— Красиво, — Леший задумчиво глядел на огоньки в моих ладонях.
— Они вибрируют, — я поднял глаза на приятеля.
— Есть чуток.
— Что это?
— Господи, опять двадцать пять! — Загребельный скорчил мученическую мину. — Это кристаллы из контейнеров. Тех самых, о которых говорил одноглазый. Помнишь, ты даже нашел один такой?
— Контейнер помню. Ну, а чтобы я успел насобирать вот такую кучу…? Это не мое. Это сделал кто-то другой.
— Другой, говоришь? — Загребельный бухнул мне на колени весь узелок и откинул края ткани.
— Цирк-зоопарк! — только и смог протянуть я, когда увидел, что сверху горки кристаллов лежит маленькая коробочка из оргстекла. Внутри пластикового параллепипеда легонько колебалась тонкая голубая рамка.
— Узнаешь?
— Кажись.
— Кажи-и-ись, — перекривил Леший. — Голова твоя дырявая.
— Стоп, Андрюха, — я замотал головой. — Не делай из меня идиота. Все это хозяйство раздобыл милиционер. Он его притащил из храма, что возвели кентавры. Я это прекрасно помню.
— Это точно?
— Точнее некуда.
— Если все так, то выходит, что не один ты гоняешься за всем этим добром. Наши шестилапые «друзья» его тоже собирают. Вопрос для чего?
— Вопрос несложный, — я вновь смотрел на лежащие у меня на коленях сокровища кентавров. — Если это все Нестеров нагреб в храме, значит перед нами предметы культа, объекты поклонения.
— Поклонения ханхам, — развил мою мысль Леший. — Выходит, они хорошо знают ханхов. Кентавры не побочный эффект их пребывания на Земле, такой, как все остальное зверье. Они доставлены к нам специально.
Я вдруг вспомнил, что к такому же выводу пришла и Нина. Только заходила она с другой стороны, я бы сказал с чисто эволюционной. Что ж, два очень даже неглупых человека независимо друг от друга пришли к одному и тому же заключению. Что ж, разве не это является полной гарантией того, что оно абсолютно верное?
— Осталась самая малость. Выяснить, за что нам такой подарочек, — окончание своей мысли я произнес вслух.
— За что…? — Загребельный невесело ухмыльнулся. — Когда мы поймем за что, то наверняка сможем остановить это нашествие.
Мы оба замолчали, обдумывая всю значимость этой теории. Я чисто автоматически перебирал камни. Их было десятка три плюс моя коробочка, плюс… в узелке находились еще два предмета. По сравнению с кристаллами невзрачные на вид. Сперва я даже не обратил на них внимание. Черный тонкий диск, с виду напоминающий обычный лазерный Си-Ди, и катушка с навитой на ней тонкой серебристой проволокой. Почти обычная катушка, если бы не одно «но». Сделана она была из сплава так хорошо мне знакомого — бронза с каким-то странным золотистым отливом.
— Знаешь что это такое? — я повертел в руках свои новые находки.
— Откуда? — Андрюха пожал плечами. — Я и кристаллы то опознал только потому, что раньше видел.
— Видел? — удивился я.
Леший молча залез в кармашек своего вещмешка и добыл оттуда два точно таких же сияющих голубым светом камешка. Он швырнул их на общую кучу и пояснил:
— Прошлым утром…, когда твой подопытный кентавр испарился, балки, которые его удерживали, рухнули и раздавили контейнер. Он упал рядом со мной. Из разлома вывалились вот эти. Только я их цапнул, как тут же и началось…
Загребельный умолк, не желая возвращаться к болезненной для нас обоих теме.
— Понятно, — я взял в руку коробочку с рамкой, а на все остальные трофеи накинул уголок тряпицы. — Спрячь до поры до времени. Может, когда-нибудь и пригодится.
— А зачем же тогда ты все это искал, если не уверен?
Загребельный стал аккуратно упаковывать мусор, доставшийся нам от ханхов. А ведь и вправду мусор! Когда-то видел фильм об одном африканском бушмене, который как с писаной торбой носился с обычной стеклянной бутылкой. Ее скинули с пролетавшего над саванной самолета, но для бушмена это был магический предмет. Чертовски похожая история. Обидно. Ведь в хламе, который ханхи вышвырнули на помойку, мы тоже видим чудеса и сверхъестественную силу.
— Зачем искал? — Загребельный уже громче повторил свой вопрос, когда заметил, что я тупо уставился в пространство перед собой.
— Искал? — я вспомнил, о чем мы только что говорили. — Да скорее всего хотел проверить… вернее еще раз доказать себе, что Одноглазый со стены и впрямь существовал.
Леший тут же подхватил эту мысль:
— Так ты говоришь, что видел его вновь?
— Угу, видел, — пришло время каяться. — Это не мы отогнали призраков, а он.
Тут я рассказал приятелю всю эту историю, благо она оказалась не такой уж и длинной.
— Да-а-а, нам бы такие гранаты не помешали, — сделал вывод подполковник.
— И ты веришь моему рассказу? — я в упор поглядел на приятеля.
— Верю, — Лешего даже удивил мой вопрос.
— Тогда тебе легче, — грустно вздохнул я. — А вот я уже не знаю чему верить. Запутался. В голове каша, полная каша.
— Факты, как говорится, упрямая вещь, — Андрюха потряс в воздухе вновь упакованным свертком, а затем стал запихивать его назад в вещмешок.
Именно в этот момент входная дверь с грохотом распахнулась. На пороге появились Лиза и Пашка. Оба взмыленные, запыхавшиеся, с растерянными, можно даже сказать испуганными лицами. Девушка держала в руках ворох старой мужской одежды, ее брат три кирзовых сапога. Я почему-то хорошо запомнил, что их было именно три.
— Случилось чего? — Загребельный метнул на ребятню пристальный взгляд.
— Беда! — вскричала Лиза. — Призраки! Они прорвали периметр!
Никогда не думал, что буду так спешить навстречу верной смерти. Спешить сам и тащить за собой друзей. Прямо затмение какое-то в голове. Что мы могли противопоставить призракам? Два автомата, Лешего да Пашкин? Ах, да, конечно, у Андрюхи еще был подствольник! Арсенал как раз для охоты на тех, кого и бомой-то не возьмешь. И все же мы бежали. Пашка с Лешим тащили меня, Лиза сзади волокла оружие.
На выходе из санчасти мы едва не снесли с ног фельдшера.
— Куда вы, черт побери?! — вскричал насмерть перепуганный Виктор Ильич.
— Где Крайчек? — проревел в ответ Леший. — Где формируется заградительный отряд?
— Какой еще отряд? — слова подполковника заставили медика еще больше затрястись. — Убежище закрыто. Выйти наружу означает неминуемую смерть. Там призраки!
— А ведь он прав, — Загребельный метнул на меня вопросительный взгляд. — Вход блокирован, и никакая сила не заставит местных его открыть. — В конце своих слов Леший то ли зарычал, то ли застонал. — Дьявольщина… у меня там восемь человек на четвертой стене. Все, кто в живых остался. А я здесь, как крыса в подполье.
