Герцог меня понял и объявил формирование и содержание такого поезда по подписке среди всех баронов Реции. Эта тема и стала весной активным обсуждением в Палате баронов рецкого сейма. Ждал худшего, но разверстка санитарной повинности прошла спокойно. Врачей и фельдшериц в боевой персонал набрали по найму. Да и от благородных дам и девиц нашлись добровольцы в сестры милосердия.
Назвал я этот поезд «Красный крест» с соответствующими символами на вагонах — красный крест в белом круге. Все ломаные пассажирские вагоны, которые у меня скопились, отремонтировали вне очереди во втуцком депо, и это мне зачли за взнос. Паровоз пожертвовал сам герцог. Точнее, паровоз был мой — трофейный трехосник, герцог только оплатил его дорогостоящий ремонт, так как пришлось менять обшивку котла и все трубы в нем.
Отправляли рецкий санитарный поезд «Красный крест» на фронт также с большим митингом на вокзале. Как трижды раненный имперский рыцарь, я толкнул речь в лучших традициях советской военной пропаганды о героическом труде медиков на войне, выдавив в толпе слезы умиления. После меня выступал Вальд. Но его слушали уже плохо — не умеет еще, не жил он во времена засилья пиара. Отчет об этом митинге дали не только втуцкие, но и столичные газеты.
Мероприятие даже сподобилось разворота в столичном иллюстрированном журнале «Искры», этаком предшественнике комиксов в фотографиях. Быстро прижилась эта идея будвицкого фотографического художника Шибза. Теперь таким изданием обзавелась каждая электорская столица. И появилась новая профессия — фотокорреспондент. Фотографы и раньше работали на газеты, но как фрилансеры. Сейчас издатели поняли силу воздействия визуального ряда и ввели фотографов в штат редакций.
После того как все мои фирмы были приведены в относительный порядок централизованного управления, я понял, что мне остро требуется свой расчетно-кассовый центр. Он же банк. Потому как логистика перемещения наличных денег меня совсем не устраивала. Жди махновцев с налетами на поезда, как на Диком Западе. Или товарища Камо с «благородным» эксом на дело мировой революции. Телеграфный перевод куда надежней. Или даже простой бумажный аккредитив. Так родился «Бадон-банк».
Напоследок пристал Болинтер с идеей речной верфи, чтобы строить самоходные баржи с его движками. Для торговой навигации от нас до устья Данубия. Пришлось выбивать необходимое финансирование с Ремидия. Хоть это дело и крайне нужное для нас, но сам я уже не тянул, чисто финансово. И жена у меня не дочка Рокфеллера.
А тут еще железная дорога выставила счет за амортизацию рельсового пути. Товарняки мои по воинскому литеру даром гоняют от герцога к королю и обратно. А вот за пассажирский поезд пришлось раскошелиться. Совсем непредвиденные для меня оказались траты. Не страшные, в общем, но дыру в бюджете пробили неожиданную.
У меня опять нет свободных денег. Последние подкожные соцнакопления ушли на санитарный поезд. Разве что осталось камергерское жалованье для поддержки штанов.
Пора опять изобрести что-нибудь такое, от чего все запищат и вприпрыжку понесут мне свои денежки в клюве. Безопасную бритву «Жиллет», к примеру.
С речной верфью вышел вообще анекдот.
«Связист» от Моласа был грамотный и вычислил-таки царского шпиона среди беженцев.
Ну как шпиона… При остром желании, конечно, можно пришить шпионаж и дать десять лет без права переписки, но именно пришить… По гамбургскому счету, этот куявец в чине мичмана по адмиралтейству, командированный на Нысю для поднятия со дна реки железнодорожного парома, стал всего лишь жертвой обстоятельств и угодил в самую раздачу. По собственной дурости и дурацким обещаниям своего начальства приехал он на новое место службы с женой и ребенком. А тут наше генеральное наступление как раз.
Пока мазовшские саперы яростно держали прогрызающие их оборону наши войска, рванул мичман в поселок железнодорожников за женой и сыном. Поселок этот наши артиллеристы не обстреливали, и считалось, что это место самое безопасное на плацдарме.
И тут все решилось.
Лодки царцев разом все ушли на правый берег. Частью совсем пустыми.
Саперы, видя, что большие начальники просто бросили их «на мясо», сдались на милость победителя.
Жена мичмана быстро его переодела в старую одежду покойного мужа хозяйки дома, где они квартировали — тому эти тряпки больше уже никогда не пригодятся, а мундир его закопали в подполе. Так его вместе с остальными путейцами ольмюцкие генералы отселили из фронтовой зоны в Будвиц. Тужурка железнодорожного мастера, руки слесаря, мозги инженера.
Заявил он, что документы сгорели при обстреле. Поверили. Подозрений он ни у кого не вызвал. Тем более что не один он, а с женой и ребенком пяти лет. Какой шпион будет ребенка в мясорубку тащить? А что это его сын, никто не сомневался — портретное сходство было разительным. Крепкие гены у мужика. Доминантные.
Звали его Йозе Корсак. Был он военным специалистом по сухим докам, ремонту и подъему затонувших судов.
«Связист» прокачал его на косвенных… Нашел слабое место — семью и вымутил подписку о добровольном сотрудничестве с имперской военной разведкой. Теперь у Корсака обратного хода домой в Восточное царство не было. В глазах царского командования он теперь дезертир и предатель.
Мне даже жалко стало парня. Попал он как кур в ощип только из-за любви к присным своим.
Пользуясь тем, что испытываю нехватку специалистов, я этого мичмана у «связиста» нагло отобрал и приставил к верфи. Обломится Молас. Как обломился и его «связист», получивший от герцога за раскрытие «шпиона» медаль в утешение. А нечего и мечтать даже о забивании гвоздей микроскопом.
И то, что в благодарность мне мичман придумал, было гениально. Вместо обычного наклонного слипа на верфи предложил он строить сразу сухой док в узком затоне, вдававшемся в речной берег. И строить баржи в нем на кильблоках, а потом просто запускать воду, отворять ворота и выпускать готовое судно на фарватер своим ходом.
Затон отгородили от русла плотиной, отсыпанной паровыми бульдозерами. Откачали из него воду с помощью первых двигателей Болинтера собственного производства. Экскаватором вырыли котлован, а рутьеры с самосвальными тележками вывезли лишний грунт. Впервые применили в строительстве железобетон, и не только для стенок, но для дна этого дока. Помучились со шлюзовыми воротами, но в итоге все получилось. В рекордные сроки.
Пленные саперы взорвали плотину, и довольно долго потом пришлось проводить дноуглубительные работы арендованным в Винданбоне плавучим земснарядом. Не только около верфи, но и по берегам у планируемого речного пассажирского вокзала и торгового порта.
