Йфф зло усмехнулась, наблюдая маневры врага. Сейчас она чувствовала себя охотником, которого зверь по ошибке принял за жертву.
«Животные голодны, – подумала она в привычной для флотских офицеров манере думать о ратай, как о животных – умных, коварных, опасных, но всего лишь животных. – Они почувствовали запах аханков и пустили слюну, но они еще не знают, что охотник тоже голоден!»
Ее размышления прервал нарастающий гул, вскоре переросший в пронзительный визг. Никакие изоляторы и компенсаторы не могли справиться с этим явлением, потому что просто не были рассчитаны на такой режим работы генераторов поля, какой задали сейчас – по ее приказу – энергетики. Если бы регуляторы центрального контроллера не были отключены, главный вычислитель никогда не позволил бы совершиться такому грубому нарушению регламента, но даже теперь он делал все, что мог – изумрудно-зеленый свет максимальной тревоги залил центральный пульт.
«Пусть, – согласилась с ним Йфф, закрывая глаза. – Ты прав, друг, а мы все кругом не правы. Но это наш выбор».
Перед ее внутренним взором открылся великий космос, сквозь который мчались на встречу с судьбой ратайские корабли. Крохотные оранжевые цифры и символы, малиновые стрелы и дуги обозначали курсы, векторы движения и векторы внутренней ориентации полей, скорости и дистанции эффективного поражения. Свое собственное оружие Йфф чувствовала как бы краем сознания: подстраивающиеся под меняющиеся углы атаки лазерные кластеры, наводящиеся на пойманные комплексами наведения корабли противника ракеты, подрагивающие от напряженного поиска еще не обнаруженных целей плазменные пушки систем ПРО.
Визг генераторов поднялся еще на октаву, превращаясь в непереносимый свист. Заныли зубы, побежали по коже многотысячные отряды муравьев, боль твердыми пальцами вонзилась в уши. Но почти тотчас на голову Йфф, отсекая звуки внешнего мира, опустился шлем боевого комплекса. Одновременно кресло окутало ее системой принудительной демобилизации и подключило систему жизнеобеспечения. Она почувствовала укол в руку, и ледяной холод, расползшийся от локтя и ниже, сказал ей, что дороги назад нет: «Змеиное Молоко» уже неслось с потоком крови, растекаясь по ее телу.
– Вычислитель! – скомандовала она. – Марш Гарретских Стрелков!
И почти мгновенно в ее уши вошел грозный мотив, в котором слышался шум сражений, лязг стали и мерная поступь штурмовых колонн, вопли умирающих и стоны раненых, проклятия и брань, и стук крови в висках на гребне боевого безумия. Но надо всем этим звучали ноты торжествующей гордости и чести, с которыми идут в бой настоящие бойцы, чтобы победить или умереть. Под этот марш не раз шел в бой ее муж; вероятно, и сейчас он тоже уже в бою, потому что если ратай здесь, значит, это война. Под этот марш пойдет сегодня в свой первый и, возможно, последний бой и она – капитан-командор графиня Йффай, княгиня Яагш.
«Я люблю вас, полковник», – подумала она, и сразу вслед за этим пришла первая волна.
Ей показалось, что ее всю – с головы до ног – окатило крутым кипятком. Боль была мгновенной и оглушительной, но продолжалась недолго.
«Волна пришла, волна ушла, – говорил ей инструктор. – И так от трех до пяти раз. Но настоящая боль, как я понимаю, приходит потом».
Йфф не очень хорошо разбиралась в физике процесса, инициированного ее приказом. В конце концов, она была не физиком, а пилотом, и знать должна была, прежде всего, то, что имело непосредственное отношение к пилотированию. Она не знала точно, что теперь происходит, вернее, знала только то, что ей сочли нужным сказать, но, если честно, не была уверена и в этом. Сказать можно все, а насколько сказанное соответствует истине, она не могла оценить ни тогда, когда ее этому учили, ни тем более теперь, когда времени на размышление уже просто не было. Однако если исходить из рассказанного лектором во время подготовки, то картина происходящего выглядела следующим образом. В нормальных условиях генераторы поля работали в строгом и неразрывном взаимодействии с пси-креативными процессорами, которые, собственно, и формировали тело поля. Таким образом, каким бы мощным ни было поле в данный момент времени, его структура всегда соответствовала физическим характеристикам пространства, в котором находился корабль, и тактическим задачам момента, сформулированным экипажем. В свою очередь, регуляторы центрального контроллера не позволяли процессам генерации поля развиваться стихийно. Именно поэтому положение ее крейсера и оказалось столь плачевным при неожиданной встрече с ратай. Выйдя из прыжка, аханки не успели вывести пси-креативные процессоры на оптимум, что, в свою очередь, определяло сопоставимо низкий уровень мощности поля и, следовательно, накладывало непреодолимые ограничения на увеличение скорости и свободу маневра.
Но сейчас все происходило по-другому, вразрез со всеми веками вырабатывавшимися правилами и регламентами. На пике мощности генераторов фоновое поле, выведенное на максимум, но не структурированное не успевшими его адаптировать пси-креативными процессорами, вывод которых на продуктивный максимум был просто невозможен за столь короткое время, развивалось именно стихийно. Бурно формирующееся тело поля начинало самопроизвольно закручиваться вокруг оси движения крейсера, приобретая веретенообразную форму. При этом авторотация поля имела несколько существенных следствий. Во-первых, скорость корабля стремительно нарастала, причем на высоких оборотах относительная скорость корабля росла скачками, которые уже не ощущались внутри корпуса в виде вполне ожидаемых при таких ускорениях перегрузок. Во-вторых, тело поля защищало корабль от любых внешних воздействий. Оружие противника становилось просто бесполезным. Если бы дело ограничивалось только этим, то лучшего боевого приема, чем десинхронизация генераторов поля и пси-креативных процессоров и придумать было бы нельзя.
Увы, у «Вулкана» имелись и другие следствия. Раскручивание тела поля вызывало к жизни так называемые ротационные вихри, или просто ротационные поля, которые начинали хаотично гулять в корпусе корабля. Они нарушали работу многих приборов, но как минимум часть из них от воздействия ротационных вихрей можно было защитить. Защитить корпус было невозможно в принципе, как невозможно было угадать, а тем более рассчитать, какой из узлов корабля будет разрушен или поврежден. Здесь, судя по накопленному опыту, могло случиться (или не случиться) все что угодно. То есть следствия эффектов ротационного поля лежали в области полной неопределенности.
Еще хуже дело обстояло с воздействием вихревых полей на организм человека. Некоторые люди умирали сразу, как только оказывались под их воздействием. Другие – в разные моменты времени до полного прекращения процесса. Но все оставшиеся в живых испытывали невыносимые боли, вызванные воздействием полей на нервную систему, и в большинстве случаев теряли всякую способность осмысленно действовать, что сводило на нет все положительные следствия «Вулкана».
