Слуга испуганно затряс головой:
— Нет, ты что, какой из меня воин?
— Ну как знаешь.
Дариус опасался, что барон Эдвайстел начнет задавать ему вопросы, а он ничего не успел придумать. Единственное, что пришло ему в голову, — вышел ночью подышать свежим воздухом, нарушив тем самым запрет для всех обитателей замка, не относящихся к окружению короля.
Но нет, барон, едва увидев его, сразу сообщил:
— На тебя желает взглянуть его величество.
Дариус кивнул, стараясь не выглядеть растерянным.
— Так вот, — продолжил Эдвайстел, — при встрече с его величеством в глаза ему не смотреть, отвечать коротко и по существу и говорить только о том, о чем его величество поинтересуется. Все понятно?
Дариус кивнул снова.
— Ни о чем его величество не спрашивай и ничего не проси. Пожелает — сам тебя наградит. Нет, так в любом случае тебя ждет награда от меня.
«Мог бы и поблагодарить, я тебя тоже, можно сказать, спас, — подумал Дариус, кивая в очередной раз. — Погибни король Фрамон в твоем замке, тебе бы точно не поздоровилось».
— Когда его величество тебя отпустит, не вздумай поворачиваться спиной. Ты все понял?
— Да, господин барон.
— И смотри у меня! — на всякий случай пригрозил Эдвайстел.
«Смотрю, барон, смотрю».
Затем Эдвайстел скептически его оглядел: достаточно ли пристойно одет наемник, чтобы предстать перед королем? Мгновение подумал, вышел в другую комнату, вернулся и бросил перед ним на стол пошитый из черного бархата дублет с длинными рукавами, украшенный узором из серебряных нитей и завязывающийся спереди на шнурки.
— Одевайся, — распорядился он.
Оглядев принаряженного Дариуса, удовлетворенно кивнул: совсем другое дело.
«Все-таки как меняет человека одежда, — размышлял Эдвайстел. — Казалось бы, всего лишь заставил его напялить на себя далеко не лучший и совсем не новый дублет, а результат — этот наемник выглядит как отпрыск одной из самых благородных семей. Тонкие черты лица, открытый взгляд, смотрящий не с вызовом, как казалось вначале, а с достоинством».
При первой встрече взгляд наемника очень ему не понравился — как смеет смотреть на него так какой-то простолюдин! И лишь потом он понял: этот человек встречался со смертью не меньше, чем он, а возможно и больше. И потому другое у него отношение ко всему, нежели у его слуг, раболепно заглядывающих в глаза, пытающихся во всем угодить своему хозяину. Как, впрочем, старается угодить его величеству он сам. Дублет Дорвану слегка великоват, но сидит так, как будто лучший портной сшил его по мерке. Хотя чего тут удивительного — при такой ширине плеч на нем любая одежда будет сидеть отлично. И еще от него веет какой-то спокойной уверенностью, недаром же люди так за ним тянутся.
Вслух барон сказал совсем другое, повторив:
— Не вздумай смотреть его величеству в глаза.
А сам подумал: «Хотя никому еще не удавалось выдержать взгляд короля Фрамона».
Эдвайстел вздрогнул, вспомнив, каков он — взгляд короля, даже когда тот не в гневе.
Вышагивая впереди наемника, барон размышлял о том, что неплохо бы заполучить этого Дорвана к себе на службу. Всем хорош. И выручает его уже в который раз.
Но не удастся. Есть у него парочка людишек, надежных, ничем за деньги не гнушающихся и до известной степени преданных. Нет, вообще-то их больше, много больше, но именно этих он всегда старается держать при себе, ничем не выказывая на людях свое расположение.
Так вот, барон знал, что произошло с Дариусом и его людьми с того самого момента, как они покинули Аннейд, направляясь в Голинтер, и до самого возвращения в замок. Впечатляет, чего уж тут. И даже не его воинское искусство, хотя и ему необходимо отдать должное. Главное все же в другом. Идут за ним люди, полностью доверяя свои жизни, причем идут не за плату, платит-то им он, Эдвайстел. А эта их встреча с долузсцами, оказавшимися самими гмурнами? Смог бы он, Эдвайстел, выйти на поединок с их вожаком, даже если бы была задета его рыцарская честь? Возможно да, но только возможно. Ну и еще несколько моментов, о них его людям рассказали наемники, когда те, втершись в доверие, сидели за общим столом, празднуя возвращение.
Только не получится приблизить этого Дорвана к себе, увы. Многие из дел, которые в таком случае наемнику предстоит совершить, весьма щекотливые, а Дорван не из тех людей, что закрывают глаза на некоторые вещи при виде золота. Удивительно, но попадаются и такие, даже среди простолюдинов. Именно о них говорят: немного не от мира сего. Ну что ж, если они существует, значит, бог всех богов Гитур не против.
Конечно, следовало бы задать наемнику некоторые вопросы. Например, почему он оказался, несмотря на запрет, ночью во дворе замка? Ну невозможно увидеть из окна помещения, куда его определили, да еще и в темноте, тот участок стены, где в замок проникли убийцы. Единственное, что приходит в голову, — он решил навестить этого верзилу, заключенного в Западную башню.
Следует задать вопрос: но есть ли в этом смысл? Как бы то ни было, Дорван оказался там удивительно вовремя, иначе бы быть беде. И дело даже не в самом короле Фрамоне, хотя и в нем тоже. Знает Эдвайстел, кто вступил бы на трон, погибни король этой ночью, как представляет себе и все последствия этого для себя лично. Тогда точно всю оставшуюся жизнь придется лошадок разводить.
Хотя, возможно, след этих убийц может привести и в соседний с Фагосом Кандестуд. Недаром же Фрамон прибыл к нему в Аннейд, от которого до Кандестуда всего несколько дней пути. Война начнется в ближайшее время, и совсем необязательно, что с Энзелем, слишком уж все сходится.
Но в любом случае, куда бы следы ни вели, погибни король — и ему, Эдвайстелу, пришлось бы очень несладко.
— Жди здесь, — коротко бросил барон, когда они приблизились к большой двустворчатой двери, по обеим сторонам которой стояли закованные в латы стражи с алебардами в руках, и скрылся внутри.
«Неудобно алебардами размахивать в тесных коридорах замка, защищая его величество, только друг другу мешать, — усмехнулся Дариус. — Тут бы больше мечи подошли, причем не слишком большой длины».
Затем отошел к окну, резонно посчитав, что ничего страшного не произойдет, ведь он по-прежнему останется на виду.
Из узкого, похожего на бойницу окна виднелась часть площади перед донжоном и сама Западная башня, куда он этой ночью так стремился попасть. А откуда-то сбоку, из-за полуоткрытых дверей доносился разговор о событиях, произошедших ночью в замке. И хотя разговор шел негромкий, можно было разобрать каждое слово.
— …да я тебе Гитуром клянусь, что лезвия были отравлены! — убеждал кого-то низкий, слегка картавый голос. — Снед потом кинжал на собаке проверил: упала как подкошенная и даже дергалась недолго.
