Кровь текла у Геллера из разбитого носа, из рассеченной губы, глаз заплыл, но Геллер смеялся. Его рот было полон крови, но Геллер смеялся.
– Я видел… видел… как ты спускался по лестнице… Там было по две камеры на лестничном пролете… По две камеры… каждое твое движение я видел. Ночные насадки на камерах – полезная штука… очень полезная… и микрофоны… «уроды» кричали, кричали, а ты… ты шел и убивал… сталкивал их вниз, разбивал головы об стены… убивал-убивал-убивал-убивал… ты был весь в крови… с ног до головы… в крови… – Геллер закрыл глаза. – А потом файл испарился. Само… саморазрушился… Век бы тебя не видел… чтоб ты подох… чистоплюй…
– Ты меня за этим звал? – спросил Стас, посмотрел на свои руки и увидел, что они в крови. – За этим?
Стас присел и вытер руки о рубашку Геллера.
– Он запретил мне тебя трогать… – прошептал Геллер. – Запретил… Сказал, сказал… Сказал, что ты ему нужен…
Геллер потрогал разбитое лицо и застонал.
Стас вышел из комнаты, тщательно прикрыл за собой дверь, медленно двинулся по коридору к выходу.
Падальщик соврал, никакой записи быть не могло… Стас ведь никого не убивал тогда. Он не мог никого убить… Или все-таки… Но как такое можно забыть?
«Зачем Геллер меня позвал? Только для того, чтобы похвастаться своими возможностями?»
– Я его попросил вас пригласить, – сказал кто-то за спиной.
Стас резко обернулся.
Этого человека он не знал, готов был поклясться, что никогда раньше не видел этого коренастого мужчину, но вот выражение его глаз… Стасу захотелось отвести взгляд. Ногти впились в ладони, но Стас заставил себя смотреть в глаза зверя.
– Неплохо, – сказал Леший. – Очень неплохо.
Неуловимая волна пробежала по его лицу, оно осталось прежним, но зверь из его глазниц куда-то исчез. Обычное лицо обычного человека. Темно-серые глаза.
– Что это был за файл? – спросил Стас, испугался, что Леший не поймет или сделает вид, что не понял, но тот улыбнулся.
– Не было никакого файла. Аристарх увидел то, что хотел увидеть…
– Не было файла? Не было?..
– Конечно. – Леший осторожно взял Стаса под руку и отвел его в сторону. – Давайте не будем мешать людям. Они выполняют важную работу, они создают новости…
Леший поднес к лицу Стаса свою правую ладонь с растопыренными пальцами, потом левой рукой, не торопясь, отломал себе указательный и средний. Кости хрустнули, еле слышно щелкнули, обрываясь, сухожилия. Леший жестом фокусника продемонстрировал пальцы и небрежно бросил их через плечо. Взглядом указал на свою изуродованную ладонь. Из обрубков вдруг появились новые пальцы, вначале только ногти, потом пальцы выросли, и рука оказалась снова целой и невредимой.
– Это было? – спросил Леший. – Или вам показалось?
Стас не ответил.
– Я перед перестрелкой не успел закончить разговор с вами, – сказал Леший. – Вы мне нужны…
– Как донор?
– Глупости… – засмеялся Леший. – Это вам кто сказал? Впрочем, неважно. Бильярдные шары пытаются постичь намерения игрока…
– Какие шары?
– Не обращайте внимания, это всего лишь аллегория… Один мудрый человек подсказал. Люди должны быть уверены, что все знают, все понимают… Иначе они обижаются и паникуют. Я бы побеседовал на эту тему, но у нас снова нет времени… К сожалению…
– А если я сейчас просто всажу тебе пулю в голову?
– У вас нет пистолета, молодой человек, – улыбнулся снисходительно Леший. – Вы не берете с собой «дыродел». А кроме этого, мы же с вами не знаем, может ли мне причинить вред пуля…
– Зачем ты привез меня сюда?
– Сюда – это в Харьков?
– Да.
– Вам нужна причина? Вам тоже нужна уверенность в том, что вы все знаете, все поняли? Хорошо, начали… – Леший демонстративно посмотрел на древние наручные часы. – В конце концов, что могут значить несколько потерянных минут. Я вас выбрал… Долго искал, думал уже, что не успею до Катастрофы, но вы мне помогли…
– Меня искали?
– Такого, как вы… как я… Мы с вами относимся к очень редкому виду… э-э…
– Животных.
– Почему животных? Людей. Но к очень редкому виду. В своей жизни я нашел только двоих. Вас и себя, – Леший вдруг исчез.
– Исключительные… – растерянно пробормотал Стас, оглядываясь. – В чем… Почему?
Леший, оказывается, теперь стоял слева от Стаса, и лицо его было словно залито водой. Или это черты лица стекали прозрачными каплями вниз?
– Это долго объяснять… – и голос Лешего изменился, то срывался вверх, то хрипел. – Вы помните День Оружия?
– Да. Еще бы…
– Вас разве не удивило, что вы его пережили? После того, как вы вышли из подъезда дома на Болоте в День Оружия, вы ведь даже не пытались прятаться, вы просто шли и шли… Я потом смотрел записи уличных камер. У меня возникло ощущение, что стрелки вас просто не видели, не обращали на вас внимания.
Горький вкус дыма. Выстрелы. Ледяное равнодушие. Он идет по улице, пули проносятся мимо, пули кромсают тела, но его не трогают. В него все никак не могут попасть. И те три беза в мобиле с пулеметом… Они расстреливали всех, кто пытался перебежать улицу, а Стас шел посреди дороги, шел-шел, пока не подошел в упор и не нажал трижды на спуск пистолета.
Леший теперь был худощавым, поджарым мужчиной, с гладко выбритым черепом. Левый глаз сильно косил, Леший ткнул палец в зрачок, и глаз встал на место.
– Вы помните. А еще вы помните, как спускались по лестнице с восьмого этажа, а люди… Люди вас не замечали… Поначалу не замечали, но потом… Что случилось потом?
Леший вдруг стал прозрачным, словно вырезанным из стекла.
– Я… я не знаю… Они испугались… началась паника… – пробормотал Стас, стараясь не смотреть на него.
– Да, испугались. Понимаете, в чем фокус… Паника происходит от Пана, от козлоного лесного бога, который мог испугать кого угодно… Греки его называли богом… Чушь, конечно. Один мой знакомый выбрал Харьков местом своего проживания потому, что тут нет Традиции… С большой буквы – Традиции… Или даже только большими буквами. Здесь нет веры, здесь только ритуалы, здесь нет искренности, а только равнодушие… Он и сам не знал, насколько точно все понял. Только не до конца… Не до конца…
Стас почувствовал, что растворяется, что мир вокруг него исчезает, и остается лишь голос Лешего. Только он.
– Такие, как мы с вами, жили здесь всегда… Мы не были богами… Нас называли лешими… Вначале мы жили в лесах, потом в легендах и жутких преданиях, а потом в нелепых смешных сказках. Мы превратились в странных глуповатых полуживотных, которые морочат людей, играют в карты на белок из своего леса с таким же идиотиком из бора по соседству… Мир менялся… Традиция уходила… На ее место пытались насадить другую, а на руинах той, новой, построить храм следующей… Уже не было лесов, но лешие продолжали рождаться, даже сами не понимая своей сути и своего предназначения. И своей силы. Их боялись всегда, но раньше с ними сражались, убивали, а потом… потом о них просто забыли… перестали бояться… Страх, вот что делало нас могущественными. Мы не пугали людей, мы принимали их собственный страх, пропускали его через себя и возвращали людям, многократно усилив. И еще раз. И еще… Мы казались им то выше деревьев, то ниже травы… Мы могли заставить их поверить в любую иллюзию и сделать так, что они теряли реальность. Мы рождались у самых обычных людей, и были самыми обычными людьми… И умирали обычными людьми, так и не осознав своей исключительности.
