— Ты обещал рассказать мне, что собираешься делать дальше, — наконец, говорит она.
— Нанять катер без лицензии, тайком выбраться с материка. Подходящее убежище — острова Скалистой земли. Восемьсот миль к северо-западу. Малонаселенные земли. Там живут ловцы “черных слез”.
— И что потом?
— Пока не знаю.
— Тогда какого черта мы туда отправляемся?
— Мишель, я понимаю, ты очень устала. И напугана...
— Юджин! — прерывает она.
— Да?
— Прекрати говорить со мной как с выжившей из ума истеричкой! Я такой же человек, как и ты. Ничуть не хуже. Я умею не только раздвигать ноги.
— Зачем ты так? — укоризненно говорю я. Ее вызывающий тон и намеренная грубость постепенно подтачивают мою невозмутимость. Наверное, она считает меня непробиваемым болваном, не понимающим, в каком дерьме мы оказались. Глухое раздражение шевелится глубоко внутри. Черт, ведь в том, что с нами сейчас происходит, виновата она одна! Она решила со мной познакомиться тогда на лайнере! Она оскорбила Кролла, публично предпочтя ему мое общество. Из-за нее я отделал этого важного индюка в оранжерее! С этого все началось. Так какого черта я должен пресмыкаться перед ней, каждую минуту ожидая, что меня прихлопнут, вместо того, чтобы лежать себе где-нибудь на теплом песочке и ни о чем не беспокоиться? Не слишком ли высока цена секса с этой капризной девчонкой?
— Ну что ж, госпожа баронесса, у меня есть, чем тебя обрадовать. Не знаю, что ты на это скажешь. И поверишь ли. Но одно точно: если ты хочешь от меня избавиться — я тебя не держу. Ты действительно самостоятельная и сильная женщина. Просто попытайся понять, что вдвоем у нас есть хоть какой-то шанс выбраться! Одной против всего мира тебе не выстоять.
— Что ты несешь, Юджин? — смотрит она удивленно. Наверное, решила, что я совсем съехал. — Против какого мира? Мы вроде бы говорили о сбрендившей машине?
— Ага, — желчно говорю я. Раздражение уже бурлит во мне крутым кипятком, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не закричать. — Полночи назад на нас в очередной раз ополчилось полгорода. Полиция, бандиты, спецслужбы. Не слишком ли для одной машины? Нас гоняют, как кроликов. Мы немного оторвались, но вряд ли надолго. Слушай и не перебивай!
И я выкладываю ей историю, которую поведал мне Триста двадцатый. Чем дальше я рассказываю, тем с большим недоверием смотрит на меня Мишель. Наконец, я выдыхаюсь. Молча смотрю на светлеющую на горизонте розовую полоску. Звезд уже почти не видно. Туман наползает со стороны океана. Где-то слышится плеск уключин. И далекий шум двигателя моторной лодки или небольшого катера. Звуки над водой слышны далеко. Наверное, рыбаки. Город над нами постепенно просыпается. Хлопают двери, далекие голоса о чем-то спорят. Мычит потревоженная корова. Лают собаки.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — наконец, спрашивает Мишель. Ни капли тепла нет в ее голосе. Не верится, что несколько дней назад это восхитительное тело принадлежало мне.
— Если ты о том — не сбрендил ли я, то лучше бы мне действительно сбрендить.
— Откуда ты про это узнал?
— У Триста двадцатого свои источники. И свои вычислительные мощности. Все сходится, я уже прикидывал. И то, что люди давно ничего не разрабатывают самостоятельно — слишком ограничены возможности мозга. И не управляют ничем сами — все рекомендации дают машины. Все открытия, включая гиперсветовой двигатель, — продукт деятельности машин. Цивилизация стала слишком сложной, чтобы какой-нибудь человек мог принимать адекватные решения. Мы во всем полагаемся на подсказки. А в большинстве случаев и доверяем компьютерам право на самостоятельное принятие решений. В какой-то момент мы стали частью Системы, которую сами и создали. И теперь эта Система развивается без нашего участия. А мы делаем вид, будто управляем машинами и понимаем, как они работают. Вот и все. А мы с тобой немного выбились из общего плана. Нас сотрут и заново запишут. Может быть, ты станешь женой какого-нибудь рабочего. Или королевой на отдаленной планете. Или проституткой в местном борделе. Или нас прихлопнут, если мы будем дергаться слишком активно.
— Юджин, самым смелым гипотезам всегда не хватает здравого смысла, — успокаивающе говорит Мишель.
Я отдергиваю руку от ее прикосновения.
— Прекрати считать меня недоумком!
Потом мы молчим, думая каждый о своем. Конечно же, она мне не верит. В такое трудно поверить. Кому охота из царя природы превратиться в овощ, специально выращенный на грядке.
— Ты не хочешь больше оставаться со мной? — тихо спрашиваю я.
Она пожимает плечами. Я чувствую ее напряжение. Невероятно: она меня боится! Значит, на самом деле считает меня чокнутым. Ну что ж, всему хорошему когда-то приходит конец. Только упрямство не позволяет мне встать и уйти. Бросить эту своенравную аристократку, что наигралась мной и ищет повод, чтобы красиво исчезнуть. Наверное, я глупец. Я вбил себе в голову, что несу за нее ответственность. И еще я знаю, что без меня она не проживет и дня. Надеюсь, я думаю так не оттого, что боюсь, как бы Мишель не проболталась про мои планы, когда ее поймают?
— Не бойся, — говорю с иронией. — Не все идиоты кусаются. Моя болезнь пока не в этой стадии. Давай найдем место, где можно перекусить? Потом я попробую разузнать про катер. Мы успокоимся и поговорим на трезвую голову. Я хочу, чтобы ты поняла: мне ничего от тебя не нужно. Но я не могу тебя вот так бросить. На съедение.
— Я свяжусь с домом. Меня заберут, — неуверенно отвечает Мишель.
— Сложишь руки и крикнешь? — интересуюсь я. — Коммуникаторы мы давно выбросили. Все равно они не работали. Денег на межпланетную связь у нас нет. Тебя скрутит контрразведка, и все дела.
— Ладно. Пойдем перекусим. Я голодна. Я бы еще и вздремнуть не отказалась.
— С этим труднее. Посидишь в уголке какой-нибудь забегаловки. Сделаешь вид, что слушаешь визор. Заплатим хозяину, чтобы тебя не тревожили оборванцы.
Мы находим харчевню довольно быстро. По запаху. Дым, пахнущий подгоревшим жиром и пряностями, чувствуется издалека. Несмотря на раннее утро, тут уже полно народу. Мест за длинными грубо сколоченными столами почти нет. Завидев нас, хозяин услужливо кланяется и выносит нам маленький столик. Видимо, белые — не частые гости в его заведении для рыбаков и окрестных торговцев. Даже наш потрепанный вид не способен уронить ореол небожителей, что окружает людей с белой кожей на Кришнагири. Еле работающий куб визора мутно светится под потолком из грубо скрученных пальмовых листьев. Надо же — какой-то имперский канал! Выпиваю кружку горячего чая с молоком. Стараясь есть помедленнее, чтобы не привлекать излишнего внимания, съедаю большую горячую лепешку, обмазанную сыром. Мишель осторожно ест рис с густым соусом, морщась от острого вкуса. Голод в ней борется с брезгливостью. Ложка ее не касается краев закопченной и не слишком чистой глиняной тарелки.
