— Их много. Горыня заметил три сотни всадников, причем две сотни были опознаны как сопровождающие артефакторов стрелки. Он отправил Баюна сюда, а сам отошел в лес. Сколько там магов, неизвестно, но явно немало. Ты был прав. Бей пошел на отчаянный шаг и решил не скупиться.
Я посмотрел на Неждана, и взволнованный парень кивнул, подтверждая слова князя.
— Когда они будут здесь?
— Баюн? — Князь перенаправил вопрос гонцу.
— Впереди идут десятка два дозора. Они отстали от меня меньше чем на полмеры времени. Остальные будут через меру. Не раньше, — сказал парень и совсем по-детски шмыгнул носом.
— Ждать не будем, — не задумываясь, решил князь. — Как только дозорные появятся на опушке, покажешься им и сразу уходи к военной пристани, там должен дежурить дракар. На тот берег Дольги арабы точно не полезут.
— Если они не поймают меня, то могут вернуться и…
— Нет, — решительно перебил меня князь. — На крепость они не полезут, даже если бей изойдет желчью. Поддавшимся его уговорам магам и так достанется от эмира по самое не могу, а бессмысленное нападение станет смертным приговором.
Слова князя неожиданно прервала еще целая череда сигналов.
— Дозор появился, — догадался Изяслав. — Пора, боярин. Пусть Перун укрепит твою руку и одарит воинской удачей.
— Пусть, — согласился я, несмотря на христианские убеждения. В таком деле лишняя помощь точно не помешает.
И князь, и дружинники охраны посмотрели на меня как на покойника, чем вызвали в моей груди холод злости.
Это мы еще посмотрим.
— Дорога к причалу ведет по дуге, — неожиданно высказался посерьезневший Баюн. — Если у арабов будет проводник, они могут срезать путь.
— Парень прав, — еще больше помрачнел князь.
— Я могу провести. Только дайте свежую лошадь, — как-то даже заискивающе сказал Неждан.
— Мысль хорошая, но проводников и без тебя хватает, — возразил князь.
— Но лучше меня окрестные леса не знает никто на заставе, — пылко возразил юноша.
— Ладно, так тому и быть, — кивнул князь. — Быстро свежего коня юному вою!
Вот такая вот история. А я позволял себе нехорошие мысли о человеке, который не задумываясь решил рискнуть ради меня своей жизнью. Осторожнее нужно быть в суждениях, дабы потом не стыдиться.
Баюн сразу направил бег свежего, а потому резвого коня в сторону дороги, а мне еще предстояло продемонстрировать свою персону передовому дозору аравийцев. Это-то как раз было нетрудно. Едва наш сдвоенный и легкоузнаваемый силуэт показался из ворот крепости, со стороны леса тут же завизжали сигнальные дудки аравийцев и донеслись азартные крики.
Последние сомнения в том, за кем именно они явились в чужую страну, отпали сами собой.
— Ну что, малыш, поиграем в догонялки, точнее, в убегалки? — спросил я у Бома и похлопал ковая по жесткой шкуре на загривке.
Грунтовая дорога, петляющая между стволами лесных великанов, просматривалась лишь метров на пятьдесят, и впереди на грани видимости, как ориентир, мелькал вороной круп лошади Баюна. Бом держал заданный длинноногим скакуном темп, но делал это на пределе своих возможностей. Ничего, вот выедем на лесную тропу, и ковай покажет все, на что способен. Когтистые лапы моего зверя мягко били в утрамбованную землю, так что, если бы погоня была близко, я бы это услышал, а пока позади шумели только листья в высоких кронах.
Редкие светлые пятна солнечного света, с трудом пробивающегося сквозь лесной полог, мелькали в глазах, словно фонари на ночной дороге далекой теперь Земли. Почему-то вспомнилась оставленная там часть моей жизни. Цирк, старшие товарищи, отец и даже бросившая нас мать. Что это? Почему перед глазами мелькает прожитая жизнь? Можно ли это считать плохим знаком?
Так, отставить сомнения, лучше проверить, всё ли на месте. В такой спешке несложно было забыть что-нибудь важное. Как говорил Абдула в советском фильме, «кинжал хорош для того, у кого он есть, и плох для того, у кого его не окажется в нужную минуту».
Ревизию снаряжения я проводил мысленно, потому что все десять пальцев судорожно вцепились в ремни на сбруе ковая. Четыре хербата покоились в набедренных ножнах. Разобранная нагината плотно сидела в чехлах по обеим сторонам холки Бома. То, что оружие разделено, не составляло проблемы — за прошедшие месяцы мне удалось научиться собирать ее за один удар сердца и в любом состоянии. При этом крепление до сих пор не разболталось. Нужно при встрече сказать Гурдагу большое спасибо. Вообще-то если у Элбана все получилось, благодарить мы с гномом будем друг друга. Водолазное снаряжение висело у седла ковая в жесткой коробке. Мало ли что меня ждет перед возможным погружением. Очень бы не хотелось нырять с баллоном, разрубленным шальным ударом меча или раздавленным тяжелой тушей ковая. Вроде все. Если бы с броней было что-то не так, я бы это почувствовал, но пластины защиты сидели на мне как влитые.
Задумавшись, я едва не пропустил момент, когда Баюн свернул с дороги на хоть и хорошо протоптанную, но все же узковатую для лошади тропу. Его скакун сбавил скорость, и мы начали его нагонять.
Минут через пятнадцать Бом сумел сократить разрыв до двух десятков метров. В этот момент мы как раз проезжали по дну пологого оврага. По обеим сторонам возвышались заросли деревьев и кустов. Внезапно в мозгу зверя промелькнуло удивление и узнавание. Расслабленность сыграла со мной злую шутку, но положение спасла привычка хоть и поверхностно, но постоянно отслеживать состояние ковая. А вот Бом оказался на высоте. Именно он первым ощутил присутствие сородичей. Привычное усилие рывком раздвинуло ощущение второго слоя реальности, позволяя засечь замерших в засаде о ни.
Мы с Бомом еще не влетели в западню, а вот Баюн оказался как раз между двумя вражескими коваями.
Бом резко затормозил, немного разворачиваясь боком. Меня качнуло в седле.
— Баюн!
Дружинник натянул поводья коня, поднимая того на дыбы. На склонах балки затрещали кусты. На один короткий и одновременно бесконечный миг наши взгляды встретились, и холодивший мою грудь страх за товарища был мгновенно расплавлен яростью.
За что? Чем я мог вызвать ненависть этого человека?
Неждан, полностью оправдывая свое имя, выдернул из седельного крепления короткий лук. Вторая рука извлекла из заплечного колчана стрелу, и через секунду оперенная смерть устремилась в мою сторону.
Время рывком скакнуло вперед. Или это был прыжок ковая? Пока я боролся с шоком, Бом самостоятельно решил, что нам здесь не место. Словно живая торпеда, он пронесся вверх по заросшему невысоким кустарником склону и нырнул в уже серьезные заросли на его гребне.
