Рухнуло еще одно здание сарути, расположенное километрах в двадцати от нашего. Его очертания, напоминающие переливающегося моллюска-наутилуса, раскололись под синими лучами тяжелых лазерных пушек. Исходящие с далеких, невидимых с земли кораблей смертоносные копья разрывали дымовую завесу и вонзались в планету. Словно настало время Суда, обещанного Заветом. Истребители и бомбардировщики налетали волнами и сбрасывали свой груз, распускающийся колеблющимся морем жутких цветов. Управляемые ракеты, обтекаемые, как акулы, проносились над головой, совершая свой первый и последний полет от космического корабля до наземной цели.
Здание взорвалось и осело. Как круг по воде, побежала взрывная волна, сглаживая на своем пути все неровности ландшафта. Из центра воронки поднялась высокая колонна белого дыма и пепла, развернувшаяся на пятнадцатикилометровой высоте грибовидным облаком.
Зрелище было потрясающим, ошеломительным. Мы с Биквин уставились на него. Через несколько мгновений та же история повторилась позади нас, в сорока километрах, когда разрушилось еще одно здание сарути.
И несомненно, то здание, на гладком изгибе крыши которого мы стояли, вскоре постигнет та же судьба. Я понимал, что его координаты уже загружены в мозги орудийных сервиторов Флота.
Мы побежали вдоль изогнутого сегмента крыши. В черном дыму появились красные огни дюз десантных челноков, направляющихся к пехотинцам Мирепуа, еще остававшимся на земле. Меня изумляла самоотверженная отвага экипажей транспортников. Спатиан не собирался останавливать бомбардировку, чтобы дать им время слетать туда и обратно. Они рисковали всем, пытаясь долететь до поверхности и забрать как можно больше солдат.
— Грегор! — прокричала мне в ухо Биквин.
Я обернулся. Из дыры, проделанной взрывом, на крышу выбирались Молитор и его прихвостень. Пошатываясь, они стали подбираться к нам.
Мимо меня прогудел лазер. В том месте, где он поцеловал жемчужную поверхность, остался обугленный шрам.
— Букварь, сучий потрох! Отдай мне букварь! — верещал Молитор.
Вместо этого я выпустил в него целую болтерную обойму.
Первый болт отколол кусок от крыши. Но последующие взорвались в левом бедре, животе и горле ультрарадикала.
Конрад Молитор дергался, пока разрывные болты выполняли свою работу, а затем упал. Его изувеченные останки скатились с кривой крыши и исчезли, оставив на перламутровой поверхности кровавую полосу.
Его прихвостень пошел вперед, не обращая внимания на мои выстрелы и скидывая с себя бесформенный плащ с капюшоном.
Под ним он оказался голым. Он был высоким, мускулистым, с гладкой кожей, покрытой золотистым загаром. Над привлекательным лицом с безупречными чертами из густой шевелюры выглядывали крошечные, рудиментарные рожки.
Его глаза были пусты.
Пророческие сновидения воплотились в явь.
Ужас охватил меня и вывернул наизнанку мое сердце.
Глава двадцать шестая
ЧЕРУБАЭЛЬ
НА ГРАНИ
ЭКСТЕРМИНАТУС
Человек с пустыми глазами — хотя, сказать по правде, не был человеком этот демон в человеческом обличье, — шел ко мне по сверкающей поверхности. В своей изящной ладони он держал сверкающий октаэдр нечестивой книги сарути.
— Грегор, пожалуйста, отдай мне букварь.
— Ты еще что такое?
— Здесь не самое подходящее место для знакомства. — Он обвел жестом происходящее вокруг. В грязь неподалеку от нас ударили копья аннигиляции.
— Доставь мне удовольствие, — произнес я.
— Ну ладно. Меня зовут Черубаэль. А теперь давай букварь. Время уходит.
— Время всегда уходит, — сказал я. — Кто тебя сотворил?
— Сотворил меня? — лукаво улыбнулся человек с пустыми глазами.
— Ты… демонхост. Тварь, вызванная из мира духов. Скажи мне, кто сотворил тебя и кто приказал вам с Молитором заполучить этот предмет… И может быть, я отдам букварь.
Он рассмеялся и облизал тонкие губы блестящим, раздвоенным языком.
— Грегор, буду с тобой откровенным. Тебе придется отдать букварь. Или ты немедленно отдашь его мне, или я буду вынужден забрать его самостоятельно. А заодно — переломать все кости в твоем теле. И воспользоваться этой девочкой рядом с тобой. И ей тоже переломать все кости. А потом я стащу ваши содрогающиеся тела в зал под нами, где подвешу на крючьях и буду развлекаться, пока бомбардировка не оставит здесь камня на камне. — Он сделал паузу. — Выбирай.
— Ты снился мне задолго до этого момента. Почему? — продолжал давить я.
— У тебя есть особый дар, Грегор. А время не вектор, как люди любят полагать. Одна секунда в варпе доказала бы тебе это. Впрочем, это должна была бы доказать и секунда пребывания в четырехмерном пространстве сарути. Твои сны были всего лишь пророческими кошмарами.
— Кто тебя сотворил? — Мой голос был настойчив.
Прозвучавшего ответа я ожидал менее всего, и он ошеломил меня.
— Грегор, меня сотворила Священная Инквизиция. Твои собратья сотворили. А теперь, в последний раз прошу, отдай…
Демонхост резко обернулся, услышав раздавшиеся снизу голоса. Брат-капитан Кианвольф выбрался из пробоины в сопровождении Мидаса и еще одного Десантника Караула Смерти, несущего обмякшее тело Титуса Эндора.
Кианвольф вскинул штурм-болтер и выстрелил в человека с пустыми глазами.
Черубаэль вытянул руку и схватил разрывные болты прямо на лету.
— Вали отсюда, ублюдок Астартес! — закричал он Кианвольфу. — Тебя сюда не приглашали!
Демонхост двинулся ко мне. По его светящейся коже метались энергетические разряды. Я почувствовал вонь разложения.
Мы стояли вплотную.
Он протянул руку ладонью кверху. Его ногти были длинными, отполированными и заостренными, словно когти.
— Найти неприкасаемую, чтобы помешать мне… Умно. — Он посмотрел на Биквин. — Как тебе это удалось?
— Судьба, как и время, нелинейна, Черубаэль. Ты и сам, без сомнения, знаешь это. Я нашел Биквин так же, как сны о тебе нашли меня.
Он кивнул:
— Ты мне нравишься, Грегор Эйзенхорн. Столь многообещающий и хитрый соперник… для человека. Мне бы доставило большое удовольствие побеседовать с тобой и преломить хлеб… Но этого не будет! — внезапно обрубил он. — Отдай букварь!
Я вынул многогранник. Его улыбка стала шире.
Я бросил артефакт на гладкую крышу и, прежде чем тот успел соскользнуть, раздавил его каблуком сапога.
Демонхост отступил назад и пристально посмотрел на оставшиеся от букваря осколки.
Черубаэль снова поднял на меня глаза:
— Грегор, ты исключительно самоотверженный человек. Я бы получил истинное наслаждение, убивая тебя, если бы нашелся подходящий день и час. Но ты уже и так мертв. Этому зданию осталось существовать двести сорок секунд. Можешь пока насладиться вот этим. — И он бросил в меня Некротек ксеносов, и я поймал его одетой в перчатку рукой. — Ты выиграл. Можешь взять его в качестве утешения в загробной жизни.
