– Привет, сестренка, – подмигнул ей Сван.
– Как дела? – улыбнулся ей Иван.
– Выглядишь как всегда с ног сшибающее, – посмеялся Иштван.
– Доктор говорят: немного и в строй, – закивал Ян.
– Нет уж, какой строй? Сначала придешь в себя, потом в отпуск, а там… – начал Иван.
Стасю, как не была она рада видеть друзей, раздражала их фальшивая веселость.
«Где Чиж?» – отбила на пульте. Федорович сделал вид, что не увидел надписи и понес ахинею, о том, что нехорошо отрываться от коллектива, надолго бросать своих.
Стася почувствовала панику и вновь отбила туже фразу, развернула дисплей к ребятам. Взгляд Иштвана потух, Вадим что слеп, Борис и Ян дружно ринулись осматривать палату и вещать о комфортабельности помещения, Иван отвернулся.
Где Коля?!! – закричала она, грозя сорвать швы на горле.
Она была уверена – с ним, что то случилось. Она не знала что. В момент перехода она потеряла сознание, и все что осталось в памяти – ощущение потери, то же горькое, ужасающее одиночество, что уже раз посетило ее, кажется, во сне. И вот, пришло наяву.
– Тише, – испугался Федорович, придержал за плечи.
«Что с Николаем?!»
Иван покосился на ребят и мотнул головой, приглашая их на выход, сам присел с краю постели:
– Проблемы с сердцем, Стася, – сказал тихо. – В момент перехода вас обоих смяло. Ты еще ничего, а он… Испугался он за тебя, вот сердце и не выдержало.
Бред! Бред!! – замотала головой. Быть не может!
– До сих пор так и не выяснили что у него с сердцем, почему сбой пошел. Все было в норме, а после последнего перехода проблемы организовались. Он тебя видел. Мы все. Как призрака… В общем длинная история, не сейчас о ней.
Стася ткнулась лбом в грудь Ивана, зажмурилась. Тошно стало, хоть вой.
Иван гладил ее по голове, успокаивая как маленькую девочку, и думал: что же ты прошла, что с тобой приключилось? Ни улыбки на губах, ни озорства в глазах и будто нет той Стаси, что знал много лет.
– Тяжело пришлось?
Стася тихонько кивнула, и уставилась на Ивана: что с Колей? А взгляд не просит – требует, и не истерики, ни страха – готовность принять все как есть, и будто знает уже что с ним.
– Лгать не стану – прогноз пока плохой. Как смяло при переходе, так до сих пор в сознание не пришел. Сердце завели, а остальное… Не стоит терять надежды – он сильный, выкарабкается. Знаешь, как он тебя ждал?
Стася головой качнула: не выкарабкается. Как озарение ее накрыло четкое понимание – она виновата, она причина и без нее Николай так и останется в камере стабилизации ни живым, ни мертвым.
– Ждал, ждал, – заверил Федорович. – Ты про дубль свой знаешь? Мне когда твою копию показали – глазам не поверил. Тебя оуроборо забрал, а двойника к нам кинули. Вполне реальная женщина, точь в точь ты, только говорить не могла…хм, – покосился виновато. Стася отпрянула, удивившись и озадачившись новостью. – Извини. Но она тоже не говорила. Короче одно лицо, одна фигура, а характер… Представить себе не можешь. Злая, энергетически нестабильная. Головную боль всем устроила. А в итоге оказалась нематериальной субстанцией. Проекцией, понимаешь? Теофил твой первым понял, что она это не ты. А Николай переживал, понять не мог, что происходит. Она же только и делала, что подлости устраивала. На нервах весь был, расстроенный ходил. Может, это его еще и подкосило. Но ничего, все хорошо будет. Ты же знаешь: главное верить.
Русанова откинула одеяло и села – в голове даже загудело от роя мыслей.
«Где она?» – спросила.
– Она?… Эта? Растаяла. Мы с лаборантами на Пангею отправились, там тебя увидели, туманную, но тебя. Та тоже видела. Мысленно разговаривать начала. Рта не открывает, а все понятно. А потом раз и сгинула. Кричала что то ли королева, то ли принцесса.
Русанова глаза ладонью прикрыла: че ерт!!
Она, призрак, Стас. Трое в одном лице.
Тео, Николай…
Теофил, Фил…
Должен быть третий. Третий! Третий граф и третий Чиж. Третий мир. Иначе не бывает.
Что стало со Стасом? – вскочила, прошлась по палате, настораживая Ивана. Тот на кнопку вызова покосился, всерьез подумав, что зря они навестить женщину решили. Прав доктора – рано. Не в себе она явно.
А та руку выставила, второй на пульте отбила:
«Позови полковника Шульгина. Шульгина!!»
– Стася…
«Позови!!»
– Он же только был. Мало пообщались?
« Я знаю, как помочь Николаю! Уверена, знаю! Я не одна, значит он – не один. Но нужен еще один переход…»
– С ума сошла! Даже не думай! Тебе «зеленка» на ближайшие месяцы только сниться будет! Суток не прошло, как вернулась!…
«Это важно! Николай…»
– Нет! – отрезал Федорович. – С Чижом все будет нормально. Рано хоронить, выкарабкается.
«Он уже убит! Там откуда я вернулась! И в его смерти виновата я!!»
– В смерти не бывает виновных, как нет самой смерти. Очередной переход и только, – бросил безапелляционно.
У Стаси голова закружилась: как просто, как предельно просто и четко. Переход и только. Вот и сошлась задачка. Нет живых и мертвых – есть материальное проявление энергоинформационного поля и не материальное. Плотное сгущение информационных структур и полевая структура, точечное и объемное изображение. Как есть клетка, а есть вселенная, что суть одно.
«Мне нужен Шульгин!»
– Нервы у тебя смотрю, шалят. Восстановись сначала, потом идеи в жизнь толкай. Доктора сами разберутся. У них своя работа, у Шульгина своя, и у тебя тоже. Отдыхай, – и пошел к выходу, не обращая внимания на протесты женщины. Та давай Валерию Ивановичу про Шульгина твердить, но тщетно – на нее смотрели, как на ребенка – фантазера.
Впервые Стася почувствовала себя отверженной. Ее не понимали, ее аргументы не воспринимали. Она билась будто о стену и не могла найти выхода. Она понимала – каждая минута промедления грозит гибелью Николаю, но ее аргументы отвергали, а настойчивость принимали за навязчивость, приписывая ей посттравматический нервный срыв.
Ей бы успокоится, элементарно выспаться, восстановиться, но о каком отдыхе может идти речь, когда в соседней палате, в капсуле камеры стабилизации лежит Чиж и живет лишь благодаря системе жизнеобеспечения.
Ночью Стася пробралась к палате Чижа и долго стояла у стекла, глядя на его тело, опутанное датчиками. В отличии от докторов она знала причину болезни Николая, она то и дело вставала перед ее глазами – тот момент, когда Тео получил заряд в грудь и отлетел к перекрытию. Он так и остался лежать на ограждении, как сейчас лежит Чиж. Эти два факта спокойно увязались меж собой в ее голове, но изложенные врачам, были приняты за бред.
