Эль'Уриак улыбнулся, всем своим видом выражая снисхождение.
– Очень мило, – сказал он. – Именно то, чего я и ожидал от предвестницы рока, – он огляделся и с понимающей ухмылкой остановил взгляд на Ларайин. – Иди-ка сюда, дорогая. У меня для тебя есть особая работа.
Ларайин против собственной воли пошла к нему. Ромбовидное оружие горело на запястье, как клеймо. Она сделала еще один шаг и теперь была на расстоянии руки от демонической марионетки из плоти и чудовищной твари, которая пряталась в ней. Теперь пришло время, и она поняла, что выбор уже сделан. Девушка напрягла руку перед броском – скорее всего, последним движением в ее жизни. Мысленное зрение охватило переплетение возможных исходов. Сраженный Эль’Уриак, она стоит над его телом, забрызганным алым… Живой Эль’Уриак, хватающий ее за руку и выворачивающий назад… Мертвая Ларайин, розовые пятна на белом платье, оставленные утекающей кровью… Барабаны в ее ушах пульсировали все громче, подчиняясь ритму сердца.
+Не делай это.+
Мысленная речь. Ларайин замерла, в первый раз услышав ее в Темном Городе. Даже отступник не решался использовать мысленную речь, когда был с ней наедине. Эль’Уриак бросил на миропевицу острый взгляд, как будто пронизавший ее насквозь, до самой содрогающейся души… ищущий, пробующий взгляд…
Воронья маска внезапно прочистил горло.
– Возможно, пора перейти к более важным делам, досточтимый устроитель сего пиршества? Я не намеревался отвлекать тебя от иных развлечений, прости, если этот подарок был неуместен.
Эль’Уриак перевел внимание на эльдара в черном. Мгновение подозрительности ушло, к нему сразу же вернулось доброе расположение духа.
– Нет, что ты, друг мой, это большая радость для меня, – сказал он. Ларайин торопливо протянула руки, забрала у него ужасную шкатулку и отошла. Сгодился бы любой повод, чтобы только уйти от него подальше. Эль’Уриак разговорился с Вороньей маской и больше не обращал на нее внимание.
+Очень хорошо,+ снова раздалось в ее голове. Голос теперь был громче, но по-прежнему едва различимо шептал. +Сохраняй спокойствие. Ему нужен страх, чтобы ясно читать твои мысли.+
+Кто ты? Где ты?+ подумала Ларайин в ответ, приглушая голос, как в логове чудовища.
+Ответ в твоих руках. Не притворяйся, что еще не догадалась.+
Ларайин уже догадалась. Она собралась с духом, подняла шкатулку и посмотрела в лицо, плавающее среди перепутанных волос. Та, кого Эль’Уриак называл Анжевер.
Эльдар в маске вороны повернулся, чтобы уйти, и Ларайин ощутила иррациональное чувство утраты. Он помог ей, а возможно, и спас жизнь.
+Не лей слез по Иллитиану, ибо ты оказалась здесь из-за него. Мы с тобой вместе породили эту мерзость, но именно он – тот, благодаря кому это стало возможно.+
– Когда вернешься за стол, обязательно попробуй котлеты из гемоворов, они хорошо сочетаются с булавочными звездами, которые ты уже отведал, – сказал Эль’Уриак уходящему гостю. Когда тот скрылся из виду, император снова перевел взгляд на Ларайин и повысил голос, чтобы его было слышно среди окружающего шума.
– Пусть Анжевер расскажет тебе, как служила мне в Шаа-доме. Скоро ты будешь прислуживать мне таким же образом, – сказал он и со смехом отвернулся. Эль’Уриак снова опустился на трон, к которому подошел длинноногий, похожий на паука гость в серебряной маске-черепе и склонился в глубоком поклоне.
+Не правда ли, на нем неплохо сидит обличье моего повелителя? Пока что, по крайней мере. О, теперь он уже близок к темному апофеозу. Он может произойти сегодня или через сотню лет, но он уже близко.+
+Тогда почему ты остановила меня?+ подумала Ларайин. +Я могла положить всему конец.+
В ее сознании захрустел сухой, мертвенный смех карги.
+Я думала, ты стала Морай-Хег? Разве тебе не предписано судьбой помогать своему чудовищному потомству? Дитя! Ни одно орудие убийцы не положит этому конец, даже то, что было дано разбитым сердцем.+
+И что тогда? Моя жизнь кончена, я смирилась с этим. Но когда я увидела это существо, я осознала… осознала, что его надо уничтожить.+
+Очень хорошо. Ты понимаешь. Есть способ, если только ты достаточно сильна и умна. Рассказать тебе, что это за способ?+
Ларайин огляделась, пытаясь сохранять спокойствие, как посоветовала старуха. Гости амфитеатра уже достали ножи, и их свирепые ласки исторгали пронзительные вопли, сливающиеся с адскими трубами и пульсом барабанов. Корчащиеся узлы из тел покачивались в разноцветном дыме, танцуя, сражаясь и совокупляясь в равной мере. Перед глазами миропевицы разыгрывались все самые страшные легенды, которые ее народ рассказывал о декадансе, царившем до Падения, и жестокости Темных Сородичей.
+Просто скажи, как можно с ним покончить.+
Низкий сухой шепот Анжевер в ее голове поведал, что нужно сделать.
Иллитиан со всей возможной грацией пошел к выходу. Благодаря форме амфитеатра Эль’Уриак, восседая на троне в центре, при желании мог видеть любую его часть. Если он наблюдал за ним, то мог заподозрить, что Иллитиан пытается уйти. Ниос скользил мимо различных групп, вежливо отказывался от приглашений, обменивался комплиментами и игнорировал вызовы, постепенно продвигаясь к рампе, выводящей из амфитеатра. В конце концов его остановила труппа танцующих ламей и обступившие ее зрители, которые перегородили путь. Воздух пропитывал острый мускусный аромат ядовитого парфюма, стремительно мелькали покрытые татуировками руки и ноги. Фантастическое представление кружащихся танцовщиц очаровало созерцателей, неподвижно стоящих с приоткрытыми ртами. В любом случае, рампа позади них полнилась одетыми в маски стражниками. Выхода не было.
Иллитиан безразлично осмотрелся, делая вид, что занят тем, что утонченно срезает пряную мякоть с котлеты из гемовора. По крайней мере, гастрономический совет Эль’Уриак оказался неплох: пропитанное кровью мясо прекрасно подчеркивало вкус желированных иглокожих, которых он опробовал до этого. Сам Эль’Уриак по-прежнему восседал на троне, принимая гостей посреди пиршества, похожий на остров света в темном океане разгула. Рядом с ним, как язык бледного пламени, возвышалась скрытая вуалью миропевица, сжимая в руках шкатулку с головой старухи. Глядя на нее, Иллитиан на миг испытал головокружение, такое же, как он почувствовал во время воскрешения. Он почти осязал напряжение растянутой реальности. Казалось, на краю сознания перешептываются и похихикивают потусторонние голоса. Вот-вот должно было произойти нечто очень и очень плохое, и он должен был выбраться отсюда, пока не стало слишком поздно.
