Келлерман лежал у самой двери, по всей вероятности, он ударился, падая, правой половиной корпуса и лицом. Однако он был ее клиент, и он был до сих пор жив. Мара подхватила босса и потащила его к двери.
Первыми ощущениями после того, как к Вечерову вернулось сознание, были влага, холод и падение в никуда. Влага и холод происходили от салфетки, приложенной к голове, чувство падения — из-за отключившейся квазигравитации. Альда была рядом. Тускло светил фонарик. В полутьме кто-то стонал. Стены будто бы сдвинулись, сдавив уцелевших людей. Чужое лицо вплотную приблизилось, внешность этого человека сильно меняли синяк и рассеченная бровь.
— Моя фамилия Полянов. Узнаете? Я журналист, летел с вами на «Фаэтоне».
— Да, помню… Как все произошло?
— Ударило около часа назад. Из команды никто не уцелел. Вас нашла в коридоре Альда и затащила сюда. Насколько я понимаю, по ту сторону двери воздуха сейчас почти не осталось. Внутренняя связь не работает. Паники пока нет, однако я рад, что вы очнулись.
Кажется, Альда беззвучно плакала, но она не разжимала рук, продолжая удерживать Вечерова. Девушка не была Сэтом, но это знание пришло поздно, как с опозданием приходит слишком многое.
— Тот парень, который сопровождал груз, — он с нами?
Полянов отрицательно качнул головой.
— Тут еще одна девушка, с нею ее раненый босс, а с ними еще тот человек, который говорил, что работает на «Фобос».
Полянов ткнул пальцем куда-то в угол. Альда разжала руки, и Вечеров, осторожно перемещаясь в невесомости, приблизился к блондинке.
Она больше не походила на дорогую куклу. Лоск слетел, зато прорезалось нечто жесткое. Ее спутник, которого звали Келлерман, дышал часто и тяжело, под глазами залегли тени, полное лицо осунулось и «потекло», сделавшись бесформенной сероватой маской.
— «Юниверсалтехнолоджи»? — коротко спросил Вечеров.
— Да.
— Вы ранены?
— Не стоит обсуждения. Внутреннее кровотечение и, видимо, конец. Времени у меня немного, так что слушайте внимательно. Я разговаривал с капитаном примерно за пять минут до того, как все произошло, по внутренней связи.
— Почему?
— «Фаэтон» — моя собственность. В одном из отсеков стюард заметил бомбу. Он не прикасался к ней и сообщил капитану. Пассажиру пронести что-то такое на борт почти невозможно. Команда проверена. И все-таки она там была, а через пять минут произошел взрыв. А через некоторое время — второй…
Келлерман промолчал, опустив отечные веки. Вечеров нашел пульс на его холодном запястье, пульс бился совсем слабо.
— Очнитесь. Вы видите в этом смысл?
— Да… Метили в меня…
— Почему?
— Они хотят остановить исследования по усовершенствованию человека…
— Зачем?
Келлерману было больно смеяться, поэтому он только криво ухмыльнулся с непередаваемой иронией.
— Господи… Нет, не бессмертие, но… можно восстановиться после смертельных ран… неуязвимость… Кто их испугается, если… это… будет так.
Келлерман замолчал.
— Вам нужна помощь, разрешите вас осмотреть.
— Оставьте! Мне больше ничего не нужно. Но если хотите помочь, отодвиньтесь, дайте мне побыть наедине с собой.
Келлерман отвернулся и больше не двигался.
— Умер, — минут через пять хмуро сказал Мара.
— Вы ему поверили?
— Да. Мой босс был помешан на совершенстве.
— С корабля можно сбежать?
— В спасательной капсуле. Тот, кто заложил бомбу, наверное, уже сбежал. Когда его подберут, он расскажет любую версию, какую захочет.
— Остатки «Фаэтона» в любом случае проверят.
— Нам это не поможет, — вмешался Полянов. — Вода кончилась.
— Ничего, мы еще выпьем с вами и воды, и водки. Когда все кончится. Нужно добраться до уцелевших капсул.
— Думаете, тот, кто сбежал, их не уничтожил?
— На «Фаэтоне» капсулу можно запустить, но она не отстыкуется без живого человека внутри. Сломать физически очень сложно.
— Воздух остался только здесь.
— Можно надеть скафандры.
— Их всего два, а нас пятеро.
— Двое наденут скафандры, доберутся до центрального компьютера и закачают воздух из резерва в аварийный проход.
— Если пойдете, то я с вами напарником, — отозвался парень, который работал на «Фобос инкорпорейтед», — меня зовут Андрей Лазарев. Я разбираюсь в бортовых компьютерах.
— Не боитесь? Там может быть опасно.
— Нет, не боюсь. Сидеть на месте тоскливо.
Лазарев был спокоен, держался уверенно, но несколько отрешенно. А что, если досье лжет? Возможно, этот парень никогда не работал на «Фобос инкорпорейтед», возможно, с «Фаэтона» никто не улетал и Лазарев — расчетливый террорист, замаскировавшийся среди уцелевших. Тогда его желание взять скафандр и добраться до капсул более чем понятно.
Руки у Андрея были сильные, уверенные, в таких легко представить нож. «Сэт всегда уходит живым».
— Ладно, пошли.
Они одновременно надели скафандры и плечом к плечу прошли шлюз спасательного отсека. В пространстве коридора плавали поднятые невесомостью мелкие обломки и крошево. Луч фонаря выхватил из темноты застывшее тело Маевского с ножом в спине, оно медленно перемещалось под самым потолком. Глаза мертвого экстрасенса оставались открытыми.
Виновным в гибели Маевского Вечеров считал себя. До сих пор он шел вслед за событиями, не опережая их, и расплата не замедлила наступить. В случае еще одного промаха эта цена обещала увеличиться многократно.
— Надо бы его снять с потолка и прикрыть, — пробормотал в рацию программист «Фобос инкорпорейтед».
— Конечно, но позднее.
Перемещаясь в невесомости, Вечеров старался держаться от Андрея чуть в стороне и сзади. Тот ничем не выдавал ни настороженности, ни агрессии.
— Добрались, вот оно, здесь.
Разрушения, причиненные взрывом, едва не коснулись просторного отсека, однако здесь, точно так же как и в коридоре, дрейфовала туча мусора. Темноту рассеивали только фонари скафандров. Компьютер нашелся с трудом и выглядел безжизненным.
— Ищи, в чем тут дело, я подожду.
Вечеров постарался принять позу поудобнее, борясь с накатившей от невесомости тошнотой. Андрей возился, повернувшись к нему спиной. «Если он Сэт, то сейчас пытается прочитать мои мысли. Во всяком случае, запуск капсулы в его интересах».
— Все, осталось только перезагрузить.
«Странно, я никогда не стрелял в невесомости, едва ли стоит пробовать. Но в рукопашной я с этим типом справлюсь».
Вечеров слегка переместился вправо, приготовившись, это и спасло ему жизнь.
