Самый главный враг человека попавшего в экстремальную ситуацию это панический страх смерти. Нужно суметь взять эмоции под контроль и смотреть на ситуацию как бы со стороны. Страх превратится из врага в верного союзника, обостряя чувства и рефлексы. Мозгоед ударил только когда я вошёл в некую зону, где его дар зацепил меня практически краешком. Я знал, что на такой дистанции контролёр вынужден сохранять неподвижность, чтобы уберечься от ответного нападения. Собрав последние силы и крепко сжимая автомат, я стал отступать назад, шаг за шагом. Пять метров… Тошнота ещё держалась, но ломота в висках и туман в голове понемногу отступали. Десять метров… Пятнадцать… Всё! Послышался еле различимый разочарованный вздох. Упустив добычу, мутант совершил единственную, но смертельную для себя ошибку — подал голос. Я пустил две короткие очереди на звук. Крик боли, всплеск воды и всё стихло. Давящего чувства больше не было. Но потом с новой силой накатила волна дурноты, сопровождаемая дикой мигренью. Не убил… Чёрт! Я его не убил…
Контролёр медленно выбрался из трясины, куда только что свалился, срезанный моей, видимо второй, очередью. Это был гуманоид, ростом чуть ниже среднего, человеческого. Непропорционально большая голова, полное отсутствие шеи, узкие плечи. Красная, покрытая струпьями кожа голого, по пояс, торса блестела от стекающей на землю болотной жижи. Из простреленного плеча капала кровь, но скоро рана затянулась. Регенерация тканей была просто ураганной. Мутант был в неопределённого цвета шароварах из грубой брезентовой ткани и стоптанных берцах, видимо снятых с очередной жертвы.
Боль накатывала волнами, буквально поджаривая мозг, заставляя мысли путаться. Паника плескалась где-то на самом дне подсознания. Только не потерять нить… Только не утратить контроль над телом… Нож… Нужно подпустить тварь как можно ближе. Лишь бы хватило сил. Чёрт, как же больно!..
Сделав усилие, я перекатился на живот и незаметно вынул верный клинок, спрятав его от взгляда контролёра, зажав обратным хватом. Затем снова крутанулся на спину.
— Мои-йй! — Прошипел мутант, обнажая в оскале редкие треугольные зубы. — Забб-ее-ру!
Зрение стало отказывать, поэтому движения мутанта разбились на отдельные, рваные фрагменты. Вот он вылез на тропу, вот уже вразвалочку приближается ко мне. Двадцать метров… Тварь уже рядом: сквозь грохот собственного сердца и шум прилившей к голове крови, слышу, как вода чавкает в его ботинках, озвучивая каждый шаг. Десять метров… Запах болота перебивается вонью исходящей от мутанта… Пять метров… Контролёр встал, наслаждаясь мучениями жертвы. — Кри-ии-чч-и! — Снова прошипела тварь — Бысст-р-р-оо умиии-рать!
Разозлившись, что жертва умирает молча, контролёр сделал неуловимое движение и приблизился вплотную к моему лицу. У него были белёсо-серые глаза, маленький, вдавленный внутрь курносый шнобель и безгубый, слюнявый рот. Смрада я уже почти не чувствовал, сконцентрировавшись только на ударе. Нужно в глаз попасть… Клинок достанет мозг через незащищённую глазницу. Больших усилий такой удар не требует…
— Кр… Ахх-а!.. — Удар. Мутант завалился влево и замер. Боль сразу отступила, оставив привкус крови во рту. Тошнота всё ещё осталась. В глазах прояснилось, но не надолго. Видимо мозги теперь совсем набекрень будут какое-то время.
Активировал аптечку. Инъектор уколол в бедро, боль и тошнота отступили, но слабость осталась. Поднявшись на ноги, высвободил нож, вынул АПБ и проконтролировал мутанта в голову. Потом отрезал контролёру башку. Положил на тропу и примерившись, наподдал по ней ногой. Она утонула метрах в десяти от тропы, булькнув на прощание. Проверив оружие и собрав пожитки, я направился прочь из болота, выбираясь на сухой участок, поросший низким, но довольно густым кустарником. Осмотревшись и поняв, что со всех сторон моё убежище скрыто зарослями болотного багульника, я позволил себе час отдыха. Просто сидел и тупо пялился в даль, где только что чуть не расстался с жизнью.
Нужно было вернуться на место боя и продолжить поиски. Подавив болезненные ощущения, осмотрев и дозарядив оба ствола, я уже через полчаса быстрой ходьбы оказался на месте. После меня сюда никто не заглядывал. Видимо даже местная живность была в курсе того, кто нашёл себе пристанище в этих местах и обходило болота стороной. Спихнув труп контролёра в «воронку», я принялся рассматривать следы пленников. Им повезло больше, чем духам: путы не дали совершить экскурсию в трясину, а занятость Мозгоеда предоставила возможность пересидеть опасное время. Перетерев верёвки и видимо подобрав кое-что из снаряжения, долговцы направились на юго-восток, надеясь проскочить между ничейными территориями возле Мёртвого города и спорными землями, в районы Военных складов, к одному из аванпостов своей группировки.
Их взяли на привале, через двое суток, когда измотанные и оголодавшие, разведчики уснули. Зная, как духи умеют обрабатывать тех, кому не посчастливилось припасти на такой крайний случай гранату, я не стал удивляться. Теперь это были знакомые мне любители человечины, приметившие путников ещё за пару километров до места ночёвки и шедших параллельным курсом. Проследив путь банды до колодца, ведущего в подземные катакомбы, сделал пометку на карте и стал готовиться к спуску под землю. Кто-то другой, возможно, закончил бы поиски уже тут, когда картина прояснилась на столько, что уже можно смело возвращаться и рассказать женщине, что никакой надежды нет. Шансы найти даже мёртвое тело были исчезающее малы, говоря по правде их не было вовсе. Но есть такая штука, как совесть и она-то мне диктовала пройти этот путь до того коллектора, где до сих пор гниют останки Тимура и ещё, возможно, трёх-пяти жертв каннибалов.
Сырости в тоннелях почти не наблюдалось, каннибалы оставляли корявые рисунки «мёртвой головы», на поворотах позволяя без особого труда находить дорогу к их бывшему логову. Два раза наткнулся на довольно хитро расставленные растяжки, но больше никого не встретил. Даже соседей мясоедов по территории — снорков, нигде не было видно. Один из разведчиков или сам был серьёзно ранен или успел-таки попортить шкуру одному из людоедов. На бетоне чётко отпечатывался протектор правого ботинка в крови. Рану никто не удосужился перевязать. Поэтому через каждые два-три метра я находил знакомый «автограф».
Надежда, тусклой искоркой, вопреки здравому смыслу и опыту, ещё теплившаяся где-то глубоко в сердце — угасла. С моей стороны это не было пустой эмоцией основанной на некоей корпоративной солидарности. Опыт диктовал только один непреложный постулат — на войне возможно всё. Люди, считавшиеся пропавшими без вести неожиданно возвращались после долгих скитаний по тылам неприятеля, а те кто казалось бы должен отправиться в абсолютно безопасную поездку в тыл — подрывались на фугасе, заложенном местными подростками за тысячу фальшивых долларов. Иногда даже точный расчет не спасёт от рокового стечения обстоятельств. Но на сей раз, всё было иначе — чуда не произошло…
