– Видишь, Мракобес, как погано все обернулось, – тяжко дыша, подытожил майор беглый анализ собственных повреждений. – Теперь у меня нет обратной дороги, и помочь тебе больше я ничем не могу… Так ты со мной? Или уходишь?
– Я доставлю тебя на «Авангард», – пообещал я. – Моя клятва по-прежнему в силе. Но не могу дать гарантии, что в таком дерьмовом состоянии ты переживешь путь до стадиона.
– Ты, главное, действуй, – напутствовал меня Тимофеич. – А за меня не переживай – как-нибудь сдюжу. А нет так нет. Тогда просто дотащи мое тело до «Авангарда», оставь его там на самом видном месте, и твоя клятва будет исполнена. Больше ни о чем не прошу…
Я вколол Кальтеру морфин, отцепил и выбросил отслуживший свое протез, затем жестко обездвижил калеке сломанное плечо бинтом и отправился на поиски материала для волокуши, попутно гадая, куда подевались оставшиеся в живых «буяны». То, что они до сих пор не дали о себе знать, было странным, хотя в целом обнадеживающим признаком. Или свита покойного Искателя не нападала без его приказа, или разбежалась без поводыря по округе, напрочь забыв о своей боевой задаче. Ну да бог с ними – буду решать проблемы по мере их поступления. И без того они выстроились передо мной в длинную очередь, и каждая наперебой требовала приоритетного внимания.
В разгромленных служебных помещениях ресторана удалось отыскать все, что мне сейчас было необходимо. И даже больше. Помимо крепкой доски, нескольких тонких металлических труб и проволоки я нашел также широкий электромонтажный пояс, немного длинных гвоздей и одноосную тележку для перевозки фляг. Стаскав все это ко входу, я связал из труб раму для волокуши – такой же, на какой я год назад вез хоронить Бульбу, закрепил на ней доску, потом отломал от тележки ось и приделал ее загнутыми из гвоздей скобками к нижней кромке плахи. Теперь ей предстояло не волочиться по земле, а катиться на колесиках. Это облегчало работу мне и страдания Кальтеру, поскольку иначе он чувствовал бы своей больной спиной каждую встреченную нами в парке выбоину. А колесное шасси – это уже совсем другой уровень дорожного комфорта. Так что если майор все-таки выживет, пусть не говорит потом, что я не отплатил ему за позавчерашнее спасение. Вера определенно знала, кого выбрать в компаньоны своему дяде Косте. Хотя и призрак, а в людях разбирается, факт.
На сооружение волокуши у меня ушло больше полутора часов. За это время Кальтер трижды отключался, но неизменно очухивался после того, как я, беспокоясь, не впал ли он в кому, совал ему под нос нашатырь. Выглядел Тимофеич малость получше, чем когда я впервые привел его в чувство, но все равно теперь от прежнего Кальтера осталась, пожалуй, одна его уродливая татуировка. Я с ужасом глядел на бледного осунувшегося калеку и видел перед собой немощного старика-паралитика, стоящего практически в двух шагах от могилы. Никогда не сталкивался с таким явлением, чтобы человек состарился всего за час, причем без посредства здешних аномальных выкрутасов. Впрочем, едва Куприянов приходил в сознание, эта иллюзия пусть не до конца, но рассеивалась, а морфин придавал потухшим было глазам компаньона блеск. Жаль только, отнюдь не жизнерадостный.
На часах было начало шестого, когда для нас с Тимофеичем наступил крайне ответственный момент: перекладывание больного на подготовленный для него транспорт. В одиночку я при всем старании не проделал бы это так, как предписывают правила оказания первой помощи при переломе позвоночника. Одно неловкое движение, и я мог запросто убить компаньона или усугубить его травму. Но по-другому было никак нельзя. Без жестких носилок или как в нашем случае – волокуши – в таком деле не обойтись. Хорошо еще, что защитные пластины комбинезона выполняли для беспомощного тела Кальтера функцию фиксирующего бандажа, а иначе и не знаю, как я справился бы с этой задачей.
Впрочем, даже несмотря на осторожность, мне не удалось переместить пациента безболезненно. Когда я буквально по сантиметру уже почти втащил майора на волокушу, его лицо опять перекосила гримаса боли, а из горла вырвался сдавленный хриплый стон. После чего глаза Тимофеича закатились, и он в очередной раз лишился сознания. Я поспешил завершить перекладку пострадавшего и взялся приводить его в чувство, но все мои старания оказались тщетными. Судя по наличию нитевидного пульса и слабого, но стабильного дыхания, Кальтер не умер, а, похоже, все-таки впал в кому. Что для него в его нынешнем состоянии было фактически равнозначно смерти.
Я выругался и обессилено плюхнулся на обломок бетонного блока. Возня с парализованным компаньоном вымотала меня до предела, а мне еще предстояло волочить его через весь парк к стадиону. А тут вдобавок из видимой отсюда вентиляционной трубы Саркофага начал подниматься столб свинцового дыма. Достигнув высоты птичьего полета, он остановился, будто уперся в незримый щит, и начал равномерно растекаться во все стороны, при этом раскручиваясь, подобно циклону. Плотность и размеры формирующегося на глазах облака увеличивались с каждой минутой. Нависнув над ЧАЭС, мрачная громада вращающегося небесного «жернова» уже в ближайшие полчаса грозилась накрыть собой Припять и ее окрестности. Зарождающийся катаклизм можно было по незнанию списать на внеочередной выброс, но я не ощущал предшествующих этому явлению аномальных возмущений атмосферы. Зато отлично помнил пророчество сектантов, в котором говорилось еще об одном апостоле Великого Очищения – Буревестнике. И обреченно понимал, что вряд ли нам повезет выиграть третий раунд нашей эпической битвы с Хозяевами Зоны.
Я перевел взгляд с затмевающей небо тучи на не подающего признаков жизни Кальтера, тяжко вздохнул и произнес:
– Подонок ты все-таки, Тимофеич. Ну кто так делает, скажи на милость? Заварил грандиозную бучу, втравил в нее нас с Черепом, затащил к черту на рога, а сам в конце хоп – и не при делах! Что, не мог другой отмазки придумать, кроме как взять и умереть?
– Типун тебе на язык! – не открывая глаз, еле слышно проговорил майор надтреснутым голосом. – И вообще, какого черта ты все еще топчешься на месте? Ждешь повторного приказа?
– Слава Господу – оклемался! – несказанно обрадовался я и даже ощутил приток невесть откуда взявшихся сил. – А я уж решил, что нечаянно тебя прикончил!
– И не мечтай! Много будет чести какому-то паршивому мотострелку угрохать майора Куприянова! – проворчал Кальтер, с трудом разлепляя веки. – Почему так рано стемнело? Или пока я был в отрубе, настал вечер?
– Кажется, старик, грядет большая буря, – ответил я, крепко привязывая майора к доске найденным в ресторане электромонтажным поясом, а также снятыми с куприяновского ранца ремнями. – Так что на легкую прогулку не рассчитывай.
