Но только как это сделать прямо на переднем крае обороны, не имея при себе никаких документов и рискуя в любой момент напороться на всесильного Дария? Нет, что ни говори, а Додик как был теоретиком чистой воды, так им и остался…
Синяков, треща щебнем, спустился с холма вниз и тут же напоролся на солдатика, затаившегося за пирамидой черных битумных слитков.
– Куда прешь? – грубо поинтересовался тот. – Бесам в пасть?
– Командир послал. Валежника для костра собрать. – Синяков помимо воли перешел на заискивающий тон.
– Вы что там все, охренели? – возмутился солдатик, весь облик которого носил явные признаки физической и умственной деградации. – Какой валежник, мать твою! Тут не земля, а цемент пополам с известкой! Даже пырей не растет!
– Интересно тебе со всякими козлами связываться. – Этот голос раздался из перевернутой железнодорожной цистерны. – Они же из четвертой роты. Сам знаешь, какие там дебилы. Час назад сюда прибыли и уже права качают. Валежник им, видите ли, понадобился!
– Из четвертой роты? Тогда другое дело, – сразу смягчился первый солдатик. – У меня там земляк парится… Ты, браток, вон в ту сторону пройдись. Найдешь доски от старой опалубки. Только выбирай, а то гнилья много. Закурить не будет?
– Пусто, – Синяков для убедительности даже похлопал себя по карманам.
– Тогда гуляй. Далеко вперед не лезь. На ловушку нарвешься. Или кто-нибудь из наших тебя с бесом спутает. Тоже хорошего мало.
Пробную вылазку можно было считать законченной. Каждый столб, каждая яма, каждая стена имели здесь свои глаза и уши. Уж лучше вернуться назад и поделиться своей бедой с Мансуром. Тот наверняка найдет какой-нибудь выход из создавшегося положения: или тенью проскользнет мимо всех постов, или подкупит офицера, ведающего расстановкой дозоров. Синяков уже двинулся было обратно, но тут обычную для Пандемония глухую тишину нарушил резкий хлопок. В тусклое, линялое небо взлетела красная ракета. Она еще не успела погаснуть, как со всех сторон раздался волчий вой – не заунывный, как это чаще всего бывает в срединном мире, а злой и призывный, по интонации скорее напоминающий боевой клич.
Далеко за растворным узлом, чей вертикальный силуэт четко выделялся на фоне мутных далей, что-то взорвалось, и густой черный дым сразу затянул горизонт.
В первый момент Синяков растерялся. Он сразу понял, что угодил не в мелкий шухер, а в крутую заваруху, которая ожидалась давно, но, как всегда, разразилась внезапно. Сейчас здесь должно было стать так горячо, что у многих, даже не самых трусливых, на задницах вскочат волдыри и задымятся пятки. Надо было срочно решать, в какую сторону лучше направиться – вперед, к Димке, или назад, к Додику и Мансуру.
– Бесы! Бесы! – закричал кто-то невдалеке. – Вплотную подобрались! Дозор отрезали!
Эта жуткая весть мгновенно определила все дальнейшие действия Синякова. Подхватив с земли осколок кирпича – ничего другого просто под руку не подвернулось, – он бросился туда, где, по его представлениям, должен был находиться Димка.
Отовсюду вскакивали солдаты, вооруженные чем попало – начиная от факелов, в которых горело что-то, запахом напоминающее ладан, и кончая садовыми опрыскивателями, применяемыми дачниками для борьбы с яблоневой тлей и бабочкой-капустницей. На вершине холма гулко заколотили в пустотелое железо – скорее всего в котел, из которого до этого раздавали на обед борщ.
Синяков хоть и ошалел слегка, однако предупреждения насчет ловушек не забыл, а потому старался бежать след в след за каким-то крепышом, внушавшим ему доверие своим добротным снаряжением – самодельным жестяным щитом с прорезями для глаз и широким обручем, прикрывавшим шею до самых ушей.
Вокруг стояли шум и гам, скорее свойственные донельзя перенаселенному аду, чем пустынному Пандемонию – ревело пламя повсеместно разгорающихся пожаров, выли бесы в волчьем обличье, орали люди, им вторили бесы с человеческой внешностью, продолжал тревожно гудеть импровизированный набат, взрывались гранаты, хоть и малоэффективные против потусторонних созданий, зато укрепляющие боевой дух их врагов.
Откуда ни возьмись на длинных голенастых ногах выскочила какая-то фантастическая, не существующая в природе тварь – не то паук, не то комар, не то марсианин с полупрозрачным нутром и длиннейшим, похожим на шпагу жалом.
Бежавший впереди Синякова крепыш успел отбить атаку щитом, однако на ногах не удержался. Бесовская тварь мигом вскочила на него. Жало прошло сквозь прорезь щита и вонзилось в узкий промежуток между челюстью и защитным ошейником. Уж в чем-чем, а в практической анатомии исчадия преисподней разбирались прекрасно.
Синяков еще только подбегал к месту схватки, а просвечивающая насквозь утроба этого странного беса уже наполнилась густой багровой жижей. От удара кирпичом его хрупкая, как стекло, голова разлетелась вдребезги. Из обломка жала, оставшегося торчать в ране, фонтаном ударила венозная кровь.
Отбросив в сторону уже ненужный щит, Синяков склонился над раненым, чей взор быстро тускнел, а губы синели. Жало беса казалось тонким только издали. На самом деле его уцелевшая часть была почти точной копией старого русского штыка, только в сечении не трехгранной, а ромбовидной. Когда Синяков извлекал жало наружу, в глубокой открытой ране мелькнуло розоватое кольцо перебитой яремной вены, уже абсолютно опустевшей.
– Берегись! – Кто-то изо всей силы толкнул Синякова в спину.
Огромное крылатое существо – что-то среднее между летучей мышью и летучей акулой, – метившее в него, упало на своего обезглавленного сородича, который немедленно вскочил и помчался прочь, унося в утробе бесценную добычу. Крылатый бес, чье тело уже было сплошь утыкано топорами, пожарными баграми и осиновыми кольями, с пронзительными воплями погнался за шустрым кровопийцей.
Синяков, с головы до ног перепачканный цементной пылью, сорвал с себя опостылевшие бинты и вновь устремился туда, куда направлялось абсолютное большинство поднятых по тревоге бойцов.
Судя по быстро возрастающему числу пожаров, в зависимости от своего источника разукрасивших небо черными кляксами, рыжими хвостами и белесыми султанами, а также по сигнальным ракетам, взлетавшим все дальше и дальше по флангам, сражение шло уже повсеместно.
Так уж получилось, что бесы сумели скрытно преодолеть линию заграждений, стороной обошли дозоры и обнаружили себя только в непосредственной близости от позиций первой роты. Теперь городская промзона (вернее, ее мистическая тень, овеществленная в Пандемонии), некогда славившаяся своими домостроительными комбинатами, была заполнена ордами врагов рода человеческого. К счастью, большинство из них, по классификации Додика, принадлежали к самому распоследнему классу, даже само название которого было неприлично произносить.
