Ознакомительная версия.
Но как раз решиться он и не мог. Словно стоял на высоком берегу и готовился к прыжку, но боялся. Чего, спрашивается? Он и сам не знал. Он знал только одно: отправив сообщение, он совершит нечто непоправимое. Нечто жуткое, подлое, гнусное, от чего будет долго мучиться.
«Что за бред?! – Он почувствовал, что по вискам покатился пот. – Наваждение. Ну, давай! Ну!!!»
Понукания решимости не прибавили. И Сенин наконец понял. Он вспомнил, как стоял с разбитой рожей перед собственным двойником и целился из пистолета. И не мог выстрелить – никак, хоть ты тресни.
Всё повторялось.
Чертыхаясь и матерясь на самого себя, он стер сообщение и вылетел на улицу.
– Всё, закончил? – спросил Хэнк.
– Закончил, – глухо ответил Сенин и поспешил прочь.
Кипела злость и досада на самого себя. Но это в уме. А в сердце было только невероятное облегчение. Словно только что избежал какой-то жуткой участи. Словно проснулся и увидел, что кровавый кошмар был просто сном.
«Может, я помаленьку с ума схожу? – подумал Сенин. – А что, похоже…»
Он нашел безлюдный уголок и спрятался там, приводя мысли и чувства в порядок. Он думал: стоит ли попробовать еще раз? Удастся ли преодолеть это противоестественное малодушие, которое охватывает всякий раз, когда в прицеле оказывается собственный двойник.
«Не смогу, – понял в конце концов Сенин. – Прав был Валенски – невозможно это. Всё равно что убить самого себя, даже хуже. И неважно, каким способом убить – выстрелить ли в голову или поручить дело киллерам».
Ситуация была совершенно тупиковая. Однако в тупики Сенин не верил. Он решил еще раз попробовать – с другим настроением, с другими внутренними настройками. Иначе, на кой хрен было сюда переться через всю Галактику?
Когда? Хорошо бы уже сегодня.
Он поднял голову и вдруг увидел, что на него смотрит охранник со световой мачты. Просто смотрит.
Сенин встал и отправился к своей берлоге. Однако по дороге желание сидеть там пропало. Он принялся слоняться между хибарами и разглядывать людей. От нечего делать выпил стаканчик кофе. Перекинулся с кем-то парой слов насчет грядущих холодов, когда всех заложников переведут в общее помещение – под крышу энергоцентра. С невольным злорадством подумал, что он к тому времени покинет это место.
Затем он оказался возле ворот и там увидел, как на территорию въезжает очередная автоколонна из нескольких вездеходов. Ему стало интересно: кого привезли на этот раз. Хотелось поглазеть на таких же болванов, как он сам.
Новых болванов не привезли. Машины встали на площадке, из них вышли трое «мытарей» с автоматами в мозолистых руках и скрылись за дверями энергоцентра.
Сенин прислонился к столбу и поднял глаза к небу. Надо срочно отыскать себе какое-то занятие, подумал он. Хотя бы человечков собирать из радиодеталей. Или из ноздри что-нибудь метать.
Есть связь с внешним миром. И что толку? Слать воззвания о помощи? Передавать наблюдения и разведданные? Плевать внешний мир хотел и на воззвания, и на данные. Всё и так прекрасно известно. Заложников со спутника, скорей всего, по головам уже пересчитали. И все проезды-выезды срисовали.
Правильно было сказано: чужие это игры. И если хочешь побороться за закон и справедливость, то поищи-ка сначала, где она, эта справедливость. У кого.
– Дружище, я на тебя всё смотрю и смотрю! – раздался неподалеку радостный возглас. – Еле узнал, честное слово!
Сенин огляделся. Странно знакомый человек в шортах и яркой рубашке смотрел на него и во весь рот улыбался.
– Ну? Не узнаешь? Вспоминай – опорная база «Русского космоса», новое назначение, рюмка ликера…
– Феникс? – наморщил лоб Сенин, отделившись от столба.
– Да не Феникс, а Феликс. Феликс Рубен, вспомнил?
– Да. – Сенин кивнул. – Вспомнил. Феликс Рубен, психоаналитик.
– Да не психоаналитик, а социопсихолог. Ну, узнал наконец, слава богу!
Он расхохотался и приобнял Сенина.
– Надо же, где встретились, а? Я и не знал, что у «Русского космоса» здесь есть какие-то интересы.
– Я не работаю в «Русском космосе», – сдержанно ответил Сенин.
– Как? Уже нет?
– Уже нет. Я опять полицейский.
– Что? – Рубен озадаченно заморгал. Все восторги сошли с его лица, как грим. – Не понял. А… что…
– Я заложник. – Сенин слабо улыбнулся.
– О, черт… – Рубен даже слегка отшатнулся. Совсем немного, но Сенин заметил.
Рубен всё понял. Настолько хорошо понял, что обошелся без уточнений типа «как тебя угораздило». Но уйти просто так ему теперь, видимо, не позволяло воспитание.
– Ну, что ж… Не переживай. Ты тут недавно? Полицейских обычно сразу отпускают.
– Я знаю. Всё в порядке. А ты какими судьбами?
– Да вот. – Рубен скованно повел плечами. – По специальности.
– Лечишь общество?
– Да нет, на этот раз просто консультирую.
– Кого? Ты тут вообще на чьей стороне?
– Ну, как сказать…
– Да так и скажи! Что ты всё юлишь да ерзаешь?
– Я… я на стороне разумной экономики. В общем, на стороне коренного населения.
«Вывернулся», – мысленно усмехнулся Сенин.
– Может, пойдем, поболтаем? – предложил Рубен.
– Пойдем, – пожал плечами Сенин. Он смекнул, что «поболтаем» сулит ему какую-нибудь маленькую нечаянную радость – кружку пива, например. Почему бы нет?
Так и вышло. Рубен провел его мимо охраны в гостевую комнату – ту самую, где Сенина снимали на камеру.
– Тебе не влетит за контакты с заключенными? – поинтересовался он.
– Что ты, это же моя работа! – усмехнулся Рубен. – Я обязан как можно больше говорить с людьми – с разными людьми, заметь.
– Отличная работа, – пробормотал Сенин. – Знай себе лясы точи в курилке…
– Ага. – Рубен склонился над шкафчиком с напитками. – Коньяк сейчас будет в самый раз, как ты думаешь?
– Ты еще спрашиваешь?
– Ну, рассказывай. – Рубен поставил перед Сениным рюмку. – На кой черт ты вернулся в полицию?
– Так… – Сенин пожал плечами. – Устал смотреть, как жизнь идет мимо.
– Романтик, – покачал головой Рубен. – Не ожидал от тебя.
– Не ожидал? А себя-то представь на пенсии. Вот сейчас ты важная шишка, консультируешь вождей революции. И вдруг – раз! – и ты овощ в огороде за синим заборчиком.
Рубен почесал макушку. Усмехнулся.
– Ну, да… С трудом представляю. Как тебя жена-то отпустила?
– Поворчала. – О том, что жена вот-вот родит, Сенин, конечно, умолчал.
Рубен некоторое время смотрел ему в лицо. Затем снова усмехнулся.
– По-моему, – сказал он, – ты никак не можешь отделаться от мысли, что я ныне твой, так сказать, враг.
– О, нет, не волнуйся! А впрочем, разве не так?
– Не так. Лично у тебя тут нет врагов, запомни это. Разве тебя оскорбляют, плохо содержат?
Ознакомительная версия.
