— Солдат! Солдат!
"Флавий, — тепло подумал Отто. — Догнал-таки…"
Гном плюхнулся рядом.
— Плохие новости, солдат, — сказал Флавий. — Мортаны впереди, совсем рядом. Надо возвращаться, переждать.
Отто сбросил с лица высохшие бинты, подтянул к себе вилы и, тяжело опираясь на них, встал на ноги. Один-единственный взгляд, и он упал обратно.
— Это мортаны? — прохрипел Отто, не узнавая своего голоса.
— Мортаны, — подтвердил карлик. — Идти сможешь?
От ужаса сдавило горло, Отто не мог выдавить из себя ни слова.
— Сейчас не пройти, — видя его состояние, сочувственно сказал Флавий. — Нужно Сестру подождать. Шуд этих тварей как-то заговаривает, слушают они его…
— Что это такое? — Отто справился, наконец, со своим голосом. — Мортаны, откуда они?
— Неизвестно, — беспечно махнул ручкой карлик. — С год назад объявились, раньше о них и не слыхивали. Да мало ли у нас зверья? И всё чудища. Ты сам-то водицы нашей испей, ежели матодой брезгуешь, тогда и посмотрим на твоё истинное лицо.
Отто уже не слышал. Он вспомнил свою сапёрную лопатку с надписью "Gott mit uns", которой копал подземный ход под улицей Свердлова в Камышлове. Вспомнил своё нытьё в первый армейский месяц. Вспомнил, как не хотелось ему под окриком капрала и проливным дождём окапываться. Вспомнил истерическую ругань и проклятия, когда бруствер с невыдержанным углом ската внезапно съехал и завалил выкопанную в полный рост траншею с курсантами…
"Лопату мне, — забилось в голове. — Пол мира за лопату! Уж я бы сейчас закопался…"
— Как подлетят, не дёргайся, — наставительно шептал гном. — И старайся не думать… ну, у вас, армейских, это хорошо получается, этому вас учить не надо.
Отто, чуть приподнявшись на руках, выглянул из травы: восемь жёлтых шаров, переливаясь фиолетовыми пятнами, неспешно плыли в его сторону. Первый ужас от вида старых знакомых уже прошёл, и теперь Отто, оценив скорость и расстояние противника, был готов действовать.
— Доставай огниво, — приказал Отто.
— Зачем? — удивился Флавий.
— Чтобы жить.
Он встал на колени, вонзил острые вилы в упрямый, не знакомый с плугом грунт, и одним движением вывернул чёрный, с рыжими полосками глины камень. Перевернул, разбил руками, рассыпал, и вот уже около квадратного метра сухой травы присыпано землёй.
— Жги траву впереди нас, — зашипел он замешкавшемуся Флавию и опять вошёл вилами в грунт.
— Так нельзя, — запротестовал карлик. — Трава слишком сухая. И ветер. Может сильно разгореться…
— А нам и нужно, чтоб сильно разгорелось, — Отто не мог понять сомнений Флавия. — Не теряй времени, поджигай!
— Нельзя, может быть большой пожар!
Отто с силой вонзил вилы в грунт, выхватил их кармана зажигалку, прополз несколько метров вперёд и поджёг сухую траву. Жёлтое пламя, сначала колеблясь, а потом, разгораясь, всё уверенней, потянулось к небу.
— Остановись! — закричал Флавий. — Что ты делаешь, сатанинское отродье!
С удивительным проворством гном подскочил к Отто и принялся топтать огонь.
Отто пришёл в ярость:
— Ах, ты, нелюдь! — заревел он, дёрнул за пляшущую перед его носом лодыжку карлика, опрокинул гнома на спину и твёрдыми, как камень, пальцами ткнул его под рёбра.
Флавий коротко охнул, обхватил коротенькими ручками живот и, выпучив глаза, покатился в пламя.
Отто поймал его за шиворот, всё также лёжа, не вставая, рывком перебросил через себя за спину и продолжил обваловку. Дело спорилось. Трава занималась с искрами и потрескиванием. Вверх потянулся белый столб дыма. Раздуваемое ветром и стеснённое со стороны Отто сырым грунтом, пламя послушно двинулось навстречу мортанам. Дым начал темнеть, уплотняясь, становясь непроницаемым…
Когда чёрная плешь обугленной земли подросла до размеров волейбольной площадки, Отто встал на ноги и подошёл к Флавию. Тот, по-прежнему обхватив ручками живот, сидел на корточках и, выпучив глаза, смотрел на удаляющееся пламя.
— Посмотри, что ты наделал, — прошептал карлик. — Пожар!
Отто по-прежнему не понимал, что гнома так расстроило.
— Зато мы спаслись. Поднимайся, пойдём под прикрытием пламени.
Но Флавий покачал головой.
— Никуда я с тобой не пойду. Пожар разгорится, погибнет много травы…
— Я спас нам жизни, — упрямо повторил Отто. — Человеческая жизнь — самое ценное, что есть на земле!
— Надо полагать, себя ты считаешь человеком? — поглаживая живот и морщась от боли, уточнил карлик. — Ступай. Я здесь останусь. Посижу.
— Вилы…
— Оставь их себе.
— Мортаны обойдут пламя, тебе несдобровать…
— Ты страшнее мортанов, кирзовая твоя душа. Я мог бы догадаться. То, как ты обошёлся с Сестрой… проваливай. Иди, человек! Спасай свою шкуру.
Отто оглянулся. Пламя, уже в полный рост, метра в два высотой, ушло от них метров на двадцать.
Он ещё раз взглянул на Флавия, пожал плечами и двинулся вслед за огнём.
* * *
Мортаны ждали его у самых камней.
Едва Отто, кашляя и чихая от дыма, переступил съёжившуюся от недостатка травы полоску пламени, как они плавно поднялись в воздух и двинулись ему навстречу. Только теперь Отто сумел их, как следует разглядеть.
Это были живые существа, обладающие плотью и, наверняка, внутренним строением. Сквозь прозрачную оболочку, покрытую редким, длинным волосом, пробивалось мощное ровное свечение, жёлто-оранжевого света. Из глубины их тел то и дело выплывали лилово-фиолетовые сгустки, которые сталкивались изнутри со стенкой, отскакивали от неё и растворялись обратно где-то в глубине. Твари ни на что не были похожи. Полная симметрия и полное отсутствие видимых органов чувств. Отто ни на мгновение не забывал, что такая штука играючи завалила вертолёт. Но раз у неё есть тело, значит, её можно ранить.
А что можно ранить — можно убить.
— Добрый вечер, господа, — сказал Отто.
Горный ручей, беззаботно играющий с камнями, шумел в каких-то пятнадцати шагах впереди, и даже отсюда, с этого расстояния, Отто ощущал его прохладу.
Ему нужно было пройти эти пятнадцать шагов.
Он поднял вилы, нацелил их на ближайшую тварь и сделал короткий шаг вперёд.
"У тебя есть прекрасная возможность опытным путём доказать справедливость теории инверсии хищник-жертва, — сказал он себе. — Закусай их до смерти, Отто. А те, кто уцелеет, умрут от разрыва сердца, при виде этого ужасного зрелища".
Он сделал ещё один шаг.
— Я — человек, — объявил он шарам. — Я уничтожаю всё, что вижу; всё, до чего могу дотянуться. Я уничтожил свою планету. Я уничтожу и вас. Этот пожар тоже моих рук дело.
