– Ни то, ни другое, – стоял я на своем. – Это всего-навсего природное эхо. Звук отражается от скалы и долетает до нашего слуха.
Они явно не желали принимать столь прозаичное объяснение.
Наконец я сказал:
– Ладно, уж если это бог, то добрый, он будет нас защищать. Никто не сможет бесшумно пробраться через котловину.
Они неохотно согласились со мной. Пробираясь сквозь нагромождение валунов и сплетение деревьев к пещерам, я заметил, с какой опаской люди относятся к этому населенному призраками месту. Но их суеверные страхи отнюдь не вызвали во мне раздражения – напротив, я почти обрадовался, что они наконец-то продемонстрировали хоть какую-то силу духа и самостоятельность мышления. Вообще-то люди сделали, как я сказал, но зато проявили недовольство. Это уже не бессловесное стадо, покорное и трусливое. Они еще слушаются – но не беспрекословно, и то хорошо.
Нох настаивал на необходимости сложить пирамидку у входа в котловину, дабы умилостивить вещающего бога. Я считал это суеверием и вздором, но все равно помог им сложить небольшую кучу камней.
– Ты испытываешь нас, Орион, правда? – изрек Нох, с пыхтением укладывая камень на вершину небольшой, по грудь, пирамидки.
– Как испытываю?
Остальные мужчины собрались вокруг. Их тут было восемь, считая Крона и другого юношу. Теперь, когда работа была закончена, их больше интересовал наш разговор.
– Ты ведь сам бог. Наш бог.
– Нет, – покачал я головой. – Я всего-навсего человек.
– Ни один человек не мог бы убить дракона, охранявшего нас, – подал голос Ворн, в черной бороде которого уже серебрились седые пряди, а на голове намечалась плешь.
– Дракон едва не прикончил меня. Если бы не помощь Ани, он бы победил.
– Ты зрелый мужчина, а у тебя не растет борода, – веско, будто высказывая весьма серьезный аргумент, заявил Нох.
– Просто борода у меня растет очень медленно, – развел я руками. – Это не делает меня богом, уж поверьте.
– Ты вернул нас в Рай. Только одному…
– Я не Бог! – непререкаемым тоном сказал я. – А ты – вы все – сами вернулись в Рай. Вы пришли сюда так же, как и я. В этом нет ничего божественного.
– И все-таки, – не мог угомониться Нох, – боги есть!
Тут мне ответить было нечего. Я знал, что в собственном мире, отделенном от нас тысячелетиями, существуют мужчины и женщины, наделенные божественным могуществом – и вместе с тем болезненным эгоцентризмом.
Все смотрели на меня, дожидаясь ответа. В конце концов я сказал:
– Есть много вещей, которые мы не понимаем. Но я лишь человек, а голос, отражавшийся от скалы, – просто звук.
Нох с многозначительной улыбкой на губах взглянул на товарищей. Что бы я им не втолковывал, эти дети каменного века не сомневались, что узнают бога с первого же взгляда.
Если они и боялись меня, как бога, или опасались эха – вещающего бога, через два-три дня их страхи бесследно развеялись, чему весьма способствовала спокойная, сытая жизнь, которую мы вели. Пещеры оказались сухими и просторными, непуганая дичь в изобилии водилась в окрестностях, и добывать ее было довольно легко. Люди повеселели. Мужчины охотились и ловили в реке рыбу, женщины собирали фрукты, съедобные коренья и орехи.
Аня научила их находить зерна злаков; показала, как, рассыпав зерно на плоском камне, растирать его сверху другим камнем, а затем подбрасывать искрошенную массу в воздух, чтобы отвеять мякину. К исходу недели женщины начали печь грубые плоские хлебцы, а я обучил мужчин делать луки и стрелы.
Крон вместе с другим юношей стали страстными приверженцами ловли пернатой дичи при помощи сплетенных из лиан сетей. Так что у нас не только появилось новое вкусное блюдо, но и материал для оперения стрел.
Однажды ночью, когда мы с Аней лежали в своей отдельной пещере, я похвалил ее познания.
– Я научилась всему этому еще несколько жизней назад, перед самым наводнением, которое настигло нас возле горы Арарат. Ты разве не помнишь?
Смутные образы зароились в моем сознании. Охотничье племя, весьма схожее с тем, которое я опекал сейчас. Наводнение, вызванное злобным и опасным врагом. На миг я будто вновь пережил смертную муку, захлебнувшись в кипящих водах потопа.
– Ариман, – проронил я скорее для себя, нежели для Ани.
– Ты вспоминаешь все больше и больше!
В пещере было темно: огня мы не разводили. Но даже при свете звезд стало заметно, что Аня вдруг оживилась. Приподнявшись на локте, она настойчиво спросила:
– Орион, а ты не пытался вступить в контакт с творцами?
– Нет. Уж если ты не смогла, то я и подавно не сумею.
– Твоя мощь значительно выросла с той поры, как ты был сотворен, – торопливо, возбужденно заговорила она. – Сетх блокирует меня, но, быть может, ты сумеешь пробиться!
– Не понимаю, каким образом…
– Попытайся! Я буду работать, помогать тебе. Возможно, вместе мы сумеем преодолеть силу, которую он пустил в ход, чтобы заблокировать меня.
Кивнув, я повернулся и лег навзничь. Каменный пол пещеры еще не остыл от дневного тепла. Как и все остальные, мы устроили себе постель из веток и мха в глубине пещеры. Я покрыл ее шкурой убитого мной оленя – самого крупного зверя, которого нам удалось добыть в окружавшем нас щедром лесу. Я знал, что здесь водятся волки – по ночам мы слышали их вой. Но к нашим пещерам, расположенным на крутом склоне и огражденным пламенем костров, волки не приближались.
– Так ты попробуешь? – с мольбой повторила Аня.
– Да. Конечно.
Но внутренне я противился этому. Мне было по сердцу это место, это время, моя жизнь с Аней. Все в моей душе восставало против возобновления контакта с творцами, которые непременно вынудят нас вернуться к выполнению миссии, взваленной ими на нас. Меня мутило от их нескончаемых махинаций при управлении континуумом, от их мелочных склок между собой, приводивших к кровавым распрям вроде тех, что разгорелись под стенами Иерихона и Трои. Как только мы с ними свяжемся, нашей райской жизни придет конец.
И тут я вспомнил о неуемной злобе Сетха, увидел его дьявольский лик и пылающие глаза, услышал его злорадный голос: "Я уничтожу вас всех до единого, и женщину, которую ты любишь, эту самозваную богиню, с вами заодно. Ее ждет мучительнейшая из смертей".
Сжав ладонь Ани, я закрыл глаза. Лежа рядом, мы вместе сосредоточились, объединив усилия в попытке мысленно связаться с творцами.
Увидев свечение, я на мгновение подумал, что нам удалось пробиться. Но, в отличие от золотистой ауры далекого пространства и времени творцов, это свечение было тускло-красным, как мрачное пламя геенны огненной, как недреманное зловещее око кроваво рдевшей звезды, загоравшейся над нами каждую ночь.
