Тебе виднее, — пожал я плечами. — Главное, прорваться на ту сторону.
— Выжить бы еще не помешало, — проворчал Гор.
Он, кстати, был как раз за второго пилота.
— Ну, ни пуха, ни пера, — выдохнул Бездарь и вертолет начал отрываться от земли.
С тревогой я поглядывал на землю, ожидая, что вот-вот до кого-нибудь дойдет неправильность вылета, но либо из-за обстановки в общем, любо по каким-то другим причинам, покинуть базу нам удалось без проблем.
— Странно, — озвучил мои сомнения Гор.
Дальше пошли томительные минуты ожидания, пока вертолет наберет нужную высоту. Четыре тысячи километров это тот минимум, что сам себе поставил Бездарь. Здесь я был с ним полностью согласен. Лучше, как говорится, перебдеть. И только после того, как необходимая высота была набрана, мы полетели в сторону врат.
С каждой секундой мандраж только нарастал. Я уже перегнал всю доступную энергию в ядро, наполовину опустошив кольцо. Незначительные, пока еще, потоки энергии струились по телу, позволяя мне находиться в тонусе. Не знаю, как со всем этим справлялись остальные, но с каждым пережитым часом уважением к ним только росло.
— На месте, — раздался в наушниках сухой голос Бездаря. — Точность навигатора такая себе, помехи сильные. Нырять будем практически вслепую. Готовьтесь.
«Нырять». На вертолете. Ага.
Когда машина резко пошла вниз, тело отреагировало соответствующе. И если для других это были сдержанные маты, то вот для меня — молния, что заскользила по мышцам. Я всё так же стоял в проеме, так что открывшееся зрелище проанализировал первым. Нам, несомненно повезло, что вынырнули мы практически над самыми вратами, только вот это везение со знаком минус. Вертолет не умеет в столь острое пике, а значит, придется заходить полукругом. И это, мать его, чудовищная трата времени. Портал достиг высоты метров в триста, а тучи из которых мы вырвались, висели где-то на двух с половиной тысячах. Соответственно два километра по широкой дуге, настолько быстро вниз, насколько позволит конструкция машинки.
— Матерь божья, — пронеслась единственная фраза, что нарушила тишину.
Что ж, я бы высказался иначе — это пиздец!
Черная, словно выжженная, земля широким пятном расползалась от врат. Какой там снег! Не было его вовсе. Две трещины, ограничивающие проход, мерцали, словно новогодняя елка. И пусть пока с такой высоты нежити еще не видно, но один хрен, впечатления не из приятных. А вот что буквально бросалось в глаза, так это взрывы. Очень много взрывов, как в черте города, так и по его границам.
— Седьмой «Сапсан», на связи штаб, как слышимость? — раздался в наушнике голос Слепцова.
— Седьмой на связи, — с небольшой задержкой ответил Гор. — Слышимость четыре.
— Значит так, — убрав всякую мишуру, заговорил генерал, — все наши резервы пущены в бой. Мы отвлечем их, насколько это вообще возможно. Удачи вам, мужики. И спасибо.
Что-либо говорить в ответ не было смысла. Да и переговариваться между собой тоже не шибко хотелось.
Под мерный гул винтов снижение как будто бы замедлилось. Чем ниже мы спускались, тем лучше становилось видно всё, что там происходит. А уж когда удалось заметить виверн, которые, естественно, приоритетной целью выбрали нас, стало вовсе не до разглядывания.
— Бездарь, — бросил я в микрофон. — Не забывай, что ракеты не работают. Только автоматические пушки, да мы с Волом на пулеметах.
— Помню, — ответил тот. — Аккуратней там, потрясет.
Становясь за пулемет с правой стороны, что располагался в проеме боковой двери, приготовился стрелять во всё, что увижу.
Напряжение достигло своего апогея, как раз в тот момент, когда заухали курсовые пулеметы. Вид из прохода грузовой части вертолета открывался неполный, так что понять обстановку мог лишь частично. Правда, как только одна из виверн показалась в поле зрения, мысли из головы выдуло напрочь. Пулемет выплюнул короткую очередь, позволяя мне настроиться, ну а дальше понеслось.
Вертолет мотало из стороны в сторону, да так, что зачастую лишь ремни страховки удерживали внутри кабины. Стрелять при такой болтанке было почти невозможно, но скорость наше всё.
— Пятьсот метров до врат! — раздался уже крик Бездаря. — А, черт! Спереди!
Курсовые пулеметы уже не стреляли, а заполошный и где-то даже панический окрик Бездаря, заставил высунуться на всю допустимую длину страховки. Следом и молния рванула по телу, намного быстрее, чем мозги вообще осознали обстановку.
Там вперед, прямо напротив нас из портальных врат вылетела тварь, подобная той, что видел уже не раз. Они всегда кружили над полем более, не спеша встревать в саму мясорубку. Уже не виверна, а дракон. По размеру больше раза в три, а по внешнему виду хоть в книгу Лавкрафта.
— Боком! — рявкнул я, собирая всю энергию на кончиках пальцев. — Дай мне прямую видимость!
Пятьсот метров для вертолета, который летит на всей скорости, это буквально секунд пять. Не знаю уж, как со всем этим смог справиться Бездарь, но он смог. Машину увело в сторону не сильно, градусов на пятнадцать, но мне хватило. Ощутил еще, как замедляется скорость полета вертушки, а всё моё внимание устремилось вперед.
Тварь со столь близкого расстояния и правда поражала воображение. Махина раза в три больше виверн. Массивная голова с множеством шипастых наростов. Пасть с клыками такая, что лучше в неё не заглядывать. Сейчас она, кстати, распахнулась в реве, что только на пользу!
Выкидывал вперед руку я, понимая, что от этого удара будет зависеть всё. Именно поэтому энергии вбухал максимум. Так что, когда с ладони сорвалась молния, шириной явно с меня, даже закрытые веки не помогли спрятаться от вспышки.
— Твою мать! — раздался то ли вой, то ли крик Бездаря.
Секунды потекли очень медленно. Столь резкое опустошение ядра ударило по телу неприятной слабостью.
— Держитесь! — это уже Гор.
И сразу за этим пришло ощущение, будто меня выключили. Пропали абсолютно все чувства, кроме самосознания. Я понимал, что существую, но только и всего. Секунда, вторая, третья. А после всё вернулось с такой силой, что сознание на несколько мгновений не в силах удержаться, уплыло в какие-то дали.
Первое, что удалось почувствовать, это холод. Пробирал он до самых костей, вымывая из тела всё тепло. Следом вернулись сразу и слух, и зрение, заставляя меня зажмуриться и замотать башкой. Тягучее чувство опустошения, что поселилось в ядре, вдруг лопнуло, разгоняя по телу волну боли. Голова закружилась, к горлу подступил ком тошноты, а уши снова
