Ярослав Георгиевич - Проспавший смерть, опоздавший к рождению [СИ]

Она шла продавать зелень в город – вернее, к стихийному рынку, что располагался перед городскими воротами, ведь проход внутрь для одинокой девочки был чреват излишним и нежелательным вниманием стражников. Эти походы раз в неделю немного разнообразили скучную крестьянскую жизнь, привнося в неё некоторую долю риска – на который приходилось идти, чтобы заработать хотя бы немного денег, таких необходимых ей и матери. И в Тот День всё же случилось то, что до этого всегда маячило где-то вдалеке, на горизонте, мрачной грозовой тучей, всякий раз проходя мимо, лишь пугая.

Когда летевшие куда-то высоко в небе люди вдруг резко сменили курс своих флаеров и спикировали на лесную дорогу – сердце Ивы ушло в пятки, и она поняла – это конец. Да, она пыталась бороться до последнего – но силы были слишком неравны, а конец слишком предсказуем. И именно с того самого момента, когда это всё началось, с появления осознания собственной обречённости, в мозгу девочки будто включился свет. Она не задумывалась – что, почему, как. Она не удивилась тому, что полуовощное состояние вдруг сменилось полноценной жизнью, полной красок – к сожалению, не всегда ярких и светлых. Она не обратила внимания, что разум её начал работать гораздо яснее, стал поднимать пласты знаний, о которых раньше даже и не подозревала…

Ужас, осознание близящейся кончины – и совершенно неожиданное, нежданное, внезапное спасение, в лице немощного старика, который зачем-то пришёл на помощь, не побоявшись жестоких и свирепых ратников княжича и его самого. Ива в первый раз видела такое – хоть человека, хоть не человека, который не отворачивается, не проходит мимо, не трусит перед лицом кого-то, кто вроде бы гораздо сильнее. Складывалось такое ощущение, что ему просто ничего не страшно, будто он либо потерял уже всё, чем дорожил, и потому ничего не боится, либо прошёл через все круги ада, возродившись, как феникс. Либо же – просто знает что-то такое, чего не знают остальные, и оттого окружающее кажется отнюдь не таким устрашающим…

Несмотря на то, что ей было очень больно и плохо – Ива впервые почувствовала тогда какое-то спокойствие, ощутила себя защищённой. Будто рядом с нею появился не старый, еле плетущийся человек, а настоящая каменная стена, не пробиваемая ничем, непроходимая ни для кого, защитник, который не даст в обиду ни похотливо смотрящим стражникам, ни жадным целителям, никому. Всё это было непривычно и неожиданно, и невообразимо приятно. Девочка будто купалась в тепле добрых глаз старика – никто никогда не смотрел на неё так, даже мать. Она наслаждалась каждой минутой, каждой секундой этой своей новой жизни, жадно впитывая её всем своим естеством.

И когда всё вновь резко сменилось, когда её судьба в очередной раз сделала резкий поворот, неуклюже задев своим сокрушающим всё и вся хвостом – чёрная пучина отчаяния и тоски, горести по случайно приобретённому и тут же утерянному, накрыла Иву с головой. Это было гораздо хуже, чем в первый раз, ведь чем больше теряешь – тем больше жалеешь этого. Руки опустились, пропало желание бороться – всё происходящее казалось злобной насмешкой, словно кто-то дразнил, сначала протягивая конфетку, а потом, мало того что резко убирал её, так ещё и ударял со всей силы по рукам, чтобы было не повадно.

Но цыплёнок, однажды вылупившись, не может превратиться обратно в яйцо. Как ни пыталась бывшая селянка смириться со своей участью и принять всё как есть, перестать обращать внимание на золотую цепь и ошейник, на человека с жестокими глазами, который внезапно получил власть над ней, сколько не силилась она отрешиться от всего этого, постараться представить, будто всё происходит на самом деле вовсе и не с нею, вернуться в то прошлое, в чём-то счастливое и беззаботное состояние – это не получалось. Мысли лихорадочной чехардой кружились и прыгали в её голове, то возвращаясь к жрецу, таинственному спасителю, то к своему незавидному положению и уготованной печальной участи. Она видела, как старика ведут, толкая, осыпая бранью и камнями, как он изо всех сил пытается выглядеть невозмутимым, а также не смотрит на неё, стараясь ничем не выдавать своего расположения – но она едва ли не чувствовала, что он даже в эти моменты не забывал о ней, и понимала, что его странное поведение после задержания – последние попытки облегчить её участь. И от этого становилось ещё горше.

Потом был этот ужасный пир с жертвоприношениями, когда жрецы Гневного лишали жизни невольниц, растягиваемых на алтаре, будто подготовленную на убой скотину. Кровь лилась рекой, ужас переполнял Иву – но девочка не могла оторвать глаз от происходившего, смотрела, будто завороженная. Попытки Главы Ордена накормить и напоить её почти не обрабатывались сознанием, она отвечала на них машинально, потрясённая увиденным. Казалось, что ничего не может быть хуже этого. До тех пор, пока к одному из алтарей не подвели её избавителя. После осознания полной безысходности ситуации земля начала уходить из под ног, а из глаз потоками хлынули слёзы…

Но её спаситель даже в такой, казалось бы, безвыходной ситуации, показал, что он не так прост. После того, как он внезапно смог обхитрить всех окружающих, осквернив алтарь, и оказался испепелён самим богом – сердце забилось чаще, а губы невольно растянулись в торжествующей улыбке. Она поняла, что гордится им, что этот последний плевок в лицо тех, кто считал себя хозяевами ситуации – просто прекрасный ход, который заставлял внутренне ликовать.

И когда после этого главный жрец Гневного, состояние духа которого резко ухудшилось, грубо уволок её в свои покои, с целью выместить злобу пусть и не на виновнике своих неприятностей, но хотя бы на его приспешнице, той, кто оказалась рядом – Ива постаралась принять всё как можно более стойко, в честь своего погибшего учителя. Время тянулось безобразно медленно, избавления не наставало, но она теперь буквально чувствовала какой-то свет, стержень, что-то, дававшее силы бороться с невзгодами и плеваться судьбе в лицо.

А потом, она вновь увидела того, кто назвался Русланом. Сначала не поверила, думала, что это галлюцинации или какой-то розыгрыш. Но оказалось, что такая изменчивая и полная неожиданностей жизнь вновь преподнесла сюрприз, и, в кои то веки, вместо очередного удара судьбы, подарила то, о чём несчастная боялась даже мечтать.

Далее был побег из Храма, когда ей, никогда не делавшей этого, пришлось вести небольшой гражданский флаер. Попутное ограбление сокровищницы сделало их баснословно богатыми, и воображение начало рисовать картины, которых в нём раньше даже никогда не возникало – красивая одежда, всевозможные вещи и предметы, всё, что раньше невозможно было даже представить доступным, своим. Внезапно, появился смысл жизни – причём, в совершенно неожиданном ключе. Она поняла, что не мыслит себя теперь одна, без этого такого немощного с виду и такого сильного изнутри старика.