— Связист! — командор поискал глазами главного офицера связи "Касатки"
— Я! — Толстый человек, с обвисшими щеками отдуваясь, вышагнул откуда-то сзади.
— Все кристаллы, кроме кристаллов международной и всеобщей связи, а так же все-все секреты, включая таблицы кодовых сигналов, сдать под отчёт и роспись лично адмиралу Люксу
— Есть!
— Мистер Битси.
— Я!
— Займитесь срочно дозаправкой, примите на борт полный боекомплект, а так же… — командир вдруг как-то разом заскучал и потому досказывал приказ, уже глядя в сторону, ворчливым голосом, — что я вам объясняю. В общем, подготовка к походу по режиму четыре икса.
Однако Лок тут же справился с секундной слабостью и закончил речь, вновь чеканя фразы, — через час доложить о готовности. Через час сорок пять — весь экипаж на верхней палубе, кроме обычной стояночной вахты. Форма одежды — парадная, при всех орденах и регалиях. Вопросы?
— Просьба! — Оружейник поднял руку.
— Прошу.
— Позвольте добровольцем на стояночную вахту.
Командор посмотрел на первого помощника, затем на Раша и сломал бровь.
— У меня там, на банкете, всё равно никого знакомых нет, — заторопился объяснить Сиз, — потом не люблю я, когда много народа, да и к лекции готовиться надо.
— Не возражаю, — Крейц вновь посмотрел на помощника, — к стати… по поводу банкета, первую лекцию я думаю, стоит перенести на завтра, а?
Битси кивнул:
— Конечно. Такая серьёзная тема и вдруг после банкета… Это не серьёзно.
— Вам отсрочка, — командир посмотрел на Сиза, и, повернувшись к остальным, — всё? Вперёд!
Однако уже колыхнувшийся разойтись народ, вдруг снова замер. Командор приготовившийся сесть в кресло спиной услышал это. Замерев в нелепой последней позе уже садящегося, но ещё не повернувшегося для этого задом к месту приземления человека, он тихо пробормотал:
— Вот чёрт!
— Вот чёрт!!! — Снова уже довольно громко ругнулся командир, затем не меняя позиции, резко кивнул головой, — совсем забыл!
И уже в сторону одними губами заругался скороговоркой:
— Забыть успел, про коврик-то ходячий. Про подстилку интеллектуальную. Спокойно Лок, — уговаривал между тем он сам себя, — кошмар ещё не кончился — всё только начинается. — Крейц кряхтя, разогнулся, и ни на кого не глядя, последовал назад на то место, которое только что покинул.
Снова выйдя в центр, всё так же, не поднимая головы и ни куда конкретно не смотря, он показал рукой в направлении коллективного созерцания, и подобно конферансье громко объявил:
— Я хотел бы, с вашего разрешения, представить вам нового члена нашего экипажа. Перед этим он был занят и не смог представиться сразу, — проходил по прибытии карантинную проверку у нашего эскулапа, на предмет здоровья, прививок и паразитов. Но вот судя по тому, что он выпущен врачом к нам, с паразитами у него всё в порядке.
Присутствующие, уступая любопытству новизны, но, не забывая при этом изображать полнейшее равнодушие, стали активно изучать новый объект, как будто бы хотели обнаружить на нём тех самых паразитов, с которыми у нового члена экипажа было "всё в порядке".
У первого прохода стоял, спокойно и открыто улыбаясь навстречу взглядам, двухметровый гигант, покрытый вместо одежды с головы до ног ослепительно белой, прямой, длинной и очень толстой шерстью. Даже на лице длина меха не была короче, и если бы волосы над носом, ртом и глазами не подстригались, лицо скрывалось бы, словно как под паранджей. Длинные, прямые нити шерсти свисали по всему телу, наподобие бахромы, а сам новый член экипажа был точь-в-точь как активный участник карнавала, слишком увлёкшийся праздником, в хмельном угаре не успевший переодеться и потому попавший явно не туда. Настолько контрастировала окружавшая его строгая рабочая обстановка с праздничнобелым искрящимся, брызжущим и переливающимся на свету всеми цветами радуги естественным покрытием пришельца.
— Рад представить вам будущего командующего, будущего флота, будущей Свободной Республики Саленты адмирала Кливмела Снаудера. Так примерно это звучит на нашем языке. Хотя утверждать не решаюсь. Во всяком случае, я всё это так услышал и запомнил. Если что-то не правильно поправьте меня мистер Снаудер. Или как вас там?
— Конечно, на нашем наречии всё это звучит несколько иначе, — белый гигант совершенно свободно и правильно выговаривал все слова приятным баритоном, — но для простоты общения с вашим народом я отвечаю и на это обращение.
— Вот и прекрасно! Второй помощник!
— Я!
— Займитесь адмиралом. Устройте его. Проведите по кораблю, ознакомьте со всем. Короче, по полной программе. Действуйте! — И обращаясь ко всем остальным, — действуйте, действуйте. Время давно пошло. Всё!
Командир очень решительно направился к своему креслу. Окружающие, не торопясь уходить, с сомнением, наблюдая за ним, перетаптывались в проходах.
— Спорим, что сейчас что-нибудь случится, и ему опять не дадут сесть, — тихо проговорил Тильс бортинженеру, выражая общее сомнение.
— Двадцатку против твоей десятки, что командор сломает хребет неудачам.
— Ставлю тридцать против второго помощника, — подключился штурман.
Остальные наблюдающие, пожирая глазами Крейца, в эти краткие мгновения подхода последнего к креслу тоже спешно делали ставки.
— Адмирал Люкс на связи, — рявкнула общая трансляция, заставив всех вздрогнуть, — командиров просят ответить.
Лок, как спортсмен на очередном подходе к снаряду, словно при повторе, вновь завис над креслом. Тишина всеобщего напряжения сгустилась из молока в сметану, и казалось начала материализовываться. Толстый связист смахнул со лба короткими пальцами нервный пот, и капли громко шлёпнулись на жёсткий синтетический ворс покрытия пола. Глаза наблюдавших скрестились в молчаливой борьбе на фигуре командира, внутри которого, судя по всему, тоже происходила невидимая схватка. Доли секунд ощутимо стали растягиваться в минуты.
Но вот командор, с явным усилием преодолев невидимую преграду, впечатал свой зад в кресло:
— Чёрт с ней с субординацией. Будем ломать хребет неудачам! Адмирала на общую трансляцию.
Зрители одновременно выдохнули с двумя совершенно противоположными чувствами. Зашуршали купюры. Над пластиной связи высветилась полупрозрачная почти круглая фигура адмирала Люкса. Там, где радиус выпирающего вперёд адмиральского живота имел крайнюю точку над полом, с кителя отвесно вниз, ёлочными игрушками свисали многочисленные награды. Изображение излучало коварство. Даже на нечётком изображении голограммы было видно, как под огненно рыжими с сединками бровями быстро бегают маленькие, хитренькие, остренькие глазки.
