А еще через неделю вопрос ей задал уже патриарх. И она ответила твердо и спокойно, и тяжелая витая венчальная свеча не дрожала в ее руке, потому что рядом был Хорхе. Отныне и до тех пор, пока смерть не разлучит их – ее Хорхе. Георгий.
* * *
Пятница настала так быстро, как будто четверга и вовсе не было. С вечера Мэри бил озноб, она не находила себе места и никак не могла заснуть. Почему-то вспомнилась дрожь, охватившая ее, тогда еще маленькую девочку, когда Рори О’Нил – вот ведь противный мальчишка! – рассказал ей страшную сказку о Черном Пилоте. Мэри, разумеется, не осталась в долгу и буквально на следующий день уже Рори трясся, слушая ее рассказ о Черном Двигателисте. Но воспоминание о влажных ладонях и колотящемся сердце осталось с ней на всю жизнь. И далеко за полночь она сидела на подоконнике, курила и в сотый, наверное, раз проговаривала про себя, что она должна ответить на тот или иной вопрос во время завтрашней – уже сегодняшней! – аудиенции. Обнаружил все, естественно, Степан. Надо отдать старику должное – ни к деду, ни к бабушкам он не пошел. Просто прикрыл дверь, а спустя несколько минут вернулся с кружкой чего-то горячего, очень крепкого и благоухающего специями и травами. Что бы это ни было, первый же большой глоток подействовал, она разом согрелась, в голове зашумело, а глаза начали слипаться. Старый служака дождался за дверью, когда она ляжет, пожелал доброй ночи и погасил свет.
Утром в доме царили суета и суматоха, и Мэри была искренне благодарна Софии, которая взяла на себя нейтрализацию Ольги Дмитриевны и до самого отъезда внучки во дворец с успехом справлялась с поставленной задачей. Под строгим взглядом Николая Петровича она заставила себя поесть, переоделась в выбранный примчавшейся Екатериной наряд и отбыла в присланном Ираклием Давидовичем лимузине. Уже на подлете к дворцу она неожиданно для себя успокоилась. Карты сданы, других не будет, так что надо играть теми, что оказались на руках. Поэтому подошедший к самому лимузину секретарь императора увидел перед собой совершенно хладнокровную молодую женщину. Человек весьма опытный, барон видел, что хладнокровие это не напускное, и мысленно восхитился гостьей его величества.
– Прошу вас, графиня, – почтительно проговорил он. – Его величество примет вас в Белом павильоне.
Пересекающиеся аллеи парка уводили их все дальше от дворца. Ровно в одиннадцать часов Мэри оказалась у входа в небольшое строение, чьи почти отсутствующие из-за огромных окон стены действительно были белыми. Секретарь распахнул перед ней дверь, ободряюще улыбнулся и растворился среди пронизанной солнцем зелени. Она переступила порог. Двое мужчин при ее появлении поднялись с легких плетеных кресел и поклонились. Она ответила тем же. Накануне Ольга Дмитриевна заявила, что аудиенция – не прием, форма там неуместна, но если Мэри наденет платье, то ей придется спешно разучивать придворные реверансы, а на это нет времени. И теперь на бельтайнке был брючный костюм, в котором она могла свободно двигаться и не забивать себе голову пустяками.
Когда с приветствиями было покончено, Мэри протянула императору конверт с верительными грамотами. Георгий Михайлович со словами:
– Присаживайтесь, графиня, прошу вас! – сел, вскрыл его и приступил к чтению. Закончив, он передал бумаги сидящему рядом Константину, а Мэри выложила из маленькой сумки-папки футляр с кристаллами. На круглом столе светлого дерева был установлен портативный компьютерный блок. Император вставил в считыватель поданный ему кристалл и в Белом павильоне зазвучал уверенный голос Шона О’Брайена. Мэри немного расслабилась. Ее основная задача была выполнена.
– Итак, Мария Александровна, – улыбнулся император, когда запись закончилась, – теперь я вижу, что в вашем лице Империя имеет дело не только с заслуженным боевым офицером, отпрыском достойного рода и очаровательной женщиной, но и с дипломатом. У вас, разумеется, имеются помимо верительных грамот и предложений Совета Бельтайна, материалы, обосновывающие обоюдные выгоды наших государств от предлагаемого Советом союза.
Мэри коротко склонила голову и потянулась к футляру, но Георгий Михайлович остановил ее:
– Оставим подробности специалистам. Сейчас я хотел бы узнать ваше, именно ваше мнение по вопросу о вступлении Бельтайна в предполагаемый союз. Я спрашиваю не майора бельтайнских ВКС, не солдата Бельтайна, а его гражданина.
Мэри подобралась. Этого вопроса она не ожидала, как-то в голову не пришло. Ладно, придется импровизировать.
– Ваше величество должны учитывать, что в моем случае гражданин Бельтайна является и его солдатом, – начала она осторожно.
– Я это понимаю, графиня. И я искренне рад, что представителем Бельтайна на Кремле в данный момент являетесь именно вы. Потому что вам довелось послужить как в действующей армии, так и в полиции. Как на планете, так и вне ее. Вы повидали мир, вы имеете возможность сравнивать, ту самую возможность, которой зачастую лишены многие люди, куда более компетентные в гражданских и военных областях по отдельности.
– Я не рассматривала себя с такой точки зрения, – задумчиво сощурилась Мэри, – но, вероятно, ваше величество правы. Мое мнение… Мое мнение таково, что Бельтайну в данный момент необходим сильный союзник. Нет, необходим – не то слово. Желателен. Моя родина находится сейчас в крайне сложном положении, как военно– политическом, так и экономическом, и все же мы можем справиться сами. Можем, но цена непомерно высока. Эта цена – изменение всего уклада Бельтайна, всей его жизни. Той самой жизни, которую искали и нашли наши предки, выславшие в поиск один-единственный корабль и назвавшие новый дом Бельтайном в честь праздника весны. Той самой жизни, которую до сих пор усилиями Линий удавалось сохранить в неприкосновенности. Когда мы еще детьми принимаем присягу, клянясь жизнью и смертью своей защитить Бельтайн, подразумеваются не только территории и население. Разумеется, можно перевести всю экономику планеты на военные рельсы, можно сделать так, что даже девочки мамаши Глиндоуэр будут знать свои места по боевому расписанию, почему нет? – голос ее внезапно охрип, и поднявшийся на ноги Константин молча поставил перед ней запотевший стакан с минеральной водой. Она благодарно кивнула, отпила несколько глотков и продолжила:
– Можно сделать многое и мы выстоим. Да, выстоим. Но что станет с Бельтайном? С Бельтайном мирных ферм, между которыми в любую погоду шляются подвыпившие волынщики? С Бельтайном художников, бродящих по берегу Маклира? С Бельтайном поэтических турниров и состязаний танцоров, в щепки разбивающих муреновые доски полов? С Бельтайном праздников урожая, через три четверти года после которых наблюдается резкий всплеск рождаемости? В ящике живописца не место запасному магазину. Веселая девица не должна хранить под кроватью винтовку.
