Ознакомительная версия.
На космодроме завыли сирены. Далеко внизу блеснула вода. Через мгновение я уже висел, уцепившись за поручни, а еще через секунду перевернулся и больно ударился головой о перекладину, но рук не разжал. Человек нес какую-то чепуху. Я невольно прислушался. Оказалось, что он был астрономом из Пулково.
— Произведен двухградусный обзор фиолетового смещения трехсот тысяч звездный островов в трех секторах неба размером четыре градуса на девяноста, глубиной в два миллиарда световых лет. Получен результат фиолетового смещения ноль сорок пять… — в странном возбуждении бормотал он.
— Чего ты бормочешь? — раздался возмущенный голос Мирона.
Он пристроился ниже на лестнице и преспокойно поглядывал оттуда на то, как я вишу над бездной. Конечно, он знал, что я не разожму рук.
Люся все так же заботливо поддерживала астронома. Им повезло больше — они всего лишь перекатились с пола на потолок. А Лука? Я ощутил инерцию движения. Где-то в утробе базы возникли низкие, утробные гулы, к ним добавились звуки льющейся воды, а высоко над нами, похоже, на взлетном поле, что-то с грохотом рушилось. База заняла прежнее положение, хотя еще колебалась некоторое время.
Я подтянулся и перелез через ограждение на площадку. Из ссадины на голове текла кровь. Где-то в темноте мелькнуло ошарашенное лицо Луки. Жаль, что он не свалился вниз — мы бы избавились от нытика.
— Ну чего застыли?! — крикнул Мирон. — Время дорого!
— Подожди, подожди, — сказал я, — пусть доскажет.
То и дело мелькал голубоватый свет мобильника. Астроном, как младенец, которому срочно нужно 'пи-пи', ползал на коленках. Мои глаза окончательно привыкли к темноте. Вздернутый нос с большими ноздрями и несчастное выражение лица делали его похожим на какого-то артиста, которого однако трудно было припомнить. Глаза у него, как у судака, светились розовым светом. Было интересно, что он знает. У меня возникло ощущение, что астроном появился сразу после смещения времени и первого маневра базы. Я не имел понятия, что это значит и надо ли опасаться еще чего-либо, но то, что смещение не было таким уж безопасным явлением, стало очевидно. Бог знает, чего еще можно было ждать. В следующий раз смещение с такой же легкостью может выплюнуть хлыста или того хуже — черного ангела.
— Главное, чтобы база не рассыпалась, — высказал я пожелание, а еще я хотел спросить у астронома, где он до этого момента находился, но мне не дали вставить и слова — Лука орал, как резаный:
— Не верьте ему, не верьте! Он врет!
— Ну же! — Мирон поднялся на площадку и пошел к нам.
Он тоже почему-то не верил астроному.
— Узнай, откуда он, — сказал я.
Люся неопределенно пожала плечами — мол, здесь и не такое встретишь. Два дня пребывания на базе давало ей большое преимущество в этой жизни. В разрезе плохо застегнутой блузки мелькала коническая грудь. Я заставил себя не смотреть туда.
— В ходе анализа свойств межзвездного вещества… — бормотал астроном, ползая кругами. — Дайте пожрать…
В отблесках света откуда-то снизу лицо Мирона казалось очень сосредоточенным.
— Дальше! — потребовал он.
— Ась? — замер астроном, жалко улыбаясь. — Жрать хочу!
— Чего ты там бормочешь, старик? Говори громче!
Он снова двинулся в свой бесконечный путь:
— …были определены граничные условия возбуждения спонтанной радиолюминесценции на магистральном уровне атома водорода, обеспечивающей излучение в диапазоне длин двадцать один сантиметр и перенос излучения с возбуждением его частоты.
Астроном явно находился на грани обморока, ведь даже в здравом уме никто не будет нести подобную ахинею. Я даже решил, что его чем-то напичкали, потому что порой он говорил то шепотом, то очень громко, почти истерически. Мирон тряхнул его за плечо.
— Не трогай его, — попросила Люся, шмыгнув носом, — видишь человеку плохо…
Но Мирон счел этот аргумент несостоятельным, ведь астроном говорил о том, что было поважнее самочувствия любого из нас.
— Говори, профессор, все, что ты знаешь! — потребовал он.
— Знаю то, — на последнем издыхании замер астроном, — что изменился механизм энтропии, то есть, иными словами, теперь не срабатывает механизм преобразования перманентного пространственного высокочастотного излучения в рассеянную тепловую энергию межзвездного газа.
— Бред какой-то, — хмыкнул Мирон и отпустил его.
Но астроном явно осмысленно добавил:
— …таким образом впервые была выявлен механизм увеличения частоты света с расстоянием. Причем возрастание происходит по экспоненте! — он замолк, словно ожидая нашу реакцию. — Что не соответствует закону Слайфера-Хаббла как в линейной, так и в нелинейной форме с квадратичной поправкой!
— Совсем запутал! — воскликнул Мирон, вопросительно посмотрев на меня, словно я был экспертом по гравитации: — Ты чего-нибудь понял?
— Конечно, нет. Я математику на трояк знаю.
— Я тоже. Но дело не в этом.
— А в чем?
— Подожди!.. — возмутился он таким тоном, словно все понял. — Он не запутал. Помнишь, ты спрашивал у меня о вселенской катастрофе?
— Ну? — нетерпеливо спросил я, исследуя рану на голове.
Кровь уже запеклась, и волосы стали жесткими, как проволока.
Но астроном истерически перебил всех нас:
— Все вышесказанное исключает пекулярные скорости относительно нашей галактики. Красное смещение убегающих галактик стало минимальным. А как такового центра сжатия нет!
Он воззрился на нас, как на последнюю надежду. Ему нужен был кто-то, кто понял бы его, что происходит.
— Открыл Америку! — с умным видом сказал Мирон. — Это всем известно, кто учился в университете. У них там что-то случилось, они к нам и приперлись!
— А-а-а… — почесал я затылок. — Теперь понял. Выходит, мы для них спасители?
— Что-то вроде того, — сказал Мирон. — Поэтому они за нас взялись всерьез.
— Не верю! — Откуда-то из темноты раздался голос Луки. — Никому не верю. Не может быть такого! Черные ангелы наши спасители?
— Не ангелы, а астросы, — уточнил я. Как будто это имело какое-то значение.
— А ну выходи! — потребовал Мирон.
— Не-а-а… Не выйду! — отозвался Лука.
Он все еще прятался в туннеле с противоположной стороны площадки.
— Ты не объяснил, почему? — спросил я у Мирона, не обращая внимания на реплики Луки.
— Да потому что теперь время будет сжиматься! — сказал Мирон.
— Ага… — счел нужным произнести я. — А я-то думаю, в чем дело?
— Вот именно! — снова крикнул Лука. — Приехали! Вот почему скачки времени! Понял?!
— Понял, — нехотя ответил я, хотя уже соображал, чем это нам грозит.
Ознакомительная версия.
