Ознакомительная версия.
Сам Давид Эдуардович, заложив руки за спину, неспешно прохаживался перед пленниками взад-вперед. Выглядел он так, словно читал лекцию студентам, а не поджидал идущего к нему человека со взведенным револьвером. Умиротворенный вид создателя Исгора говорил о том, что он, как всегда, держит ситуацию под контролем.
Я остановился на полпути между «Кладезем» и смотровой площадкой, где обосновался Талерман со своими заложниками. С его позиции я, должно быть, выглядел маленьким, усталым человечком на фоне огромного, величиной с дом, аномального сооружения. И оружие в моих руках, которое я до этого всерьез называл внушительным и грозным, казалось мне теперь всего-навсего безвредной игрушкой. А Умник его, как видите, и подавно не страшился.
— Не убивай их, — обратился я к Талерману. — Прояви, в конце концов, ко мне хоть немного уважения! Я сделал все, чего ты от меня добивался. И даже больше! Я удрал оттуда, откуда еще никому и никогда не доводилось сбегать — прямо из пыточного кресла самого Командора! Неужто не впечатляет?
— О да! И это было нечто совершенно потрясающее! — провозгласил Давид Эдуардович, победоносно воздев руки над головой. — Можешь не сомневаться: Хантер этот свой конфуз будет вспоминать даже на смертном одре… И чего же ты теперь от меня хочешь?
— Чего хочу? — Я кисло усмехнулся. — А сам не догадываешься?
— Да-да, конечно! — закивал Умник, состроив сочувственную мину. Лицемерный мерзавец продолжал надо мной откровенно изгаляться. И пусть, в отличие от товарищей, мои руки-ноги не были связаны и никто не отбирал у меня оружие, я ощущал себя немногим свободнее, чем пленники Гордиев. — Тебе хочется, чтобы я сдержал свое обещание и позволил вам беспрепятственно уйти отсюда. С моей стороны это и впрямь выглядело бы честно и благородно. Но, увы и ах, сейчас ваша банда находится не в том положении, чтобы требовать от меня какие-то уступки. Даже мизерные. Мне достаточно щелкнуть пальцами, и через мгновение вас настигнет вполне заслуженная кара. — Талерман демонстративно поднял правую ладонь, сведя вместе большой и средний пальцы. И явно не для моего благословления, а для вышеупомянутого щелчка. — Рука прямо так и чешется сделать это. Свершить справедливое возмездие — невероятно мощное искушение! Надо иметь недюжинную силу воли, чтобы ему противостоять. Не могу назвать себя стойкой личностью. Я вполне обычный человек, зависимый от своих вредных привычек и слабостей. И все же что-то меня сейчас останавливает.
— Может быть, это? — Я тоже поднял руку и ответил на жест Давида Эдуардовича более эффектным жестом: приставил ствол револьвера себе к виску.
— Да-да, ты совершенно прав. — Талерман посмотрел на свои сведенные пальцы, раздосадованно покачал головой и, рассоединив их, опустил ладонь. — Было бы большой ошибкой лишить тебя жизни, Мангуст. А особенно теперь, когда ты перешел на мою сторону.
— Ложь! — вознегодовал я. — Я не клялся тебе в верности и не намерен становиться твоим прислужником! Ты обманом приковал меня к «Кладезю» и силой заставил участвовать в своих экспериментах!
— Разве? — изобразил удивление Умник. — Так уж и силой? Когда ты понял принцип автономных гиперпространственных перемещений и в полной мере оценил свои новые возможности, тебе не составило бы труда отправиться куда угодно. Однако ты предпочел вернуться сюда. И это был твой абсолютно добровольный выбор, к которому я тебя не принуждал.
— Если бы я попробовал сбежать, разве ты не приказал бы «Кладезю» меня вернуть?
— Разумеется, приказал бы. Но ты ведь даже не попытался скрыться. И возвратился на «Альтитуду» сразу, как только я спустил тебя с поводка. Значит, тебе небезразлична жизнь твоих товарищей. И значит, ради них ты готов пожертвовать собственной свободой. Или все-таки не готов?
— Убей его, Мангуст! — выкрикнул дрожащим голосом Мерлин. — Ты знаешь этих тварей-Гордиев! Тебе нас не спасти — нам так и так конец! Поэтому убей Умника и убирайся отсюда так быстро, как только сможешь! Без него никто не сумеет управлять «Кладезем» и тебя контролировать! Беги отсюда и будь вновь сам себе хозяин! Уж лучше такой шанс, чем вообще никакого!
— Не могли бы вы помолчать, господин Мерлин?! — раздраженно бросил ему через плечо Талерман. — Разве не видите: вы сбиваете своего товарища с мысли! С вами нам больше говорить решительно не о чем. А вот с Мангустом у нас, можно сказать, разговор еще не начинался… Ну так что скажешь, дорогой сателлит? Как видишь, я опять тебя ни к чему не принуждаю. Судьба твоих друзей находится в твоих руках. И твоя тоже. Одно прискорбно: отныне у ваших судеб нет общего благополучного исхода. Кому-то из вас в любом случае придется проиграть.
Предложение Мерлина было не лишено здравого смысла. Мы в полной мере оценили коварство и жестокость Умника на новосибирском и сегодняшнем примерах. И если Семену, Жорику и Динаре не посчастливилось и они угодили в щупальца Гордиев, глупо надеяться, что эти твари оставят их в живых. Все мы ввязались в эту авантюру по собственной воле. И все мы в итоге проиграли. Но один из нас еще мог попытаться выжить и получить свободу, убив Талермана и телепортировавшись прочь из этого проклятого места. И так уж вышло, что этим «везунчиком» оказался именно я.
Се ля ви…
Я посмотрел на Жорика и Динару. Сожалели ли они в эту минуту о том, что не послушались моего совета и отправились вместе со мной на «Альтитуду»? Наверняка сожалели. Может быть, мне следовало отговаривать их тогда более настойчиво? Или найти грубый способ отвязаться от их компании? Не знаю… Но так или иначе, я их за собой силком не гнал и потому не нес никакой ответственности за их жизни. Разве они отвечали бы за мою жизнь, согласись я, к примеру, добровольно помочь им в каком-нибудь их важном деле и погибни при работе над ним? Мой выбор — мне за него и отвечать.
С Пожарским все обстояло еще проще. Вместо того чтобы сидеть за Барьером, он вернулся в Зону, решив поквитаться с негодяем, который сделал его калекой. Вернулся и пренебрег древней приметой, гласящей: «Собрался отомстить — выкопай две могилы!». Трудно поверить, чтобы Мерлин никогда об этом не слышал. А раз слышал, значит, он согласился с правилами игры, заранее выкопал себе могилку и не станет никого обвинять, что в итоге в ней и упокоится.
Оставалось лишь два неразрешимых вопроса. Первый: не изжарит ли меня «Кладезь» после убийства Талермана (а то и до убийства) так, как он изжарил несчастного Свистунова? И второй: если я все-таки убью злодея и «Кладезь» позволит мне сбежать обратно в Зону, не пожалею ли я о цене, какую заплатил за собственное освобождение?
Ознакомительная версия.
