– Зачем ему это? Просто чтобы поиграть?
– Не скажи. Конструктор убрал нашими руками всех претендентов на власть, а с помощью Коробцова хотел избавиться и от нас! Все сходится, господин полковник! Круг замкнулся и я… напрямую сказал об этом Максимычу!
– Ты с ума сошел, Степа!
– Це ви ослипли и не бачите дали власних носив! Знаешь, что мне ответил твой профессор? Рассмеялся в лицо и заявил, что нам никогда не поймать Конструктора!
– Ты ведь сам привел Макимыча к Корнилову…
– Не сам! – Стук в гневе грохнул кулаком по столу с такой силой, что бронзовая пирамидка перевернулась. – Он использовал меня!
– Это домыслы. Нужны доказательства. У тебя есть что-нибудь посущественнее голых рассуждений?
Бамбуло ничего не ответил. Он смотрел на перевернутое пресс-папье так, словно увидел в пирамидке ответы на все вопросы.
– Доказательства, Степан. Где доказательства?
– Доказательства…
Стук подковырнул ногтем что-то в основании пирамидки и вытащил устройство, состоящее из миниатюрной микросхемы с припаянным к ней черным цилиндриком и проводом в красной изоляции длиной пятнадцать сантиметров.
– Что это, Сергей?
Полковник поднес палец к губам и кивнул в сторону двери.
– Нет у тебя никаких доказательств. Оставь Максимыча в покое. Может, пойдем прогуляемся? У тебя от сиденья на одном месте крыша начинает съезжать.
В коридоре, плотно прикрыв дверь, Хорошев наклонился к уху Бамбуло и прошептал:
– Проклятье! Он слышал каждое слово, сказанное в этом кабинете. Это радиожук типа «Немезис-2»! Провод – антенна!
Степан, ничего не отвечая, побежал по коридору и распахнул дверь, ведущую в комнату Максимыча.
– Его нет! Сбежал, сука!
* * *
Часовой на крыльце особняка на вопросы Бамбуло и Хорошева отвечал спокойно.
– С минуту назад вышел. Спешил куда-то. Вроде, туда направился…
– Ясно. Слушай внимательно, парень, и передай всем: если кто-нибудь увидит Максима Максимовича – сразу задержать и доставить в кабинет Корнилова, – приказал Степан. – В разговоры с ним не вступать и быть предельно внимательными! Этот человек очень опасен!
– А ты не перегибаешь палку? – растерянно спросил Хорошев. – Может, не надо так круто?
– Надо! – отрезал Бамбуло. – А доказательства у меня сейчас будут. Я знаю, где их искать!
– И где же?
– Да уж не в комнате профессора. Улики надо искать в хлеборезке. Ты со мной?
Стук собирался воспользоваться магнитной картой, но стальная дверь бункера оказалась открытой. Подземелье, где когда-то заседала Лига гастов, встретило Хорошева и Бамбулу темнотой и тишиной. После свержения режима Ахмаева там никто не жил, и помещение собирались использовать под склад. Степан расстегнул кобуру.
– Даже если мы не застукаем самого Конструктора с поличным, то хорошенько обыщем хлеборезку. Если что-то и найдем, то только здесь.
Хорошев кивнул. И тут…
Все произошло так стремительно, что полковник действовал на полном автомате. Боковым зрением он заметил какое-то движение в дальнем углу столовой. Толкнул Бамбуло и упал на пол сам. Темноту прорезала вспышка. Грохнул выстрел. Степан выстрелил в ответ, два раза. Послышался стон, потом грохот – похоже, упала деревянная лавка.
– Хорошев, пробирайся к выключателю. Нужен свет. Я буду держать эту падлу на мушке.
Полковник добрался до выключателя без приключений. Когда вспыхнули люминесцентные лампы под потолком, Степан и Сергей увидели человека, корчившегося на цементном полу в луже крови. Это был не Максим Максимович. Бамбуло подстрелил Ромочку. Пуля перебила ему сонную артерию. Он смотрел на подбежавших людей стекленеющими глазами.
– Конструктор… Конструктор велел…
– Что?! – закричал Степан, склоняясь над умирающим. – Что велел тебе Конструктор?!
Ромочка не успел ничего ответить. Поднял руку, указывая на дверь хлеборезки, а потом просто закрыл глаза и вздохнул.
Бамбуло бросился к хлеборезке и на ходу несколько раз выстрелил в дверь. Когда Хорошев присоединился к другу, то увидел, что Степан успел устроить в маленьком помещении полный разгром. На полу валялись пластиковые подносы и алюминиевые миски, а Бамбуло выдергивал один за другим выдвижные ящики деревянного шкафа. Из последнего он достал общую тетрадь в потрепанном коричневом переплете и завернутый в тряпку круглый предмет, оказавшийся обручем с зубчатым венцом.
Хорошев взял тетрадь. Перевернул несколько страниц.
– Почерк Садыкова. Схемы. Подземные ходы. Черт возьми! Они повсюду!
– Повсюду. Еще бы! – Степан раскраснелся и тяжело дышал. – Ну, Сережа, какие еще доказательства тебе нужны?
Толику снилось, что он карабкается на Пирамиду. Неизвестно зачем пытается взобраться на вершину, украшенную золотым наконечником, и постоянно сползает вниз. Оказавшись у подножия громадины в очередной раз, Томский понял, что перед ним вовсе не Пирамида, возвышающаяся над Жуковкой, а гигантский медный конус, вершину которого окутывает голубой туман. Оттуда доносился голос Елены и надрывный плач малыша. Чтобы разобрать слова жены, Толику требовалась предпринять очередную попытку добраться до вершины. Однако ему помешали.
Томский проснулся от легкого прикосновения к плечу. Увидел Корнилова. Рядом стояли Бамбуло, Хорошев и Вездеход с Шестерой на плече.
– У вас в Метро все так допоздна спят? Пора, Толян. Десять минут на завтрак и – в ангар. Наши техники уже все подготовили.
– Ясно. Я мигом.
Завтракали в кабинете Юрия. Томский допивал чай, когда заметил – все хмурятся, а разговор никак не вяжется.
– Э-э-э, друзья. Что-то случилось?
Стряхнув крошки с рыжих усов, Степан сообщил:
– Плохие новости. Конструктора мы вычислили, но взять не успели. Втик сучий син. Ну, попадись он мне только…
– Попадется, никуда не денется, – заверил Хорошев. – Все потайные ходы мы перекрыли. Рано или поздно ему придется высунуться наружу.
– Эх, Максимыч, Максимыч, – вздохнул Корнилов. – Не ожидал. Никак не ожидал от тебя такого. Ну, ребята идем?
По пути к ангару Хорошев то и дело поглядывал на солнце.
– Градуса четыре с плюсом будет.
– Ну да, погода замечательная, – с сарказмом заметил Юрий. – На смену ядерной зиме ядерная весна приходит. Нам-то от этого какой толк?
– Не скажи, Юрец. Когда тепло…
Закончить свои рассуждения о хорошей погоде полковник не успел – они пришли в ангар. Крыша его была уже раздвинута, а вокруг гироплана суетились техники. Один из них с помощью аэрозоля закрашивал царапину на кабине, остальные возились над конструкцией сбоку летательного аппарата. На специальной стальной раме был закреплен цилиндр диаметром пятнадцать сантиметров и длиной два метра. Один конец закруглен и выкрашен в желтый цвет, ко второму приварены три стабилизатора, по центру утолщение.
