Жирный жрец преклонил колени перед алтарем Амона. Он зажег лампы в крошечной комнатке, ароматы благовония наполнили ее, сам же он бормотал молитву на языке, уже забытом в Египте:
– О безопасности незнакомца Ориона, о Амон, молюсь я тебе, самый могучий из богов… Защити того, кто так похож на твоего возлюбленного Осириса…
– Я вернулся, – устало сказал я, прислоняясь к каменной стене.
Гетепамон обернулся так быстро, что оступился и упал на четвереньки. Наконец он с трудом поднялся на ноги:
– Так быстро? Ты отсутствовал вряд ли более часа.
Я улыбнулся:
– Боги умеют торопить время, когда хотят.
– И ты выполнил свою миссию? – пылко спросил он. – Ты нашел свою судьбу?
– Не совсем, – отвечал я. – Но мы можем отправляться.
– Пойдем.
Я взглянул на статую Амона, высившуюся над алтарем. И впервые заметил, насколько она напоминает творца, которого я называл Зевсом. Вот только бороды у Амона не было.
Несколько дней мы плыли по Нилу. Гетепамон тоже отправился в столицу. Там меня ожидал царевич Арамсет. Видимо, и Менелай с Еленой тоже там, супруги должны были встретиться до моего возвращения.
„Что ж, – решил я, – во всяком случае, она будет жить в комфорте и, быть может, в Египте сумеет научить мужа основам культуры, чтобы сделать свою жизнь более терпимой“.
Ожидал нас и Некопта. Я не знал, как поступит с ним Арамсет. Главный советник царя не откажется добровольно от власти, а царевич еще так молод и не имеет опыта в ведении опасных дворцовых интриг.
Я обрадовался, что Лукка возглавляет его личную охрану.
Но все эти мысли лишь частично занимали меня, пока мы плыли по реке среди сновавших туда-сюда суденышек. Я смотрел, как сменяют друг друга города и поселки, сельские дома и сады, где работали обнаженные рабы. Смотрел и ничего не видел… все мои помыслы были устремлены только к Ане и коварным словам Золотого бога, заронившим в мое сердце надежду.
Неужели я могу оживить ее собственной силой? Но тогда как я узнаю то, о чем не ведает никто из творцов?
Или они все-таки что-то знают? Я ощущал, как ледяной гнев стискивает меня стальными клешнями. Неужели они обманывали меня… Гера, Зевс и все остальные? Или Аня пала жертвой в борьбе за власть, проиграла в схватке со своими сородичами? Пусть они и утверждают, что не убивают друг друга, но ведь Золотой бог сделал так, чтобы Аня погибла, и, быть может, никто из них просто не хочет вернуть ее?
Как-то ночью я попытался вступить в контакт с творцами, дотянуться мыслью до золотистого города с его куполами и башнями, пребывающего где-то в далеком будущем, но мне не ответили. Я лежал на своей узкой койке и не видел ничего, кроме бликов, отбрасываемых волнами на низкий деревянный потолок; слышал лишь жужжание насекомых и далекие негромкие голоса, распевавшие песни на берегах реки.
Приняли нас в Уасете совсем не так, как прежде, когда мы прибыли туда с Еленой и Неферту. Сам царевич встречал нас с почетной стражей, шины в ослепительных панцирях выстроились по сторонам каменного причала. Тысячи людей стояли у берега, чтобы посмотреть на юного царевича Арамсета, ослеплявшего великолепием, в юбке с пурпурной каймой и золотой пекторали.[11]
Я увидел Лукку и его людей, теперь уже в египетских доспехах гордо стоявших в первых рядах возле царевича. Некопта, как и других жрецов из его храма, не было.
Нас приняли по-царски, под громогласные вопли толпы Арамсет подошел ко мне и приветствовал, возложив мне ладони на плечи.
– А где госпожа Елена? – спросил я царевича под шум приветствий.
Ухмыльнувшись, он крикнул мне на ухо:
– После радостной встречи она не разлучается с мужем и уже позволяет Менелаю ухаживать за ней на египетский манер: приносить ей дары и цветы, а вечерами воспевать под окнами ее красоту.
– Они еще не спят вместе?
– Нет еще. – Он усмехнулся. – Она хочет сначала хотя бы чуть-чуть приобщить его к культуре… Должен признать, царь просто рвется учиться, так ему хочется вновь возлечь с ней.
Я улыбнулся про себя. Елена легко воспитает Менелая доступными ей средствами. И все же мне было жаль ее утратить – я чувствовал это куда более остро, чем предполагал.
Арамсет приветствовал Гетепамона с царственной торжественностью, а потом мы вместе отправились к повозкам, запряженным четверками отборных белых лошадей. Царский поезд неторопливо двинулся по улицам столицы: царевич позволял толпам насладиться созерцанием своей особы.
„Да, – подумал я, – он молод, но уже знает толк в политике“. За свою короткую жизнь царевич успел разобраться в механике власти. Я ликовал.
Когда мы добрались до дворца, Неферту уже встречал нас у лестницы перед главным входом. Я был рад тому, что старик жив и здоров, несмотря на все козни Некопта.
Все сошли с колесниц, и Арамсет подошел ко мне:
– Придется выказать особый почет верховному жрецу Амона; он куда более важная фигура, чем просто друг, Орион.
– Я понимаю.
– Через три дня состоится величественная церемония, которая скрепит союз между ахейцами и царством Обеих Земель. Распоряжается всем отец, но Некопта позволено находиться возле него.
– Что случилось?
– Потом, – проговорил царевич, улыбаясь со всем очарованием, свойственным молодости. – Мне нужно многое сказать тебе, но отложим пока все разговоры.
И он направился к Гетепамону, я же буквально взлетел по ступенькам, обращаясь с приветствиями к Неферту, ибо в первую очередь я хотел узнать от него о Елене.
Весь день до самого вечера Неферту рассказывал обо всем, что случилось за время моего отсутствия. Вести о нашем удивительном успехе в дельте, конечно, сразу же передали Некопта с помощью солнечного телеграфа. Поначалу он впал в ярость, но потом стал изображать перед царем, что крайне доволен. Он даже не пытался подступаться к Елене, понимая, что заложница обеспечивает союз с Менелаем.
Наконец солнце бросило на город длинные тени. Мы сидели в покоях египтянина, я – на мягкой кушетке, покрытой крашеным шелком, Неферту – на деревянном табурете, перед ним открывался хороший обзор пейзажа, видимого с террасы.
– Некопта сделался странно молчаливым и пассивным, – проговорил седоволосый чиновник. – Большую часть времени он проводил взаперти в собственных покоях.
– Он не откажется от власти без сопротивления, – сказал я.
– Полагаю, что внезапное явление принца Арамсета, неожиданно обретшего силу, с которой следует считаться, ошеломило жреца и спутало все его карты, – отвечал Неферту. – За это мы должны поблагодарить тебя, Орион.
– Выходит, Некопта во всем винит меня?
Он усмехнулся. Как всегда, Неферту не позволял себе лишнего.
