В этот момент снова раздался голос уже стоявшего во входных дверях и пропускавшего в заполненный зал последних иностранных гостей Директора:
- Давай-давай, докладчик, пошевеливайся! Тебя жду!
В пароксизме полного отчаяния Игорь из последних сил сумел таки выговорить без разрушительных последствий вежливое:
- Только после вас! –
и когда Директор, брезгливо пожав плечами – дескать, была бы честь предложена – повернулся к нему спиной и начал свое внушительное движение по проходу в сторону председательского стола, Игорь сделал мгновенный шаг за угол фанерной стены зала заседаний, одним мощным ударом с чудовищным звуком вернул из себя сухой земле весь свежевыпитый чай, и столь же мгновенно, хотя и на совершенно ватных ногах и весь в липком похмельном поту, догнал похоже и не заметившую его секундной отлучки начальственную группу, неторопливо следовавшую к первым рядам и местам в президиуме.
Пока они рассаживались, Игорь дрожащими руками, но, к счастью, без ошибок и роняний запихнул свои слайды в карусель стоявшего на отдельной тумбочке проектора и присел на краешек одного из стульев в первом ряду. Дальше все потекло привычным путем. Директор открыл очередное заседание и передал бразды правления председателю утренней сессии. Тот объявил Игоря. Игорь прошел на трибуну, с невероятной осторожностью отхлебнул глоточек из стоявшего на ней стакана с холодной газировкой и начал доклад. Все произошедшее вкупе с общим напряжением несомненно пошло ему на пользу. Сначала он немного мямлил, но потом разошелся, да еще и газировка, к которой он прикладывался все чаще и все спокойнее, тоже помогала, так что доклад прошел на все сто. И аплодировали с явным уважением, а не просто из вежливости, и вопросы были толковые – то есть, смысл поняли, и даже Директор одобрительно, хотя и потихоньку, чтобы другие не заметили, показал ему большой палец. Так что на свое место вполне довольный собой Игорь сел мокрый уже от работы, а не от похмелья.
После заседания его подозвал себе Директор:
- Молодец! Не зря я тебя утром подстегнул. Выложился как следует. Хотя сначала чего-то уж больно дрожал. Нервничал, что ли? Мне уже сам Морган – он осторожно кивнул в сторону одного из ведущих американский гостей – комплимент сделал, какие работы мы в Институте ведем. И Босс кивал. Одобряю. Но вообще, конференцию тут проводим последний раз. Обстановка не та! Не доросли еще тут до серьезной науки. Так, экзотика на фоне коньяка – вот и все, что они предложить могут. Только время и деньги на перелеты тратить.
- А в чем дело-то? – поинтересовался Игорь – Вроде, все неплохо организовано. И принимают от души...
- Тебе все приемы бы! Я о другом. Даже сначала говорить тебе не хотел, чтобы не расстраивать. Только Боссу собирался нажаловаться. Да уж ладно, выскажусь. Ты себе не представляешь! Эти чурки совершенно озверели. Что они тут вытворяют, интересно бы знать! Подумай только, перед самым твоим докладом, когда все уже на местах, как цуцики, должны сидеть, какая-то сволочь блевала прямо под стеной зала! Как же надо было вчера нажраться! Свиньи! Всем же слышно было! Позор! Узнал бы кто – с дерьмом бы съел! Нет, хватит нам на все эти периферийные мероприятия подписываться. Кроме жратвы и пьянства у них ни к чему интереса нет! В гробу я видал всю эту дружбу народов! Ладно, ты уж особенно не расстраивайся. Нормальные люди тоже в зале были. И оценили. Хвалю.
- Да-а-а, - фальшивым голосом протянул совершенно обалдевший от такого поворота дела Игорь, которому только и оставалось теперь надеяться, что никто его, так сказать, пристеночного акта не видел и Директору не донесет, – Ведь это надо же. Действительно, неприятно. Ну, ничего, будем концентрироваться на хорошем. Спасибо вам на добром слове.
И так быстро, как только позволяли приличия, отвалил. В общем, обошлось... Веселье в сочетании с дружбой народов продолжалось вовсю.
V
И продолжалось самым губительным для здоровья веселящихся образом. Мало было их ежедневных дачных мероприятий, так Игоря на конференции разыскал один местный экземпляр, диссертацию которого Игорь оппонировал в Москве с год назад. Справедливости ради, стоило сказать, что работа и в самом деле была вполне достойная, да и диссертант произвел хорошее впечатление, так что для совершенно положительного отзыва Игорю никаких насилий над своей научной принципиальностью делать не пришлось, но вот по каким-то уже забытым причинам на послезащитную пьянку он зайти не смог, чем, по слухам, диссертанта сильно огорчил. Вот тот теперь и объявился и буквально изнасиловал и без того ослабшего от алкогольных переживаний Игоря, просто таки требуя, чтобы тот – хоть один, хоть с друзьями – но оказал ему честь отобедать хотя бы у его дяди, который трудится в своем совхозе в каком-то часе езды от их дачи, раз уж прямо к себе в соседний областной центр он такого важного и занятого Игоря дозваться не может. Иначе, дескать, его уже вся родня застыдила, что он до сих пор не попотчевал как следует человека, который, можно сказать, обеспечил ему столь чтимую в их краях кандидатскую степень. И сколько Игорь ни отговаривался, что ничего он не обеспечивал, поскольку работа была объективно хорошей, и уж если кого и благодарить всерьез, так это руководителя диссертации, легче не становилось. Экземпляр толковал, что руководителя он уже принимал по высшему разряду и в столице и у себя дома, и вообще всех вовлеченных в процесс уже угостил от души, и вот только Игорь остался неохваченным. В общем, проще оказалось согласиться, чем отбиваться. Так что он и согласился. В результате этого соглашения, одним прелестным утром Игорь с Мельченко и два соблазненных очередным колоритным приключением типа ланча на совхозном току знакомых американца – Игорь решил привлечь к очередному мероприятию столько людей, сколько могла увезти служебная “Волга” - усаживались вместе со счастливым от сознания выполняемого долга бывшим диссертантом в одну из разгонных машин. Все были в ковбоечках, джинсах и кроссовках – в конце концов, не великое дело нажраться в сельской глубинке, и только сам приглашавший был при полном параде, но это отнесли за счет местной почтительности к столичным и, тем более, зарубежным гостям. Может, конечно, отчасти это было и правдой, но, похоже, были у него и дополнительные резоны.
Резоны эти стали ясны, когда после действительно примерно часовой дороги шофер, получивший все инструкции от организатора на местном языке, так что они даже и не представляли себе, куда именно их везут, подкатил их к стоявшему в центре совершенно очаровательного заросшего цветами и плодовыми деревьями поселка с асфальтовыми улицами и личными машинами, выставленными чуть ли ни у каждых ворот, шикарному особняку самого современного вида – прямо Нимейер какой-то! У входа в особняк стояла небольшая группа лиц в черных костюмах и при галстуках, которую явно возглавлял находившийся на пару шагов впереди представительный бритый наголо местный человек с красовавшимися на костюме звездой Героя Социалистического Труда и значком депутата Верховного Совета СССР. А когда из беглого объяснения привезшего их сюда молодого кандидата выяснилось, что это и есть его дядя, по совместительству являющийся также и директором крупнейшего в республике винодельческого совхоза-миллионера, о котором в Союзе не слыхали только дети и абсолютные трезвенники, то даже их повидавшая виды ковбоечно-джинсовая компания несколько растерялась и засмущалась. Тем более, что особняк оказался правлением этого самого совхоза и возвышался он на знаменитых винных погребах, куда доступ получали лишь избранные из избранных. И именно в этом месте им и предстояло обмывать давно защищенную диссертацию.
