Аллан Коул - Месть проклятых. Возвращение императора

Их взорам предстали две системы, расположенные в непосредственной близости друг от друга. В них не было ничего необычного, кроме того, что находились они глубоко внутри Империи.

Леди Этего объяснила, что первая система, названная Аль-Суфи, являлась главным хранилищем Антиматерии-Два, топлива, которым пользовалась вся Империя, таанцы в том числе. Этего не было необходимости напоминать членам Совета, что именно контроль над АМ-2 давал Вечному Императору неограниченную власть.

– Естественно, Аль-Суфи – подходящая мишень. С недавнего времени мы стали размещать наши силы в этом регионе. Если нам удастся захватить его, поражение Императора будет предрешено.

– Не является ли это очевидным также для Императора? – спросил Пэстор.

– Надеемся, что да, – ответила леди Этего. – Потому что размещение, о котором я говорила, существует только на бумаге. Это всего лишь прикрытие. Фальшивка.

– Не понимаю, – сказал Вичман.

– Не вызывая подозрения, мы дали Императору понять, что собираемся напасть на Аль-Суфи. И у нас есть точные сведения, что Император сделал ответный ход, проведя аналогичный ввод своих войск. А теперь позвольте продемонстрировать вам нашу настоящуюцель?

Члены Совета перевели взгляды на вторую систему, Дюрер. Этот регион был так же хорошо всем известен и являлся не менее важным для промышленности и транспорта, чем Аль-Суфи, в котором добывалась и хранилась АМ-2.

– Как видите, расстановка мнимых сил в Аль-Суфи способствовала тому, что система Дюрер осталась в тени. Она наша – иди и бери.

Членам Совета не требовалось объяснять, что из этого получится. Представители воинственной расы мгновенно поняли: врага можно будет обойти с фланга. Глядя на Дюрер, члены Верховного Совета видели бьющееся красное сердце Империи. От них требовалось лишь дать леди Этего "добро" на то, чтобы вонзить в него кинжал.

Голосование прошло единодушно.

Генерал Ян Махони прихрамывающей походкой шел по длинному, отделанному панелями коридору, стиснув зубы от боли, пытаясь не отставать от двух гурков, сопровождавших его в генеральный штаб Вечного Императора. Он ощущал трение пластиковых и металлических скоб, скреплявших его раздробленные кости.

Одна из дверей бесшумно открылась, и кто-то выскочил из помещения, чуть не сбив Махони с ног. Генерал проворчал проклятия, сетуя на свою неуклюжесть. "Ян, – подумал он, – ты похож на трехногую лошадь, участвующую в скачках с препятствиями". Придя в себя. Махони пошел дальше.

Он находился в глубоком подземелье императорского дворца, или, по крайней мере, в том, что от него осталось. Наземная часть, бывшая некогда точной копией величественного замка Арундель, превратилась в черные руины, став жертвой внезапной ядерной атаки таанцев. Даже сейчас все еще были заметны следы сильнейшей радиации.

Таанцы надеялись, что Император будет уничтожен в результате одной мощной атаки, которой они подвергли Прайм-Уорлд. Враг не мог знать, что замок был лишь искусно сработанным фасадом бункера главного Имперского штаба, удаленного от поверхности земли на многие километры. Находясь в укрытии, Император неоднократно обрекал их коварные замыслы на провал. Любая радиопередача, транслировавшаяся из дворца, начиналась и заканчивалась панорамой руин, над которыми гордо реяли два флага: стяг Империи и знамя Императорского двора: золотое с буквами "АМ-2", вышитыми над схемой атомной структуры антиматерии. Махони почти воочию представил себе насмешливое выражение лица Императора при виде этой утонченной пропаганды.

Какие чувства вызовет в нем встреча со старым боссом? Дружеские? "Осторожно, попридержи эмоции", – предупредил себя генерал. Быть другом Вечного Императора явилось весьма сомнительной привилегией. Дружба в большей степени, чем служба, довела его до теперешнего плачевного состояния.

При последнем нападении таанцев на Кавите его войско было наголову разбито, а сам он чуть не погиб. Махони до сих пор не понимал, каким образом выжил, и лишь догадывался, что к этому приложил руку его протеже Стэн. Несколько месяцев спустя, когда генерал пришел в сознание, первые его мысли были о переоценке смысла жизни. На протяжении последующих нескольких лет он попадал под лазерный скальпель хирурга такое множество раз, что сбился со счета. Махони подозревал, что доктора проделали нечто такое, что сторонний наблюдатель назвал бы великим чудом медицины. Они собрали его буквально по кусочкам.

Однако, несмотря на все их старания. Махони чувствовал себя постаревшим на много лет. А ведь он, по сути, мужчина среднего возраста. Тяжелее всего было привыкнуть не к постоянной ноющей боли, а к своему лицу.

Одна его сторона была испещрена благородными морщинами, которые Махони имел некогда обыкновение называть рытвинами и канавами, оставленными в качестве автографов длинной интересной жизнью. Другую сторону покрывала гладкая, как у младенца, кожа.

Врачи заверили Махони в том, что искусственная плоть запрограммирована на постепенное старение и вскоре обе половины лица будут выглядеть одинаково. Махони им не верил – хотя должен был признать, что четыре месяца назад его челюсть также не работала; теперь, после очередной болезненной операции, она функционировала нормально.

Махони не имел ни малейшего понятия, для чего вдруг понадобился Императору. Он предполагал, что босс по старой дружбе желает лично сообщить ему новость о том, что пора "сниматься с якоря" и идти в раннюю отставку.

"Ну и хрен с ним, пенсия для генерала с двумя звездами не так уж плохо, – размышлял Махони. – Кроме того, я ведь всегда смогу подыскать себе другую работу, разве не так?.. Спустись с небес, Ян. Профессия убивать людей – не самая необходимая в гражданской промышленности".

Махони вышел из состояния раздумья, когда гурки остановились перед безликой дверью и жестом указали ему на кнопку лучевого кода, к которой следовало приложить большой палец руки. Махони решил, что первое предположение было верным. Его вызвали для "снятия с якоря" по команде "Дружно взяли!".

Открылась следующая дверь, и на Махони пахнуло жаром кухни. Ощущение было таким, словно он попал в огромный ирландский мясной пирог. В дверном проеме возникла мускулистая фигура Вечного Императора. Он оглядел Махони с ног до головы оценивающим взглядом, словно прикидывал, годится ли тот для начинки в пирог. Следуя старой солдатской привычке, Махони попытался привести свои хрустящие кости в состояние по стойке "смирно".

Император улыбнулся.