и те готовили пушки к открытию огня. Коневоды уводили лошадей, которые видимо сюда пушки и доставили. Нацелены все три орудия на деревеньку позади нас, но мне кажется, их цель – наши гаубицы, что стояли на окраине этого бывшего финского населённого пункта. Буров тут же остановил колонну и велел мне приблизиться. Обогнав строй бойцов, я встал рядом, и тот первым делом спросил:
– Они нас видят?
– Нет, ведут себя спокойно. Секреты с пулемётами выставили. Три орудия, гаубицы вроде, калибр небольшой, около ста миллиметров. Короткие стволы и без щитов.
– Это немецкие. Несколько батарей у них было, – ответил Буров и, подозвав одного из бойцов, велел ему со всех ног возвращаться, сообщить о противнике у нас под носом.
Не понятно, как финны смогли сюда протащить целую роту солдат и орудия, но они тут были. Роту ещё ладно, лыжники, понять можно, но орудия? Ведь дальше полосой стоят батальоны дивизии. Значит, где-то нащупали брешь, всё же родные для них места, и вот протащили. Буров стал обходить позиции финнов, видимо решив подождать в стороне, когда наши гаубицы накроют противника, или подсветить им и добить выживших. У нас на отделение было одиннадцать винтовок и мой карабин, ручной пулемёт и автомат у Бурова. Причём мой трофей, финский «Суоми». Я его по трещине на прикладе опознал. Однако мы и пятидесяти метров не прошли, как я остановил Бурова, теперь я возглавлял колонну.
– Что там? – шепнул тот.
Голоса хорошо разносятся вокруг, поэтому мы шептали. Присев и поставив приклад карабина рядом на лёд, я также шепнул:
– От финнов группа отделилась, шесть солдат и вроде офицер. У одного солдата большой ящик за спиной, а другой металлический хлыст несёт.
– Радиостанция, – сразу понял тот. – Корректировщики вышли. Вооружены как?
– Ручной пулемёт, три автомата и две винтовки.
– Угу. На нас идут?
– Если маршрут не сменят, метрах в ста пройдут мимо. Слева.
– Понял.
Дальше сержант вызвал восемь бойцов и приказал взять корректировщиков в тихую, чтобы и звука не было. Те уползли, используя снежные барханы на льду как укрытия, там и залегли, укрывшись за ними же. А когда финны сблизились, и те их рассмотрели, рассредоточились, явно отобрав себе цели. А дальше, когда они подошли вплотную, атаковали. К счастью, выстрелов действительно не было. Взяли живым только офицера, остальных в ножи. Дальше сняв трофеи, трое разведчиков погнали пленного к деревне, а сами, сгибаясь под грузом трофеев, шли следом.
Мы же продолжили движение и, покинув льды озера, стали по-пластунски двигаться дальше. Секрет рядом финский, усиленный ручным пулемётом, могли засечь движение. Это корректировщиков взяли, и то потому, что были фактически полигонные условия. Те сами на засаду напоролись. А тут тихо не подойдёшь, скрип снега выдаст, так что мы стали готовиться к бою. Пулемётчик выискивал вдали цели, но видел лишь тени, а мы готовились уничтожить секрет. Там было трое финнов.
– Связник возвращается, – рассмотрел я бойца, которого отправили предупредить наших. – Только он как раз на секрет движется. Надо предупредить и привести его сюда.
– Семёнов, – мгновенно отреагировал сержант. – Понял приказ?
– Да, – кивнул один из разведчиков и скользнул к берегу, а дальше на лёд, и побежал навстречу тому.
К счастью, рассмотреть те друг друга смогли, опознались, и связник вскоре лёг рядом с сержантом, пытаясь восстановить дыхание.
– Приказали подсветить цели. Вот, ракетницу дали.
– Угу, – забрал сержант ракетницу и пять патронов. – Некрасов, ты ночью видишь, как кошка…
– Я кот, – буркнул я обиженно.
– Не важно. Бери ракетницы, обойди секреты и пусти ракеты, причём так, чтобы те опустились у пушек. Наши гаубицы по ним бить будут.
– Есть.
Забрав ракетницу и патроны, я отполз назад и дальше заскользил на лыжах в обход секрета, потом по-пластунски проскочил между двумя, снова на лыжи и дальше, пока не сблизился со позициями. Там уже снаряды готовили, протирали от смазки. Рота, что прибыла с орудиями, готовилась защищать орудия, позиции оборудовали. Я рассмотрел у них четыре на вид самых обычных пулемётов «максим». Со щитками, всё, как и положено. Вот у одной такой позиции я и остановился, приготовил гранату и, достав ракетницу, кинул гранату в снежный окопчик, после чего пустил ракету вверх. Мне нужно понять, как та полетит. Тут раздался взрыв, раскидав расчёт, за спиной вразнобой забили винтовки и застрекотал ДП, как я пустил вторую ракету, чтобы та точно легла у орудий. Баллистику у ракет я понял, фиговая она была, но примерно на глазок закинуть ракету можно было. Потом третью пустил и понял, что зря. Среди финских орудий уже начали вставать тяжёлые султаны снега и земли от разрывов наших снарядов. Финны бросились врассыпную, а я, рванув вперёд, скатился в окопчик. Ещё и ножом добил подранков, да всех потыкал, мало ли оживут. Лыжи оставил на месте откуда ракеты пускал. Дальше сняв личное оружие с трупов, два автомата и пистолет, я стянул пулемёт с площадки и, с трудом подняв его, поставил на другую сторону, направив оружие на позиции противника, после чего стал поливать выживших пулемётным огнём. Снаряды рядом рвались, оглушая, но всё равно я радостно орал, поливая длинными очередями солдат противника.
Неожиданно в окопчик спрыгнули несколько разведчиков, один сразу стал помогать, у меня лента закончилась, снаряжали запасную, другие выкинули трупы бывшего расчёта пулемёта, чтобы не мешали, как бруствер получились. И вот пулемёт снова застрекотал. А сержант, забрав у меня ракетницу с двумя последними патронами, ракетами корректировал гаубицы, где финны залегли. А когда комендантская рота подошла, с ней рота от батальона, что деревню защищал, там мало выживших осталось, собрали едва ли три десятка раненых и контуженых финнов. Нас же отправили преследовать тех, кто смог сбежать, из секретов, например. Прошлое задание отменили, там другую группу нашего взвода задействовали.
Из окопа, от пулемётчиков, я прихватил автомат и подсумки с коробчатыми магазинами к нему. Карабин за спину, автомат в руках, и так мы двигались за противником. Ещё шестеро обзавелись автоматами, но своё оружие не бросили, как и у меня за спинами, находились. Преследовать противника не такое и хорошее дело, обычно в таком случае выставляют засады. Наше отделение усилили стрелковым взводом, тот позади двигался, а мы, оторвавшись метров на сто, в дозоре. И вот километра мы не прошли по довольно густому лесу, приближаясь к опушке, когда я замер, подняв руку. Похоже, сержант, уверовав в моё отличное зрение, теперь всегда меня впереди в дозоре держать будет. Тот тут же подполз и тихо спросил:
– Видишь что-нибудь?
– Да. Тут опушка метрах
