в меня пальцем смертельно охреневший Горбатов и заорал: — У тебя ничего этого нет, безродная скотина! Провокатор!
Народ охнул, и тут же послышался грохот — вновь пара дам шлепнулась не в надуманный, а в самый настоящий обморок.
Тишина следом опустилась такая звонкая, что я снова услышал комарика. Он вился вокруг рыжей башки Горбатова и бил его лапками.
— Негодяй, оскорбил Илью Тимофеевича! — пищал он голосом Метты, и я разглядел ее маленькую фигурку с крылышками. — Получай! Дуэль! Дуэль!
Нет, с дуэлью мы как-нибудь повременим.
— Роман Арнольдович, — пронзил тишину голос Свиридовой. — Извинитесь перед этим… пылким молодым человеком. Вы не в кабаке.
— Что⁈ — вздрогнул он и рыкнул уже на нее: — Он сорвал торги!
— Кажется, в уставе торгов нет пункта, запрещающего называть цены исходя из общепринятых артефактных эквивалентов, — ухмыльнулась Свиридова. — Нет же, Ростислав Карлович?
— Эмм… нет, — выдохнул распорядитель, цвет лица которого мог поспорить с мордой Горбатова.
— Вот и славненько, — кивнула Свиридова. — Зато в уставе четко прописано, что оскорбление одного из участников торгов недопустимо и карается выдворением с места проведения мероприятия. Вам помочь, Роман Арнольдович? Или вы все же извинитесь перед молодым…
— Ни за что и не перед кем я не буду извиняться! — прошипел Горбатов. — Ни перед этим сосунком, ни перед тобой, шиировская шлюха!
Народ снова охнул, и еще троица дам плюхнулась в обморок. Затем скрипнул стул, и на ноги поднялся Геллер.
— Прошу прощения, — сказал он, хрустнув шеей, а затем его глаза сверкнули. — Кажется, назвали Юлию шлюхой?
Маг сделал тяжелый шаг. Публика задержала дыхание.
— А ты кто такой черт тебя?.. — обернулся к нему Горбатов, но тут его сынок вцепился ему в рукав и подал голос:
— Папа не делай глупос… — и тут же получил от отца размашистую оплеуху.
Бах! — и хлесткая пощечина едва не откинула парнишку на спину. Из его носа, заклеенного пластырем, брызнула кровь.
— Бесполезный кусок дерьма!
— Та-а-а-ак! — тут же подскочила со своего места Ларина и встала между старшим Горбатовым и Геллером. — Только драки нам тут не хватает! Роман Арнольдович, вам неплохо бы подышать свежим воздухом. Прошу! Прошу! Тимофей Борисович, мы справимся, благодарю!
Тут же со всех сторон появились смертельно бледные слуги.
— Господа, помогите Роману Арнольдовичу найти выход! — сказала Ларина, отвернувшись в попытке скрыть победную улыбку.
— Что⁈ — озирался Горбатов, вокруг которого смыкалось кольцо. — Как вы смеете, хамы⁈
— Прошу… ваше благородие… — лепетал тот самый швейцар, который пытался выгнать Аки. — На выход-с, подышать-с, воздухом-с… Иначе хозяйка-с грозиться вызвать полицию-с…
И тут Горбатов зазвездил уже ему. Удар в зубы был такой силы, что швейцар отлетел метра на два. Судя по тому, как на мгновение сверкнули глаза Романа Арнольдовича, бил барон используя магию.
И да, мы недосчитались еще пары впечатлительных дам. В толпе вскрикнули, началось шатание и ропот:
— Скандал, скандал… Безобразие!
— Вы… вы… — шипел и скрипел зубами Горбатов, оглядываясь по сторонам как загнанный зверь. — Вы… Хамы!
— Папа… — боротал Горбатов-младший, пытаясь заткнуть ноздрю, из которой тек целый ручей. — Пойдем уже!
Но Роман Арнольдович вновь вскинул руку, и тут…
— Ага, рыжий! Рыжий кожаный мешок! — заголосили откуда-то сверху, и все присутствующие вскинули подбородки. — Уложил того мудака во фраке? Хвалю! А теперь убей их всех, рыжий! Смерть людам!
— О, нет, он все еще здесь, — простонала Юлия Константиновна, когда в небе показался изрядно износившийся воздушный шар со злым автоматом вместо корзины.
— Чего уставились⁈ — заверещала злобная машина, размахивая кулаками. — Ох, дайте мне только добраться до ваших шей! Мигом передушу всех до одного!
Слуги, совсем забыв про Горбатова и учиненный им скандал, забегали туда-сюда. Требовалось срочно убрать озверевшего автомата подальше, однако он завис на такой высоте, куда даже самые высокие деревья не дотягивались. А еще, как назло, утих ветер.
Метта при этом смеялась так громко, что, казалось, моя невидимая спутница сейчас лопнет.
Безобразная сцена продолжалась еще где-то пару минут, и, наконец, Горбатов, смачно плюнув на пол, соизволил таки покинуть сад. На меня и на Ленского он посмотрел с таким выражением, с которым, наверное, во времена Гигантомахии чуды смотрели на юдов, а те отвечали им взаимностью.
— Убью… убью… убью… — беззвучно шептали губы барона, а злой автомат вторил:
— Убить, убить, убить всех людей!
Однако Горбатов торопливым шагом просто убирался прочь. За ним, хлюпая разбитым носом, засеменил его сынок.
Скоро парадная дверь захлопнулась. Да, грохот слышался даже здесь. Снова опустилась звенящая тишина, и звук удаляющейся машины мы провожали всей молчаливой толпой.
За это время никто не посмел проронить ни слова. Конечно, кроме бешеной машины, которая кружила над нами и обещала нам все возможные казни.
— Да уж… — сказала Метта и пригубила шампанское. — Да уж…
— Кожаные мешки-и-и! — бушевал летающий юд. — Кто из вас посмелее, идите сюда! Каждый получит от меня в глаз!
— Итак, — прервал я эту поднадоевшую тираду и нашел глазами распорядителя. — На чем мы остановились? Торги же продолжаются?
— Мы остановились на том, чтобы вспороть вам брюхо!
— Господи, уберите эту гадость! — закричали со всех сторон, но растерявшиеся слуги только разводили руками.
Одеревеневший распорядитель еще пару секунд тупо пялился в пространство. Лицо у него было как у приговоренного к казни — бледное, дрожащее и пустое. Хоть бери его за руку и веди прямиком на кладбище.
— Милейши-и-ий, — крикнул я ему. — Как дела? Вас вызывает Земля!
— Д-д-да… — наконец, выдал распорядитель и погладил свою потную лысину. — Вы называли цену в…
— Двадцать восемь октаэдров Огня, шесть октаэдров Воздуха, триста тридцать гексаэдров Движения и одну призму Времени, — склонил я голову. — Могу добавить еще пару десятков пирамидок, если нужно…
— Прошу прощения, — раздался голос сбоку, и я увидел Тимофея Борисовича Штерна, шефа корпуса жандармов. — Роман Арнольдович вспылил и ему нет оправданий, но все же позвольте мне увидеть эту призму Времени.
По рядам прошелестел шепоток. Шеф жандармов возвышался как скала, золотые пуговицы его идеально выглаженного мундира сверкали на солнце. Черные как смоль бакенбарды напоминали крылья.
— Она у вас действительно есть? — продолжал он, прищурившись. — Это один из
