды — просто грязь, грязища и непролазная грязь. Снег если и ложится, то ненадолго, потом тает, превращая любой грунт в сплошное месиво. Ребята в Чечне сейчас сталкиваются с этим лицом к лицу…
Евгений Максимович шёл пешком по поросшему травой краешку грунтовки, связывающей когда-то детский лагерь отдыха с македонианской военной базой. Его сопровождали два капитана СОБР, в экипировке и при оружии, автоматы на плече за спиной, пистолеты в кобурах. Шагали не спеша, во-первых, грязь, во-вторых, бывший кагэбэшник захотел подышать воздухом. Говорят, «бывших» не бывает? Бывают, ещё как. Год-то на дворе — девяносто пятый.
Дорога сделала поворот, огибая последнюю перед стеной сосновую рощицу. Обе колеи, пробитые в траве за последние полтора года, наполнились водой, и ходить по ним без резиновых сапог было невозможно. Из-под пожелтевшей хвои тут и там торчали молодые сосенки, похожие на кем-то брошенные прямо на землю ветки с живыми зелёными иголками. Он машинально обежал глазами пятачок земли
