Снова разогрели приготовленный Ростом борщ, разогрели настоящие вареники с творогом и сливами, разлили любимый всеми вишневый компот. Сели в гостиной, на скатерти. А чтобы света было больше и не пришлось непрерывно поправлять лучины, запалили две свечи, поставленные в подсвечники, причудливо вырезанные и удивительно завязанные удобным для свечек узлом из листовой латуни.
– А знаете, – сказала мама, – эти подсвечники стали популярны. Я заметила в последнее воскресенье, что их гнут и продают на базаре едва ли не в каждой лавочке. Это значит…
– Это значит, что наше начальство свои медные лбы потихоньку распродает, – вставил Рост, но его не поняли.
– Значит, – продолжала мама, – меда и воска на зиму заготовили много и свечей будет достаточно. Помолчали. Потом Рост отважился:
– Мам, я просил узнать, что происходит с Антоном. У него опять…
Ким заинтересовался. Попросил описать состояние друга подробнее. Когда Ростик рассказал, что видел, мама задумалась.
– Понимаешь, мы опробовали в случае с ним три схемы восстановления. Последняя идея заключалась в том, что в него попало. Ну, словом, его задело нечто похожее на те шаровые молнии, которыми в вас стреляли пернатые.
– Так вы знаете эту историю? – удивился Ким.
– Мы знаем все случаи поражения наших людей, чтобы быть готовыми ко всему. Так вот, в результате попадания в голову таким плазменным сгустком могут возникнуть серьезные нарушения нервной системы. В том числе и расстройства памяти. Хотя, – она задумалась, – у него очень уж основательно стерты даже базовые навыки… Не знаю. Тут ни в чем нельзя быть уверенной. Тем более что приборов практически нет, одни наблюдения да пересуды в дежурной комнате.
– А есть у него специфические симптомы? – спросила Любаня. Мама вздохнула:
– Когда его привезли, все обратили внимание на синяки вокруг горла, словно ему перетягивали дыхание. Но при этом не душили, потому что травм кожи нет. – Она подумала, нахмурившись. – Говорят, так случается у загнанных лошадей… Физиологически это можно объяснить спазмом шейных мускулов. Только вызванным не перетруженным дыханием, а, например, очень сильным страхом. Но что послужило причиной?..
– Только не страх. Ты же знаешь, Антон мало чего боится, – сказал Рост.
– Каждый чего-то боится, – уверенно проговорила Любаня.
– Он мог увидеть что-то, что другого вообще с ума свело бы, – нехотя признал Ким.
– Может, он во сне проговаривается? – интересовался Ростик. – Может, соседи по койке что-нибудь интересное слышали? Они ничего не передавали?
– От него ничего не слышали ни соседи по койкам, ни даже его палатная сестра. – ответила мама. – Он бредит беззвучно.
Наступила пауза. Где-то очень недалеко, в наступившей уже темноте залаяли собаки, их становилось в городе все больше. Как Ростику недавно стало известно, их разводили не только для охраны, но и, как в Корее, – для прибавки в рацион. Собачатина оказалась очень вкусной, куда вкуснее, чем жесткая козлятина,
– Ну, еще какие у нас новости? – спросила Любаня.
Ким улыбнулся и вполне умильно посмотрел на нее. В его маловыразительных корейских глазах так и читалась слабость сильного мужчины перед женщиной, приготовившейся стать матерью. Ростик даже нечто вроде ревности почувствовал, когда заметил этот взгляд.
– Я, собственно, за тем и шел, чтобы рассказать. Рост, – он повернулся к Ростику, его лицо при свете двух свечей показалось на минуту фрагментом старой фрески, – помнишь, мы приволокли от дваров такие палки с намотанной паклей?
Ростик вспомнил все так, словно это произошло пару часов назад.
– Так вот, мне сегодня в политехе сказали, эта пакля – состав, родственный латексу наших земных гевей. И самое главное – этот латекс является решающим компонентом в топливе наших лодок.
Значение открытия поняли все. Но мама, далекая от такого рода проблем, решила переспросить, чтобы осознать все как следует. Тогда Рост рассказал и про дваров, и про комки тугого, как резина, серого вещества, и про то, как за ними погнались воздушные черви…
– Но это все не важно. Важно только то, что это открытие позволит решить проблему топлива для антигравов. Ведь нам ничто не мешает отправиться к ящерам и выпросить у них еще этого… этого латекса, а потом наготовить топлива. Чего туда еще нужно добавлять?
– Кажется, для его разведения требуется спирт, причем довольно много. Потом ребята пробуют добавить древесный уголь в качестве замедлителя горения, но с этим, сам понимаешь, проблем никаких. Потом добавляют резиновой стружки от старых покрышек, потому что кто-то предложил использовать изрядное количество сажи, а добыть тонкодисперсную сажу сложно, вот и вышли из положения. Что-то вроде каолина… Ну, в общем, главное – латекс, который мы тогда притащили.
– И получают они его из живых красивых деревьев… Много его нужно? – спросила Любаня.
– Как ни странно, не очень. Но его куда как много требуется для патронов пушек пурпурных. Эти патроны основаны на этом же латексе.
– И патроны ружей? – удивился Ростик. Впрочем, он тотчас же понял, что если бы как следует подумал, то непременно догадался бы, что топливо и эти патроны имеют общую природу.
– Только добавки другие, так сказать, без замедлителя. И еще почему-то в патроны нужно добавлять алюминий или очень чистое железо. В универе сказали, тогда образовавшийся плазменный шнур имеет большую устойчивость.
– Плазменный, – произнесла чуть не по буквам Любаня. Впрочем, она думала о чем-то своем.
– И что в итоге получается? – спросила мама.
– А вот что.
И Ким, вывернув нагрудный карман летной куртки, выложил прямо на матерчатую салфетку, лежащую рядом с его тарелкой, два кубика и две таблетки размером со старую копейку. Один из кубиков был светлее, и запах от него поднимался совершенно незнакомый. Второй, тот что был черен и даже поблескивал, как влажные новенькие покрышки на автомобиле, создавал амбре смеси спирта и резины. Догадаться, какой из этих кубиков был произведен человеческими руками, труда не составляло.
А вот с патронами для ружей было сложнее. Они почти не отличались но цвету, разумеется, были совершенно равновеликими, и лишь крохотные блестки алюминиевой пудры, отражающие свечной свет, подсказали Ростику ответ.
– Правильно, – с удовольствием рассмеялся Ким. Он был доволен, словно принес не новость, имеющую, без сомнения, стратегическое значение, а забавную загадку. Которую его друг тем не менее легко разрешил.
– Проверял? – спросил Рост.
– Как раз сегодня целый день возился с этими изделиями. – Ким кивнул на кубики и таблетки. – Скорость на нашем топливе падает, конечно, но не больше чем на семь-десять процентов. И то при очень обогащенных топливных режимах, то есть на предельных скоростях. Скажем так, вместо ста километров я могу достигнуть только девяноста.
