Через несколько минут из-за поворота, рыча, тарахтя, плюясь сизым выхлопом низкокачественного топлива и гремя железом на ухабах, выкатило нечто, имеющее в предках автомобиль «Жигули» пятой или седьмой модели. Точнее не скажу. Радиаторная решетка, по которой и можно было снаружи отличить «семерку» от более ранней «пятерки», – отсутствует как класс. И не только она. Еще нет габаритов, одной фары и крыши. И задние двери заварены наглухо, зато поверх лобового стекла грозно покачивает хищным узким «жалом» дульника установленный на самодельном вертлюге пулемет ПКМ. И угрожающе, и убого одновременно.
А чего вы хотели? Это только в красивых иностранных фильмах постапокалиптического жанра все на крутых до умопомрачения «Доджах Рэм 2500» раскатывают. В реальности же выясняется, что если в бак этого «Рэма» залить ярко-желтого, будто моча нездорового человека, бензинчика марки… эээ… ну, примерно Аи-70 (и это если повезет), то ездить этот почти шестилитровый мастодонт будет очень плохо. И очень недолго. И это еще не учитывая того факта, что по хорошей дороге (про бездорожье лучше вообще промолчать) жрет он, зараза, порядка двадцати пяти литров бензина на каждую сотню километров. Ага, того самого весьма и весьма дорогостоящего бензина… Ну, вопрос технического обслуживания я даже обсуждать не буду.
У меня самого в одной хорошо замаскированной тайной «заначке» стоит, дожидаясь «часа икс», законсервированный по всем правилам бронированный внедорожник СПМ-1, тот, который «Тигр» в первом варианте омоновской комплектации. Ну, в той, что с общим салоном, без перегородки между водителем и пассажирским отсеком и без штатных креплений под вооружение на крыше. И в светло-сером окрасе, а не в «уставном» армейском хаки или камуфляже. Семитонная дизельная бронированная по третьему классу дура из тех, что застрянут там, куда другие даже не доедут… Как говорил герой одного замечательного фильма: «Махнул не глядя»… Вот-вот, урвал когда-то по случаю. А толку? Ни качественного дизельного топлива, ни запчастей, ни денег на них. А продавать – жаба задавит насмерть. Так и стоит зверюга в ухоронке, ждет своего часа, который, вполне возможно, и не наступит никогда…
Меж тем пусть и несколько нелепая, но вполне ухоженная, без следов ржавчины на кузове, «колесница апокалипсиса» замерла, громко тарахтя двигателем, метрах в тридцати от нас. Старший обоза, видимо, узнав машину или кого-то из четырех ее пассажиров, вышел на дорогу и приветливо махнул рукой. Настороженно смотревший в нашу сторону пулемет слегка опустил вниз ствол. Опознались. Ну, и ладненько.
Сейчас начнется насквозь привычное и знакомое действо: доблестные защитнички получают «безвозмезддо, то есть дадом» просто за то, что они такие хорошие, от благодарных защищаемых всякого разного. В этот раз в роли «разного» выступали «дары природы» – одуряюще вкусно пахнущий копченый свиной (или даже кабаний, охота в здешних краях и раньше великолепная была, а теперь и подавно) окорок и пластиковая бутылка-полторашка весьма неплохого (довелось продегустировать, пока деньги были, понятно, исключительно в лечебных целях, ага) деревенского самогона. Я в происходящее не вмешиваюсь. В машине – люди Гвоздя, местного «князя», крестьяне под его защитой живут. Так что происходящее сейчас – не мое дело. Это не грабеж, это ясак[7]. Древняя, освященная веками традиция.
Процесс «подношения даров» уже почти закончился, когда взгляд самого молодого «дружинника», развязанного и наглого парняги лет двадцати пяти вдруг зацепился за меня. А, скорее всего, даже не столько за меня, сколько за мою весьма хорошо и дорого выглядящую снарягу.
– Оба-на, а это чо за фраер? Сюда иди…
А вот этого я не понял! Он, что, не сообразил, с кем разговаривает? Плохо, забывать нас тут начали… Будем память лечить.
– Помело придержи, сопляк, – зло огрызнулся я. – Щаз, побежал уже. Шнурки только поглажу…
Ничего не могу с собой поделать, бесят меня они все, и «князьки» местные, экс-уголовнички, и «дружинники» их, из того же дерьма слепленные.
– Чо сказал?! Да ты не охренел, чухан?! – молодой подался вперед, перекидывая из-за спины обшарпанный и какой-то выцветший полицейский «окурок» – АКС-74У.
– Замер, мля!!!
Лязгнул сталью затвор, досылающий патрон в патронник. Опешивший от происходящего «дружинник», раскрыв рот, «медитировал», уставившись точно в «зрачок» дула моего автомата.
Первыми ситуацию просекли старший обоза, кубарем порскнувший в кювет, и пулеметчик, развернувший в мою сторону свою «шарманку». Вернее – попытавшийся, потому как и угла разворота вертлюга не хватило, и замерший столбом борзый молодой пулеметчику линию огня перекрыл. А вы что думали? Нашли дурака за четыре сольдо? Я в эти игры с девяносто девятого играю! Этот вот молодой да борзый в тот день, когда я в первый раз в человека выстрелил, еще, наверное, сиську мамкину сосал. А все туда же…
– Так! – гаркнул я. – Кто в этой кодле старший?! Или вы в этом лесочке сдохнуть решили?!
– Ну, я старший, – отозвался водитель «колесницы», сосредоточенно пытающийся поймать меня в прицел почти такого же «окурка», который был у молодого, стараясь при этом и в самого молодого не попасть.
Ну-ну, удачи в нелегком деле! Краем глаза подмечаю, что и охрана, и возницы уже заняли позиции под телегами и изготовились к стрельбе. Если «дружинники» окажутся настолько отморозками, что решатся на убийство «хэдхантера», то и деревенских никто не пожалеет, такие свидетели никому не нужны. Так что – вариантов нет, или стрелять – или самих убьют. А последствия… В здешних лесах всякое произойти может. Где потом виновных искать? А вот жить – хочется. Так что обозники, пусть и поневоле, но на моей стороне.
– Обзовись!
– Ну, Цыган я, и чо?
– А я – Франт. Все еще хочешь воевать? Или говорить будем?
«На том конце провода» – пауза секунд на десять… Похоже, Цыган переваривает полученную информацию. Потом, явно приняв решение, старший патруля опускает автомат и встает в полный рост.
– Слышь, Мотыль, – обращается он к замершему передо мной библейским соляным столбом молодому. – Положи-ка волыну и поди-ка сюда.
Медленно, явно опасаясь моего выстрела и совершенно не понимая реакции старшего, названный Мотылем молодой «дружинник» опускает «ксюху» на растрескавшийся асфальт и, не сводя с меня настороженного взгляда, пятится к «жигулю». Где Цыган встречает подчиненного коротким и хорошо поставленным ударом в ухо. А потом, подняв его за шиворот, что-то начинает ему шепотом втолковывать, тихо, но зло и экспрессивно. До меня доносятся лишь обрывки: «мудило», «подставить», «башку оторвут»… Но и этого мне вполне достаточно: старший товарищ, не стесняясь в выражении эмоций, объясняет своему более молодому коллеге, кто такие охотники за головами и чем чреват конфликт хотя бы с одним из них. Пулеметчик, кстати, тоже внимательно прислушивающийся к тому, что сейчас там Цыган вещает, проникся и пулемет чуть ли не в противоположную от меня сторону отвернул, во избежание. Приятно, когда тебя воспринимают всерьез.
– Ты, это… Франт, не держи зла, – закончивший «воспитательную работу» с подчиненным Цыган пытается урегулировать конфликтную ситуацию миром. – Молодой он, тупой. Но все осознал, больше не повторится…
– Ладно, – делаю вид, что сменил гнев на милость. – Гвоздю от меня – поклон, как вернется. И молодых своих учите. Даже самых тупых. Или второй Чухломы хотите?
При упоминании названия древнего городка, стоящего на берегу Чухломского озера, у Цыгана непроизвольно дергается левый глаз. Эк его торкнуло! Неужто участвовал? Ну, так даже лучше. Больше шансов, что впечатлится. Это молодые, вроде того же свежеотоварившегося Мотыля, только страшные сказки слышали про чухломскую бойню. Как говорится: «Дела давно минувших дней…» А вот Цыган, похоже, сам там был, а потом молодняку жуткие истории на ночь рассказывал.
И все же, как они мне надоели все! И старые уркаганы-«дружинники», и молодняк их наглый, агрессивный и безбашенный. Решено – довожу поселковых до ярмарки, получаю пусть и невеликий, но честно заработанный гонорар за «проводку», закупаюсь летним шмотьем и ухожу к чертовой матери. В Вятку. Там пусть при власти тоже далеко не ангелы, зато от контингента вятских ИТК, той его части, что вовремя не поняли, что к чему, и не встали на путь исправления и сотрудничества с администрацией (ну, или не сбежали подальше), а попытались, подобно вологодским уркам, права качать – одни безымянные могилки остались.
Народ там такой… Добрый, но отходчивый. Вятка – вообще место интересное. Тортуга, мать ее, среднеполосная, речная и частично сухопутная. Ну, и народ там проживал – соответствующий. Как говорится, сложной и богатой судьбы.
Коренные жители тамошних краев – вятичи. Читай, лесовики, индейцы местные, российского розлива. Испокон веков – браконьеры и конкретное такое ворье, мимо чужого добра ни в жисть не пройдут, за свое – руку протянувшуюся отгрызут по локоть. Потом к вятичам приплыли еще более злобные новгородские, слегка отрихтовали эти банды, объяснили, кто в доме хозяин, и поставили под свое командование. А дальше – почти три сотни лет натурального беспредела. Вятские ушкуйники[8] такого джазу давали, что таки просто ой-вэй. Столицу Золотой Орды – Сарай пресловутый, не единожды пожгли и ограбили. Тот самый Сарай, которому вплоть до Дмитрия Донского Московское княжество (да и не только оно) дань платило.
