еще возясь с машиной, причем не игрушечной, а настоящей? Быть такого не может.
Мне одеваться не нужно было, так что сунул ноги в начищенные туфли, махнул маме рукой, и мы отправились вниз. Снаружи у такси, тоже двадцать первой «Волги», стояла наша, сосед с братом обласкали ее взглядом. Машина у нас сверкала, отец еще тряпочкой лобовой стекло протирал.
Я объяснил отцу, что соседям нужно помочь, и мы, сев в машину, куда-то поехали. Кстати, я спросил у Арбузова, где там Лена, что-то не видно. Ответ убил: она каждый день спит до десяти, поди еще добудись.
В пути описал ситуацию. Один знакомец брата продает свой пятилетний «Москвич», модель «408». Сам мастер, я угадал, он мастером был на заводе, был фанатом именно «Москвичей». Машину продавали за семь тысяч. Если учесть, что цена на такие машины на авторынке в районе девяти-десяти, то явно цена снижена. Отчего же на авторынок не отгонит? Сразу ведь заберут перекупщики, и дороже. Странно это все, мастер прав, подозрительно.
Мы доехали до ряда девятиэтажек, схожих с нашими, и встали у темно-зеленого «Москвича», как мне пояснили, того самого. Пока брат мастера ходил за хозяином, такси они уже отпустили, я смотрел машину внешне, заглядывая в салон через окна. В принципе открывать машину уже не нужно, я понял, почему он ее продает. Обшивка подсказала. И когда хозяин подошел, я мельком его окинул взглядом. Внешность ничем не примечательная. Поинтересовался у него:
– Рыбак?
– Ну да. Любитель, – усмехнулся тот. – Как понял?
– У вас на пальце розовый след от лески, палец порезали, донку дергая.
– И что? – не понял Арбузов. – Ты машину смотри.
– Да я ее уже осмотрел, дядя Федор. Машина эта утопленница. Я так понимаю, зимой на лед выехали, и она под воду ушла, а весной вытащили, привели в порядок и продать решили.
– Это так? – с грозным видом спросил Арбузов, было видно, что он разозлился.
Хозяин скривился, но все же молча кивнул, на словах добавив:
– Не знаю, откуда мальчишка узнал, но все так и было. Хорошо, у берега под воду ушла, уже через неделю коридор во льду пробили и вытащили тросами.
– Салон коробиться начал, – пожал я плечами, когда все ко мне повернулись с вопросительными взглядами. – Если присмотреться, это видно. Дядь Федор, брать машину не советую. Не знаю, что за специалист ее восстанавливал, но намаетесь вы с ней, это я вам точно говорю. А вам советую отогнать машину на авторынок и продать кавказцам, они и смотреть не будут.
На этом сразу попрощаться не удалось, дядя Федор решил сам на авторынке побывать, а он работал по выходным, в субботу и воскресенье, вот на субботу и договорились, что зайдет за мной в полседьмого утра, туда прибыть лучше пораньше, чтобы самое сладкое не перехватили. Суббота через пять дней.
На этом мы распрощались, и я убежал к станции метро, тут рядом, а они направились к остановке троллейбуса. Сделка сорвалась, хорошо, до мордобоя не дошло.
Что удивительно, подходя к зданию консерватории, я отметил, что отец как раз отъезжает, высадив маму, так что у входа я нагнал ее. Она меня придирчиво осмотрела, а дальше, описывая, как сам осмотр проходил, мы направились к классам. Про то, что у меня утро субботы занято, я сообщил.
Меня в классе оставили, и мама ушла, у них планерка у ректора сейчас начиналась. Пока она отсутствовала, я скинул пиджак, изучил зал с фортепиано в центре. Мама зал своим ключом открыла, повесила его на спинку стула. Сел за фортепиано и, открыв крышку, проверил звук. Он был божественный. А какой звук зал давал, усиливая его! Эх.
Прикинув, что сыграть, я стал наигрывать одну из мелодий, пока весь не ушел в нее. Да только тут я и понял, что у Тимофея музыкальный слух раза в три лучше развит, чем в моем прошлом теле. Там заучивать приходилось, чтобы разбираться в мелодиях, а тут я все на лету ловил, даже пару раз уловил собственные ошибки, на ходу исправляя их. Я, оказывается, немного неправильно играл, но теперь это ясно видел.
Замолчав, начал наигрывать пупурри, отрезки разных мелодий, от начала тридцатых до современных, с явными признаками рока. Да, и их на этом инструменте можно исполнить, только тут нужно настоящее мастерство, и, похоже, оно у меня было. Пальцы у Тимофея шустрые, так что я практически не фальшивил, но то, что нужно играть и разрабатывать их, сам ощущал отчетливо. Морщился, когда не успевал за мелодиями, из-за этого фальшивил. Ладно хоть, нечасто.
Когда я замолчал и положил пальцы на крышку, чтобы ее опустить, то услышал многочисленные аплодисменты. Обернувшись, обнаружил что зал не пустой, человек тридцать было. В основном преподаватели, молодежи мало, хотя сейчас уроки шли. Среди преподавателей был и ректор, и сияющая, как новая звезда, мама. Теперь явно мне не поздоровится. Выпрямив спину, неприятности нужно встречать лицом, я стал с улыбкой ждать вердикта. И он последовал мгновенно.
Покинуть здание консерватории я смог только в три часа дня, уставший и вымотавшийся. Меня гоняли как по гитаре, так и по разным клавишным, в основном рояль, пианино, фортепиано уже слышали. Две мелодии, что я исполнил, записали в нотной грамоте. Тут такие композиции еще не слышали, обещали записать меня автором, я им так и сказал, мои, хотя мама прекрасно знала, что я пусть и хорошо играю, но создавать новое не способен. А так история изменится, и их никто не напишет, это же трагедия для музыкального мира. Так что пусть звучат, но владельцем буду я. И ничуть мне не стыдно.
Результат посещения консерватории был таков. Мама убедилась, что в классической музыке я не профан, выяснила, что тремя языками я точно владею. Про английский и так знала, но тут была не уверена, так как его в школе изучали, а школа у нас с углубленным изучением английского. А так ее знакомые со мной пообщались на итальянском, испанском и немецком. Говорил я чисто, что ее заметно успокоило. Остальные языки проверять не стала, и то уже вызываю подозрение. Встает вопрос: откуда они у меня?
Вот ректор меня удивил. Послушал и решил принять меня в консерваторию. Судя по тому, как радовалось мама, она и не чаяла получить такое. Вундеркиндов от музыки моего возраста училось мало, я третьим буду, у каждого свой закрепленный преподаватель. Ее моим учителем и назначили. Меня особо и не спрашивали, созвонились с директором музыкальной школы, где Тимофей учился, и быстро договорились
