Он сделал паузу и усмехнулся, смех его прозвучал как-то зловеще. Затем посмотрел мне прямо в глаза:
– И еще, специально для очень умных, разделяющих республиканские взгляды. Континент был обречен на объединение, семьи все равно претворили бы его в жизнь. С согласия населяющих его людей или вопреки ему. Но без монархии, без единого императора и веры в него пролилось бы слишком много крови.
Вы правы, сеньор Шимановский, Бразилия или Аргентина несравнимы с Эквадором или Парагваем, но просто так задавить право маленьких и слабых еще никому не удавалось. Это кровь, жертвы, волнения и сепаратизм. Хорошо это или плохо?
Зал молчал. Такого развития темы единичного ответа зазевавшегося ученика никто не ждал. Я же чувствовал себя выпендристым щенком, которого поставили на место. Да, это шпик, он знает, кто в группе посещал мероприятия оппозиции и иных нелояльных Короне структур, это есть в его базе данных, но поступил он грамотно – выдавил ненужные мысли из голов остальной группы на примере опускания одного из ее членов, считающегося бунтарем и борцом за абстрактную справедливость. Яблочко!
Я понял, что он спросил бы меня в любом случае, даже если бы я не зевал. Это театральное представление, постановка, на которую я купился как мальчик.
– Так что подумайте, сеньоры, все вы подумайте, что такое монархия и какую роль она играет в жизни общества, – закончил он. – И какую роль играют ненавидимые всеми нами, кстати, ваш покорный слуга не исключение, кланы. Но ненавидеть – не значит не принять. Иногда лучше жить в хорошей стране с плохими правителями, чем с хорошими, но в плохой.
Да, он меня сделал. Я не нашелся с ответом, и от этого сильно зауважал его. Остаток ленты я провел в раздумьях, но немного по другому поводу, и пришел к выводу, что шальная мысль, посетившая после прилюдного разгрома, имеет все шансы на успех. Именно с ним, с таким преподавателем, умным и напористым и стопроцентным шпиком. Потому после ленты ноги сами принесли меня к нему в кабинет.
– Можно?
Тот разбирал лежащий на столе портфель, просматривая какие-то файлы. На мой голос обернулся и с легкой издевкой бросил:
– Что, Шимановский, еще хочешь? Мало показалось?
– Нет, сеньор. Я несколько по иному вопросу. Но вообще, вы правы, хочу еще, причем в лицо и без жалости, – улыбнулся я.
Он рассмеялся:
– Мазохист, значит?
– Ага.
Преподаватель указал рукой на стул, сам сел в кресло напротив.
– Ну, рассказывай.
Я прокашлялся и попробовал начать издалека.
– Сеньор, я знаю, вы обладаете, скажем, неким весом в неких структурах и, судя по тому, как меня отделали, хорошо разбираетесь в щекотливых моментах. Ну, пусть будет – неофициальных альтернативных версиях происходящего в стране.
Он напрягся, но не особо, будто ждал подобного. Его не зацепила даже фраза о «неких» структурах. Уверенный в себе, сукин сын!
– И что же именно ты хочешь узнать такого «неофициального» и «альтернативного»?
– Ну, – потянул я, – ничего сверхъестественного. Просто кое-какие мои рассуждения о системе государственного устройства заходят в тупик, а альтернативным СМИ я верю так же, как и официальной пропаганде. Правды в сетях нет, и я не знаю, где ее искать. Потому решил обратиться к вам, человеку, знающему подводные камни.
Он задумался, усмехнулся.
– Шимановский, ты ведь понимаешь, все, что я могу тебе сказать, – мои личные мысли. Это не аргументы, не доводы, не гипотезы, а именно голые мысли, на которые имеет право любой человек. Я отрекусь от них перед лицом чего бы то ни было.
Я понятливо кивнул. Молодец мужик, перестраховывается, хотя подальше не посылает. Ему нравится эта игра, щекотание нервов в беседе с пацаном. У них, шпиков, наверняка существуют свои заморочки, инструкции и правила, чего можно говорить, чего нет и кому.
«Amigo, а может, он решил завербовать тебя?» – восторженно завопил внутренний голос. Что-то давненько я не слышал этого товарища! Как-то поутих он от этих долбаных тренировок, притупился.
«Все может быть, – усмехнулся я. – А что, Хуан Шимановский – агент императорской гвардии. Звучит!»
Я тряхнул головой и, глядя в глаза, глубокомысленно изрек:
– Мне нужны именно мысли, сеньор, которые не дадут полного ответа, но подтолкнут в верном направлении. Вы совершенно правы насчет страны, лучше жить в сильной стране с плохими правителями. Но я закончил вашу мысль для себя так: «Лучше знать, чем плохи правители, и простить им это, чем не знать и в один непрекрасный момент разочароваться». Последствия в таком случае будут совершенно иными…
Он задумался, затем кивнул. Кажется, я поднялся еще на ступеньку в его собственной табели об интеллектуальных рангах окружающих.
– Хорошо, – вздохнул он, – я согласен. Но только мысли. И разъяснения, почему именно тот или иной недостаток можно простить.
– Разумеется, сеньор.
– Что именно тебя интересует?
Я пожал плечами.
– Я долго думал о монархии, о государственном устройстве, о кланах и системе правления, но у меня нестыковка по нескольким моментам. Одна из них – почему она не использует для борьбы против знати корпус телохранителей?
Преподаватель рассмеялся:
– Шимановский, откуда у тебя такие вопросы? Я думал, тут нечто серьезное!
– Для кого-то это серьезно, сеньор. Если не знать механизмов и возможностей сторон, что толку вникать в подковерную борьбу между ними?
Мой собеседник задумчиво покачал головой:
– Такое чувство, что я разговариваю со своим коллегой, а не со школьником.
– Кто знает, может, я и ваш коллега в будущем? – хитро усмехнулся я.
– Ты прав, ты прав, – согласился он. – Такое возможно. Хорошо. Корпус – это резерв, неприкосновенный запас ее величества. Государство само по себе репрессивная машина, несколько сотен бойцов личной стражи по сравнению с ней – ничто. Что-то вроде предела допустимой обороны, который вступает в игру, когда иначе решить проблему нельзя.
– То есть при перевороте, – уточнил я.
Мой собеседник скривился:
– Вроде того. По самой официальной из неофициальных версий. Но на самом деле подумай сам, что смогут сделать три сотни баб против тысяч бойцов и техники, буде таковые стянут в столицу? А при перевороте их стянут, иначе нет смысла его начинать. Да их сомнут, раздавят за несколько минут, те и пикнуть не успеют! – воскликнул он. – Корпус бесполезен как резерв.
– Тогда получается, он действительно бессмыслен? – не понял я. – Ряженые девочки для парадов? Ведь никак иначе ее величество их не использует.
– Почему же бессмыслен? – вновь усмехнулся преподаватель. – Во-первых, это кадровая кузница. Фабрика, производящая лояльных сотрудников для силовых структур. Я же говорю, государство – машина, а любой механизм куда повернешь, туда и поедет. Вот для того, чтобы не повернул куда не надо, и нужны преданные винтики у него внутри. Эти винтики – ветераны корпуса. Не все, но многие.
