- Святой Георгий!! - неожиданно раздались крики на соседней улице. - Англия, вперед!!
Но святой, должно быть, спал в это время, поскольку не оказал призывающим его никакой помощи, в чем я убедился в следующую минуту, после того как смысл криков резко изменился:
- На помощь!!
- Джеффри, помоги! И ты Ляо, тоже.
Чтобы тому было понятней, я кивнул китайцу головой в сторону криков. Оба рванулись с места, словно псы, науськиваемые хозяином на зверя, но помочь не успели. Только они успели сделать первые шаги, как из-за угла выбежал английский латник без шлема, с залитой кровью головой. Бежал тяжело, поддерживая правой рукой раненую левую. Было видно, что каждый шаг дается ему с трудом. Следом за ним выскочил здоровенный молодец в кожаной куртке, обшитой металлическими бляхами, держащий в высоко поднятой руке мясницкий топор. В два прыжка он достиг англичанина, а затем одним ударом расколол его череп надвое. Тело солдата еще падало на землю, как острие клинка моего телохранителя пронзило горло француза, не успевшего отразить столь быструю атаку. Выскочившие следом за здоровяком двое горожан, увидев, что сила не на их стороне, резко развернувшись, со всех ног помчались обратно. Джеффри и Ляо, размахивая оружием, бросились за ними. Только они успели скрыться за углом дома, как вдруг раздался многоголосый клич в районе южных городских ворот.
- Святой Георгий!! Англия!!
'Все, похоже, городу хана! И там англичане оборону прорвали'.
Несколько минут стоял, обдуваемый влажным холодным ветром, пока в какой-то момент, я не почувствовал себя лучше. Голова болела, но уже не так сильно, да и ноги перестали подламываться в коленях. Нагнулся, чтобы подобрать шлем, но тот оказался прорублен вплоть до кожаной обивки. Щит был расколот.
'Хорошо же меня отделали!'.
Осмотрел себя и поморщился - все в крови, левый налокотник сорван, на наплечнике след удара меча. Кольчужные перчатки зияют прорехами. Лезвие клинка выщерблено и все, вплоть до рукояти, в пятнах и потеках крови. Повел плечами, потом попробовал согнуть руки и ноги. Все болит, но переломов нет. Только сейчас я вдруг осознал тот факт, что остался жив. Мне не хотелось больше сражаться, а вот от чего бы я сейчас не отказался, то это от мягкой постели и кружки подогретого вина. Все это я спокойно мог найти в ближайшем доме, но почему-то в тот момент у меня даже мысли не возникло забираться в чужой дом.
'К черту все! Иду в лагерь!'.
Чтобы перелезть обратно через стену и спуститься по лестнице - я сразу отбросил эту мысль. Не то состояние. Осталось вычислить какие городские ворота ко мне ближе - Южные или Центральные? Но после нескольких минут раздумий, я так и не смог определиться, а поэтому решил идти наугад. Голова чуть кружилась, но земля уже не пускалась в пляс под моими ногами. Я двинулся по той же самой улице, где несколько минут тому назад исчезли мои люди. Мое решение было далеко не самым верным, так как я понимал, какой лабиринт представляет собой незнакомый город, к тому же на улицах еще полным ходом шли бои. Но настойчивое желание вернуться в лагерь, где я мог лечь и заснуть, настолько превалировало в данный момент над моим рассудком, что я решил пуститься в это довольно рискованное путешествие. Идя по улицам, старался выдержать направление на Центральные ворота, так как, по моим подсчетам, они были ближе всего расположены к нашему лагерю. Не успел я свернуть за пару углов, как услышал гулкие звуки топора по доскам. Мародеры рубили дверь богатого дома. Свернул в сторону, чтобы обойти их. Мародеры в поисках добычи, еще те твари! На следующей улице наткнулся на разрушенную баррикаду и с десяток зверски изрубленных трупов горожан. Протиснувшись в щель между перевернутых телег, и сделав пару десятков шагов, как издалека до меня неожиданно донесся гул множества голосов. Прислушался - английский язык. Прошел до конца извилистой улочки, завернул за угол и наткнулся в толпящихся на тесной улице большую группу солдат, готовящихся к бою. Поинтересовался, что происходит. Тут же мне в двух словах объяснили, что в мэрии, а также на прилегающих улицах засело около сотни горожан, которые дерутся как дьяволы, выпущенные из ада. Уже более трех десятков солдат сложило свои головы, пытаясь прорваться сквозь баррикады. Теперь собрали несколько отрядов на прилегающих улицах, чтобы начать массированную атаку. Осталось только дождаться сигнала.
- Где граф Йоркширский?
- Господина графа столкнули с лестницы еще в начале штурма Южных ворот. Сам видел, как трое солдат уносили его с поля боя, - сообщил мне словоохотливый латник. Помолчав, вдруг неожиданно добавил. - А эти ублюдки будут рубиться до последнего!
Хотя мне было наплевать на происходящее, я все же поинтересовался:
- Город же взят. Им как крысам по щелям прятаться нужно, а не геройство проявлять!
Тот поглядел на меня недоуменным взглядом, потом словно что-то прояснилось в его лице, и он спросил:
- Ты, наверно, недавно пролив переплыл?
- Точно. Четыре месяца назад.
- Клянусь святыми апостолами! Так ты… - он явно хотел сказать что-то остроумное на мой счет, но, встретив мой далеко недружелюбный взгляд, осекся и коротко объяснил. - За баррикадами горожан - две церкви, где они собрали своих баб! Там же и их золотишко!
Коротко кивнул головой, дескать, понял, а сам подумал: - Пошли вы все на…!'.
Уточнив направление на городские ворота, только собрался идти, как раздался звук труб. Солдаты тут же бросились вперед, вытекая из узкой улочки и тут же разливаясь широким потоком, а еще несколько секунд спустя до меня донеслись звуки боя. И я, только что собиравшийся свернуть на соседнюю улочку, неожиданно для себя двинулся на звук сражения. Завернув за угол, я оказался на городской площади. Англичане бежали, падали, ползли и умирали под градом стрел и арбалетных болтов, и все же продолжали неустрашимо рваться к цепи баррикад, расположенных на противоположном конце площади. У позиции горожан было преимущество - открытое пространство перед ними, которые арбалетчики умело использовали. Французские стрелки собрали первый урожай, но уже новые ряды атакующих бежали по площади, перепрыгивая через трупы своих товарищей, утыканных арбалетными стрелами. Несмотря на потери, линии баррикад сумело достичь не менее пяти десятков британских солдат, где их встретило колющее оружие - пики и алебарды, а на тех, кто с ходу сумел прорваться сквозь частокол копий, обрушились топоры и мечи французов. Как только первые солдаты достигли линии баррикад, английские лучники, закинув луки за спину, присоединились к лавине атакующих, держа в руке меч или топор. Я видел как один из латников, сумев дотянуться алебардой до стоявшего за баррикадой горожанина с пикой, заставив того заорать от боли и отпрянуть, тем самым, дав возможность взобрался на одну из телег, представлявших основу баррикад. Срубив наконечник другого копья, направленного ему в грудь, он обрушил лезвие алебарды на голову его владельца. В следующую секунду ему в бок ударила пика, но англичанин каким-то чудом сумел удержаться и продолжал сыпать проклятиями и рубить алебардой, пока арбалетная стрела не ударила его в лицо. Судорога пронизала все его тело, после чего тот рухнул поперек баррикады. Судя по окаменевшим лицам горожан, перед ними уже не стоял вопрос жить или умереть, сейчас они хотели только одного, как можно больше забрать с собой на тот свет проклятых англичан. Они рубили, кололи, а, потеряв оружие, душили, а то рвали зубами ненавистного врага. Тут я заметил, что боевой азарт островитян постепенно выдохся, а французы продолжали драться так же неистово, словно только что вступили в бой. Не знаю, чем бы закончился штурм, если бы с соседней улицы, с криками, не хлынула новая волна лучников и копейщиков. Графские копейщики, остановились только на несколько секунд, чтобы пропустить вперед юрких лучников, которые послали тучу стрел в сторону баррикад, а затем, выставив пики, плотной массой бросились вперед, с кличем:
