В частности, плотность воздуха, а значит, и его сопротивление, выше в полтора раза, чем на Земле. А вес, который ему надо тормозить, – втрое меньший! Потому и дно приближается так медленно. Подстегнутый возникшей призрачной надеждой мозг, поскребя в извилинах, хранивших еще со времен училища знания по аэродинамике, в момент прикинул установившуюся скорость падения. Получалось где-то пятнадцать-восемнадцать метров в секунду. Блин, мягко говоря, многовато! Особенно если падать на острые камни! Не желая расставаться с надеждой выжить, я продолжил лихорадочно размышлять. Вон кошка, даже на Земле, увеличивая благодаря своей пушистости эффективную площадь аэродинамического сопротивления, умеет тормозить до безопасной скорости. Мы, люди, делаем то же самое с помощью парашюта. Но ни шерсти, ни парашюта у меня сейчас не имеется. А что есть? Я, как и утопающий, готов был схватиться за любую подвернувшуюся соломинку. Вот, например, рука нащупала во внешнем боковом решетчатом кармашке рюкзака продолговатый предмет. Зонтик! В детских мультиках его часто используют вместо парашюта. А я сейчас, похоже, скорее в мультике, чем в реальности. Эх, не зря набивал рюкзак всякой фигней! Вот кое-что и пригодилось!
Сорвав зубами со спасительного предмета чехольчик, схватил его обеими руками и нажал на заветную кнопку. Хлопок раскрытия, так напоминавший до боли знакомый парашютный, на мгновение заставил поверить в успех мероприятия. Мои руки, обвитые ремешком от зонтика, резко дернуло вверх, и я почувствовал значительное снижение скорости падения. Увы, уже в следующую же секунду хлипкое изделие китайских бракоделов сложилось в обратную сторону, еще и порвавшись в нескольких местах и потеряв практически все свое тормозящее действие. Чуда не произошло, да! Если я и в сказке, то, похоже, как пелось в одной старой доброй песне, это «сказка с несчастливым концом». С яростью и глубоким разочарованием выбросил бывший зонтик, и тот, беспорядочно кувыркаясь и хлопая полуоторвавшейся тканью, растворился в пространстве.
Стал лихорадочно вспоминать, что еще из подходящего напихал в рюкзак. Ага! Как я сразу не догадался! Палатка! Это же натуральный, практически готовый к использованию парашют! Прочностью ни в какое сравнение не идущий с дурацким зонтиком. Из него даже дельтаплан легко сделать! На земле и имея хоть и небольшой, но запас времени. А вот в воздухе как все это провернуть-то?
Кинул затравленный взгляд вниз. Увы, даже замедленное падение когда-то должно подойти к финалу. И тот уже стремительно приближался, обещая стать весьма печальным. Свист воздушного потока в ушах все больше начал напоминать похоронный марш. Нет, бороться надо до конца, несмотря на невеликие шансы! Извернувшись, я выдрал из крепления на рюкзаке сверток с палаткой. Стараясь унять нервную дрожь в и так мешающем нормально работать встречном ветре, пытающемся вырвать из рук кусок столь ценного сейчас синтетика, вытащил свернутую трубкой ткань. Как же превратить ее из бесполезного свертка в спасительный парашют за оставшиеся в моем распоряжении пятнадцать-двадцать секунд? Строп-то нет и в помине…
Раздумывать было абсолютно некогда, и решение пришло интуитивно. Потянул за торчавшие из свертка нижние углы палатки и, подогнув ноги, продел в имевшиеся там петли носки ботинок. Затем, удерживая ткань сжатыми коленями, продел и руки в аналогичные петли на двух других краях палатки, крепко за них уцепившись. И резким движением развел руки и ноги в стороны, распрямляя их до конца.
Как я себе ничего не вывихнул – просто ума не приложу! Потому что меня вдруг будто бы дернуло стадо привязанных в палатке лошадей, причем в разные стороны. Но, благодаря петлям, я ее из рук не выпустил. И получил сильно вогнутый в центре четырехугольный парус, площадью чуть более двух квадратных метров, расположенный горизонтально! Нижняя поверхность палатки была с силой вжата в центр встречным потоком, а верхняя свободно трепыхалась на ветру. Руки и ноги в разведенном положении я удерживал с очень большим трудом, прикладывая к этому почти все свои силы. Намного меня не хватит, но это и не надо – земля-то вот она, совсем уже рядом!
Скорость падения, судя по ощущениям, снизилась до пяти-семи метров в секунду. Уже приемлемая для безопасной посадки. Если приземляться на ноги. Но я-то соприкоснусь с поверхностью этой долбаной планетки поясницей! И освободить ноги в последний момент не могу – сам же себя поймал в ловушку петлями! Черт побери, поменять легкую быструю смерть на долгую агонию на дне ущелья с переломанным позвоночником? Глупо-то как!
Тут я вспомнил про то, что обещал себе построить из палатки дельтаплан. А почему бы и нет? Чтобы получить аналогичный эффект, надо лишь увеличить угол атаки, превратив парашют в управляемый и получив подъемную силу! Времени на теоретические построения не оставалось совсем, и я изо всех сил стал заводить руки с зажатыми в них концами палатки за спину. Хорошо, что я последние полгода от нечего делать усиленно занимался спортом! В том числе и на бесконечных ночных дежурствах. Иначе бы сил на задуманное не хватило.
Но все получилось, ноги поползли вверх, а «крыло» приняло угол атаки градусов в двадцать пять. Из-за неравномерного обтекания и общей неустойчивости «выбранной» аэродинамической схемы началась ужасная тряска, грозившая перевернуть всю «конструкцию». Но это не имело уже ни малейшего значения, так как мой рюкзак, оказавшийся после маневра самой нижней поверхностью импровизированного летательного (в одном направлении, правда) аппарата, коснулся земли. Благодаря возникшей в последние секунды перед приземлением подъемной силе, вектор скорости поменял направление, переведя снижение в поступательное горизонтальное движение. Встреча с поверхностью произошла с минимальной вертикальной скоростью, и, учитывая амортизирующий эффект набитого всякой фигней вещмешка, я ее почти и не почувствовал. Зато теперь, в сопровождении зловещего шелеста от трения рюкзака (служившего мне своеобразной посадочной лыжей) о землю, несся раздвинутыми ногами вперед, не имея ни малейшего представления о том, что меня там ожидает. А вдруг острый кусок скалы? Очень неприятный момент! В героических попытках овладеть управлением парусом в последние секунды падения я как-то не догадался изучить район предполагаемой посадки. И теперь оставалось только ждать и надеяться.
К счастью, на «посадочной полосе» никаких препятствий не встретилось. Она вообще попалась почти идеально ровная, покрытая невысокой травой, хотя боковым зрением я успел заметить проносящиеся мимо в опасной близости здоровенные камни. Невеликая скорость погасилась за считаные секунды, и палаточный купол, потеряв поддержку встречного потока, бессильно опал прямо на меня.
Некоторое время я неподвижно лежал, приходя в себя. Наконец, в достаточной степени осознав, что остался жив и даже вроде бы цел, начал выбираться из-под опутавшей тело палатки. Покончив с этим, осмотрелся. Да уж – повезло так повезло! Я приземлился на узкую полоску покрытой травой почвы среди небольшой каменной лощины на самом дне ущелья. Десять метров вправо или влево – и я бы сейчас уже вряд ли мог бы наслаждаться свежим прохладным воздухом, насыщенным доходившей от близкого водопада влагой. Слава богу, все закончилось!
Или не все? Краем глаза заметил падающую на меня и быстро увеличивающуюся в размерах точку. Рука потянулась к кобуре, но остановилась на полдороге, так как я узнал «своего» попугая. Быстро достигнув дна ущелья, тот с радостным криком пронесся надо мной, заложил крутой вираж и мягко приземлился рядом. И чего он ко мне привязался? Он же вроде бы мясом не питается?
Закончив сворачивать палатку (еще пригодится – полезная вещь оказалась!), подошел к терпеливо ожидающей птице поближе. Серая морда с массивным коричневым клювом немедленно наклонилась. Что? Чесать? Нашел время! Попугай, подождав несколько секунд, недоуменно поднял голову, посмотрел на меня, как на дурака, и вновь наклонил ее, на этот раз присев на лапах. Ну прямо как верховой верблюд! Так, стоп, а может, я и вправду дурак? Кажется, птица мне вполне явно намекает.
Решившись, взялся руками за костяные выступы ушей, скрытые длинным серым пухом по бокам головы и влез попугаю на шею, устроившись поудобнее. Тот немедленно встал и, с силой оттолкнувшись лапами, взлетел. Вот так-то! Видимо, это и являлось штатным способом передвижения с помощью попугая. Клювом за рюкзак – это была явная импровизация, вызванная потерей мной сознания. Чьим только способом? Крепко держась за ушные выступы, я гадал, кто же эти неведомые хозяева, повесившие на лапу моему «транспортному средству» бронзовое кольцо? К которым меня явно стремится доставить это странное животное…
Перевалив через ущелье, мой «таксист» вдруг притормозил около огромного, около сотни метров в высоту на глаз, дерева, очень похожего на дуб с раскидистыми ветвями, и сел на одну из них. Причину остановки я понял сразу по учащенному дыханию попугая и бешеному перестуку его сердца, пробивавшемуся сквозь мягкую пуховую подстилку на шее животного. Все же я, да еще и со всем взятым в дорогу барахлом, – слишком тяжелый для него груз, и, преодолев подъем в километр из ущелья, птица совсем выбилась из сил.
