И в поле моего зрения, которое одновременно было и слухом, возникла крошечная «метка».
— Сволочь… — прошептал я, понимая, что дубль обошёл нас и теперь идёт на север, к тамбуру.
Слабость ударила меня по затылку тяжёлой мягкой ладонью, и сфера закружилась с бешеной скоростью. Перед глазами замелькали обрывки пейзажа, лица моих спутников, «метки» биомехов за оградой АЭС.
А потом стало темно.
Как выяснилось секундой позже, я даже не смог как следует потерять сознание — зашатался вроде бы, но тут же выправился, только затряс головой и очумело захлопал глазами, словно разбуженная в полдень сова.
— Ну? — нетерпеливо сопя, спросил Колючий.
— Баранки… — я осёкся, понимая, что единственный, кто сейчас достоин резких слов — это я сам: прошляпил, пропустил, а ведь имели шанс перехватить дубля, не дать ему уйти. — Его там больше нет… Он уходит на север, и если мы поспешим… то догоним его, обязательно.
Уверенность в голосе далась мне большим трудом, и Синдбад это заметил.
— Придётся побегать? — спросил он.
— Как сможем, — отозвался я.
Бегать в боевом костюме — занятие не из лёгких и не из приятных, но Колючий — парень молодой и здоровый, бритоголовый — бывший солдат и наверняка помнит не один марш-бросок, ну а я… меня в своё время нещадно гоняли в тренировочном лагере, спрятанном в диких горах.
Через пару километров стало ясно, что всё это было давно и неправда и что организм старого добра не помнит. Я едва не задохнулся, в боку закололо, а отсутствие рюкзака за спиной и груза в подсумках впервые показалось благом.
Перейдя с бега на быстрый шаг, я оглянулся на спутников — от раскрасневшегося и отстегнувшего маску Колючего валил пар, а лицо Синдбада выражало лёгкую степень озадаченности.
— Как-то тяжеловато… — сообщил он.
— Передохнём, затем ещё рывочек сделаем, — произнёс я с фальшивой бодростью.
Мы хоть немного, но сократили расстояние до дубля, и теперь, примерно зная, где он находится, я мог нащупать его с помощью имплантов. Но делать это побаивался — вдруг он вместе с прочими моими способностями унаследовал и умение чувствовать чужое сканирование?
Услышав про «рывочек», Колючий посмотрел на меня, как лошадь на умучившего её седока. Я даже подумал, что сейчас беглый праведник откроет рот и выскажет всё, что обо мне думает.
Но этого не случилось, сказалось «воспитание» Дьякона, основанное на принципе «главный всегда прав».
— Раньше куда легче давалось… или рана сказывается? — продолжал бормотать Синдбад.
Через какое-то время мы ещё слегка пробежались, подобрались немного ближе к дублю, и только тут я сообразил, что он направляется вовсе не к тамбуру. Проклятого двойника понесло куда-то к востоку от развалин Соснового Бора, туда, где пруды, болота, речка Коваши и одна из главных местных диковинок.
Нет, не может быть, чтобы дубль шёл к Лабиринту Коваши, что ему там делать?
«А что ему вообще делать в этом мире, ты знаешь? — пришла мне в голову здравая мысль. — Ты вообще представляешь, что может вести существо, коему от роду несколько дней, но которое выглядит как взрослый мужчина, и никогда не имело ни отца, ни матери?».
Очевидно, что я несколько раз напрямую соприкасался с его мыслями, когда оказывался в чужой голове. Но, несмотря на это, стоило признать, что понимал я дубля очень слабо, а если честно — вообще не понимал.
Что за Путь содержится в голове моего отражения, и кто его туда вложил?
— Куда его несёт, чёрт подери? — не выдержал я, когда стало очевидно, что дубль топает прямо к примостившемуся у речки Коваши скоплению автонов, имевшему дурную привычку кочевать по местности.
То бишь направляется именно к Лабиринту.
— Подальше от нас, — хмыкнул Синдбад, но тут же вновь стал серьёзным. — А что там, впереди?
Снег продолжал идти и потихоньку густел, так что видно было не особо далеко.
— Лабиринт Коваши, — ответил я. — И мне очень не нравится, что он туда направляется.
— Как-то раз Дьякон послал несколько человек исследовать Лабиринт, — подал голос Колючий. — Он хотел узнать, что это такое, от Бога оно или от Дьявола. Из пяти вошедших внутрь вернулись трое. Один забыл обо всём, что было с ним, второй сошёл с ума, третий вроде бы остался в здравом уме, но рассказывал всякие нелепицы. С тех пор единоверцам запрещено ходить туда.
— Уж если внутри этого Минотаврова обиталища, невесть как перенесённого в наши палестины, свихнулся безумный фанатик, то что ждёт там нас? — спросил я и невольно поёжился.
— А зачем идти внутрь? — Синдбад заулыбался. — Там всего один вход и один выход, ты забыл? Достаточно их перекрыть, и твой дубль никуда не денется. Укокошим его как миленького.
Странно, что эта простая мысль не пришла мне в голову. В самом деле, зачем идти внутрь, если можно подождать снаружи? Я и Колючий у выхода, Синдбад у входа, и всё, ловушка захлопнулась.
Но неужели дубль этого не понимает?
Мы сократили расстояние настолько, что он оказался в зоне действия моих имплантов, и я мог отслеживать каждое его движение. Но выкидыш «Мультипликатора» и не подумал о том, чтобы свернуть, он продолжал топать на север, туда, где вздымалась стена металлических зарослей.
Снаружи Лабиринт Коваши выглядел даже симпатично — этакая аккуратно подстриженная загородка из английского парка, изящно округлая, ровная, без единого просвета.
О том, что творится внутри, в точности не знал никто.
Я, как и почти все сталкеры, видел выложенные в М-сеть снимки, сделанные с борта армейской «вертушки», что прошла над Лабиринтом: сплетающиеся переходы, ветвящиеся коридоры, небольшие залы. Всё выглядит словно детская игрушка, по которой нужно катать шарик, чтобы он добрался от входа к выходу, забава для великана, шариком в которой служит живой человек.
— Укокошим… укокошим… укокошим, — повторял я, пытаясь изо всех сил убедить себя, что так и будет, мы перекроем выходы и вскоре пристрелим гада, испортившего мне жизнь.
Убедить себя почему-то никак не получалось, в сердце тупой занозой сидело ощущение подвоха. В чём он заключается и как себя проявит, я не знал, но не сомневался, что судьба-злодейка подкинет мне ещё не один неприятный сюрприз. Кроме того, я не сомневался, что лишить дубля жизни, или, скорее, существования, будет не так уж и просто.
Если он обладает хотя бы частью моей боевитости и хитрости, то мы ещё попотеем.
— Вот он! — воскликнул я, когда из пелены снегопада выступила тёмно-серая стена Лабиринта, и стал виден идущий вдоль неё высокий человек в боевом костюме и с рюкзаком за спиной.
