Светлый Бог, как же давно все это было…
Стоя на мосту, глядя вниз, я ловил себя на мысли и о том, что желание Фарри стало преградой на моем финальном рывке к свободе. Но… Кощунством было бы мешать ему. Глядя на порт, я наблюдал за тем, как суетятся среди промерзших исполинов моряки. Как падает сверху неторопливый снег. Как открываются дальние ворота, выпуская в пустыню трехпалубный ледоход. Зимние шторма в этом году ушли чуть раньше, чем обычно. Если повезет, то уже завтра мы отчалим и отправимся в совсем другую жизнь. В совсем другой мир.
Не знаю, сколько времени Фарри не было. В тот момент я испытал то дивное ощущение, когда ты выпадаешь из мира. Когда ты видишь его и радуешься ему, не отвлекаясь на мысли, на чувства, на заботы. Просто смотришь вперед, восхищаюсь продуманностью развернутой перед тобой вселенной.
Когда Фарри подошел ко мне и положил руку на плечо, я вздрогнул от неожиданности.
- Спасибо, - сказал мне он.
- За что?
- Что дал поговорить…
- Остаешься? - спросил я тот вопрос, который неосознанно крутился в моей голове.
- Нет, - буркнул он.
- Почему?
Фарри поморщился.
- Давай не будем об этом говорить? - предложил он. Облокотился о поручень рядом со мною. Внизу, под нами, прополз по делам бодренький тягач. На верхней палубе мужчина в парке сбивал лед со смотанных в катушку тросов.
- Как скажешь.
Ему было грустно и радостно одновременно. Прищурившись, он смотрел вниз и видел будущее. Видел, как проносятся мимо чужие льды. Видел другие города. Видел Барроухельм.
- Где "Звездочка"? - спросил Фарри.
- Отсюда не видно, - улыбнулся ему я. - Идем?
- Подожди минуту. Ты знаешь, что вернулся ее отец?
- Серьезно?!
- Да… Старик Раск проплакал весь день, так сказала Шэлли… Представляешь?
- С трудом, если честно.
Пару минут мы молчали, наслаждаясь жизнью порта.
- Она хорошая… Но… Нас ждут великие дела! - сказал Фарри. - Я должен идти вперед.
Я посмотрел на него. Он стянул с лица шарф, и от мороза его щеки раскраснелись, а кончик носа наоборот побелел. Со словами с губ срывались облачка кристалликов льда. Они искрились и плавно оседали на воротнике.
- Я же не могу отказаться от такой славной истории, Эд! - немного натянуто улыбнулся он. - Я так хочу увидеть настоящих Добрых! Я хочу стать Добрым! Я хочу не просто жить, а жить… Как Добрый. Бороться с Капитанами. Это же гораздо важнее. Гораздо важнее.
Простояв на мосту еще несколько минут, мы, наконец, направились к спуску в порт и уже минут через двадцать стояли у трапа на "Звездочку". Вахтенный, замотанный в теплые одежды с головы до пят, сунулся в сторожку, сообщил главному о нашем прибытии, и совсем скоро на улице объявился Коротышка Яки.
- О, щупальца Темного мне в задницу, ты все-таки пришел! И привел дружка? Отлично, драный демон, просто отлично! Поднимайтесь! Поднимайтесь скорее. Да пропусти их, болван, это ж юнги о которых я говорил. Давайте, малышня. По трапу, пусть он смерзнется в дыхании подводного, и к нам, на борт! Давай-давай!
Мы с Фарри переглянулись. Поднялись по скользким ступенькам наверх, прошли мимо притоптывающего на морозе часового.
- Давай-давай! - поторопил нас Яки. Он смешно взмахнул руками. - Холодно же, клянусь крыльями Светлобога!
Так мы оказались в теплой каюте, куда нас отвел взбудораженный Коротышка Яки. Наказав ждать кого-нибудь из офицеров, он исчез в длинных, объятых паром коридорах. Здесь пахло сыростью и энгу. Трубы над нашими головами шумели от тепла. На досках стола цвели серые пятна плесени.
- Все, Эд? - сказал Фарри. - Неужели все? Неужели мы добрались?
- Да, Фарри. Мы добрались…
Я немного волновался. Что если слова Коротышки окажется недостаточным? Что если офицер "Звездочки" посчитает нас неумехами и попросит покинуть корабль? Что мы станем делать тогда? Но я старательно гнал такие мысли куда подальше и ждал, когда, наконец, все прояснится.
Это случилось минут через пятнадцать после того как ушел мой низкорослый товарищ-моряк.
- Ну, кто здесь у нас? - в каюту, пригнувшись, вошел волосатый мужик в расстегнутой шубе. С пояса у него свисал хищный крюк. Седые волосы торчали в разные стороны в хаотическом порядке, глаза сверкали толикой безумия, с крупный нос рассекал жуткого вида шрам. Следом за громилой показался Коротышка Яки. Глаза толстячка жадно блестели.
- Две ледяных щенка?! - чуть раздраженно проговорил незнакомец. - Я старший офицер Ойле. Но для вас я мастер Крюкомет.
Я скосил взгляд на его оружие.
Офицер с сомнением оглядел нас, покосился на Коротышку и с тяжелым вздохом вытащил из-за пазухи два свертка.
- Могу предложить вам типовой контракт, будущие юнги. Сроком на два года, для начала. Подписать надо здесь и здесь.
Он сунул нам еще теплые бумажки, на которых мелким почерком что-то было написано. Коротышка заботливо подал нам графитовый стержень.
- Подписывайте, - поторопил Крюкомет.
Я поставил закорючку там, где сказали, чувствуя непонятное волнение и дискомфорт. Такие же ощущения накатили и на Фарри, но он послушно чирикнул по бумаге.
- Перед лицом старшего офицера и Темного Бога, контракт подписан. Добро пожаловать на борт, ледяные щенки! Коротышка, займись.
- Ну, юнги, - затараторил тот. - Нечего штаны к лавке примораживать. Пошли, покажу где вы теперь будете обитать. Мастер Половой уже заждался вас, хе-хе.
Мы вышли из каюты, переглядываясь, и зашагали по коридору к трапу в кормовую часть жилой палубы. Под ногами гудел металлический пол ("кошки" я предусмотрительно снял, и теперь держал их в руках). Где-то за стенами гудели двигатели ледохода. Парили трубы, идущие почти у самого пола. Здесь было очень чисто. Чувствовалось, что на борту "Звездочки" заботятся о порядке. Если забыть о плесени в каюте.
Я держал руку за пазухой, боясь выпускать из рук заветный компас. Коротышка что-то напевал себе под нос. Наконец, коридор закончился, мы поднялись по трапу на следующую палубу и оказались в царстве духоты и жара. Прямо напротив тяжелой двери истекала запахами огромная плита, над которой колдовал полуголый мужчина в смятой белой шапке. Он внимательно следил за бурлящим в котлах варевом, покрикивал на помощников и был всецело занят готовкой. Вокруг гигантской плиты, на расстоянии трех четырех шагов начинались лежаки. Много лежаков, с узкими проходами между ними. Некоторые пустовали, на некоторых отдыхали моряки, с интересом поглядывающие на нас.
- Идем, - сказал нам Коротышка и махнул рукой повару, но тот словно и не заметил его.
Мы, робко озираясь по сторонам, поспешили следом. Миновали один общий зал, второй, вышли в тесный коридор с рядом кают поменьше, и, в конце концов, оказались в среднем помещении, у самой кормы. Посреди комнаты стояла печь, и у нее с угрюмым видом сидел полуголый мужчина, мокрый от пота, с черными волосами собранными в косу. Он тянул руки к огню и зло щерился, подергивая головой.
