— Вы оба мне надоели! — заявил Столяров, неожиданно останавливаясь.
Впереди была глухая стена, которая из-за плиточной облицовки даже с расстояния двух метров выглядела как уходящий в перспективу коридор. Справа от тупика находилась глубокая ниша, а в ней — тяжёлая металлическая дверь со штурвалом. Без всяких табло и сенсорных панелей, простая и надёжная, как наковальня.
— Здесь не заблудишься, — заметил Михаил.
— И что нас ждёт по ту сторону? — оторопело произнёс Олег.
— Что скажешь, диктатор счастья? — спросил Столяров у Пельменя.
Тот стоял рядом с отсутствующим видом.
— Не хочет ломать нам кайф, — констатировал Михаил. — Ну что ж… — Он взялся за штурвал.
— Погоди! — воскликнул Гарин, хватая его за руку. — Там может быть что угодно!
— Например?
— СВЧ-излучатели, камера бактериального заражения, шлюз с кислотой…
— И чем ты от всего этого собираешься защищаться? Или ты предлагаешь вернуться в объятия к контролёрам?
— Тут надо подумать, — неуверенно сказал Олег.
Столяров тяжко вздохнул.
— Вот и подумай: если бы ты строил себе подземное укрытие с единственным входом-выходом, ты стал бы проектировать в нём системы вроде тех, что ты перечислил?
— Нет, но… это же логично?
— В том-то и дело, что никакой логики здесь нет. Я видел много таких объектов. Поверь мне: всякие комплексы «А-защиты», «Нуль-защиты» и так далее — это всё выдумки режиссеров, которые уже не знают, чем удивить зрителя. Не дрейфь, мы у цели!
— Стоять! — Гарин замотал головой. — Возможно, здесь нет штатных механизмов уничтожения. Но за дверью может оказаться лаборант с пробиркой, который её бросит на пол сразу, как только мы войдём. Как тебе такой вариант?
— Всего на свете не учтёшь, — согласился Михаил и повернул штурвал.
За дверью оказался не шлюз и не закрытый отсек, а сразу — большой круглый зал, находившийся на два метра ниже уровня коридора. Пол был выложен пористыми резиновыми ковриками серого цвета. Сводчатые стены тоже были светлыми, по периметру шли пустые одноместные кубрики за прозрачными перегородками. В центре двумя длинными рядами стояли персональные столы с мониторами, и за каждым из них кто-то сидел.
Больше всего Гарина поразили сотрудники Лаборатории. Люди были нестрижены и небриты. Неизвестно, когда они последний раз умывались, и, судя по всему, ели они прямо на рабочих местах. Халаты, рваные и грязные, у некоторых были надеты на голое тело. Среди работников Олег заметил двух женщин — ещё не старых, но таких же запущенных, как и мужики. У каждого исследователя на голове был «венец».
На появление сталкеров люди никак не реагировали. Они вообще не двигались, хотя были определённо живы: дышали, периодически моргали, некоторые что-то беззвучно пришептывали, словно читали с монитора.
Держа оружие наготове, Столяров и Гарин спустились по мостику. Пельмень, не говоря ни слова, безвольно следовал за ними. Пол слегка пружинил и гасил звуки шагов. Снизу зал выглядел ещё больше: грани потолка сходились высоко в центре, где вяло вращались лопасти бесполезного вентилятора. В воздухе стоял тяжёлый запах пота, мочи и прогорклого масла.
Олег подошёл к одному из сотрудников и тронул его за плечо. Человек склонил голову, посмотрел Гарину в живот и вернулся к созерцанию монитора. Только сейчас Олег заметил, что ни этот, ни другие экраны не светятся. Все компьютеры были выключены. Он нагнулся к системному блоку и увидел, что крышка снята, а жёсткий диск отсутствует.
— Здесь, — негромко сказал Столяров и показал на большой мусорный бак под мостиком.
Емкость до половины была заполнена разобранными винчестерами и сломанными оптическими дисками.
— Есть ли шансы восстановить информацию? — спросил Михаил.
— Они постарались свести эти шансы к нулю. Нет, здесь уже ничего не восстановишь. Если у Лаборатории была собственная связь, они могли перекачать данные куда угодно.
— Связь только через Институт, своих каналов у них нет.
— Значит, за пределы этого оазиса науки ничего не вышло.
Гарин вдруг звонко щёлкнул пальцами.
— Вот! — Он обвёл рукой неподвижных исследователей с «венцами» на головах. — Пси-Мастер превратил их в живые слоты! Понятно?
— Нет, — признался Столяров.
— Он приспособил их для записи информации на «венцы». Вот на что он отвлекался, когда мы начали атаку! — Олег снова бросился к компьютеру и потрогал блок питания. — Ещё тёплый! Они закончили недавно. Переписали информацию на «венцы», а потом уничтожили все другие носители. Тебе ясно, зачем он звал меня в соавторы всеобщего счастья? Я же невольно стал специалистом по дампам человеческой памяти. Хотя эти несчастные уже, наверно, специалисты покруче меня.
— Теперь понятно, — сказал Михаил.
Он подобрал с пола двухметровый шнур питания, затем подошёл к мужчине, сидевшему с края, и повесил его «венец» себе на провод, как бублик на верёвку. То же самое он сделал и со вторым учёным, и с третьим. Столяров педантично обходил сотрудников Лаборатории и, снимая «венцы», нанизывал их на шнур.
— И что ты с этим намерен делать? — подозрительно спросил Гарин.
Михаил, не ответив, перешёл ко второму ряду столов.
— Ты доставишь их в Институт! — догадался Олег. — Но это невозможно! Нельзя! — крикнул он. — Ни в коем случае! Они доведут «венец» до ума, станут им торговать, как оружием, но главное — ты помнишь, что нам пел Пси-Мастер? Новый проект! Тотальная гармонизация сознания! Это же всё здесь, все его наработки записаны. Послушай программиста: любая информация рано или поздно будет кем-то использована. Институт откроет в Зоне новую лабораторию — две, три, сколько понадобится. Они используют эти данные обязательно, иначе не бывает. А заказчик всегда найдётся, какой-нибудь гнилой дядя с большими деньгами и очень, очень большими амбициями. И он получит в руки такое оружие, по сравнению с которым атомная бомба покажется дымовухой юного химика, — закончил Гарин, бессильно опускаясь на лестницу.
— Вечная власть гармонии наступит! — послышался сзади незнакомый голос.
Олег оглянулся — из тёмной ниши, которую трудно было заметить с мостика, выкатилось самоходное инвалидное кресло. В коконе из мягких подушек сидел, откинувшись далеко назад, тучный мужчина лет шестидесяти, с огромной смоляной бородой и копной нечесаных волос вокруг лоснящейся лысины.
Столяров уже закончил собирать «венцы» и, крепко связав шнур, повесил его себе на плечо. Сотрудники Лаборатории начали постепенно оживать, но только в зоологическом смысле: они задвигались, зашаркали ногами, кто-то чихнул. Происходящее в зале их совершенно не интересовало. Никому из них даже не пришло в голову встать со своего места.
