— Прошу прощения, ваши императорские высочества, но я и так тут полночи за вами бегала, сна ни в одном глазу! Вы не могли бы и меня принять в свою тесную компанию? Заодно я бы за вами присмотрела…
— Как же, помню, Виктория Львовна! — встал отец с дивана и заулыбался. — Хоть и очень смутно, но это же именно вы меня на диван уложили и пледиком накрыли? — Девушка засмущалась. — Какой разговор? Примем вас в нашу компанию с огромным удовольствием!
— А вот я вообще ничего не помню! — нахмурился я. — И эту историю с дивана и пледиком попрошу рассказать поподробнее!
— Я тебе потом все объясню, Лешенька! — улыбалась она. — Это ты у нас домой заявился агрессивно-непобедимый, а вот Александр Николаевич, наоборот, был добр, вежлив и мил. И вообще, господа Романовы, не хотели бы вы принять душ? А то от вас тюрьмой несёт…
— Алексей, — отец посмотрел на меня строго, — слушайся эту святую женщину! Меня даже жена дома после пьянок так спать не укладывала!
— Эва как тебя на старые-то дрожжи развезло… — хмыкнул я. — Теперь верю Виктории, что ты был вежлив и мил.
Отец не обратил на мои слова никакого внимания:
— Цени её, сынок! — он воздел указующий перст, а потом принюхался к себе. — Да, нам действительно стоит принять душ и сменить одежду. Виктория Львовна, будьте так любезны, подскажите, сколько время?
— Пятый час утра, Александр Николаевич.
— Ерунда, время-то ещё детское! Мы многое можем успеть, сынка!
— Папа, ты меня пугаешь… — вздохнул я.
* * *
— Отец, со стихиями ты перегнул, — смотрел на устроившегося рядом на заднем сиденье обычной «Нивы» императора великий князь Николай Николаевич.
— Нормально там все было… — отмахнулся тот. — В рамках образа. Ты же сам слышал, этот малолетний поганец людей начинает читать как открытую книгу! Вот и пришлось себя накручивать по полной!
— Ну, если только так на это посмотреть… — задумчиво протянул Николай.
— А мать у нас соображает! — Император был явно доволен. — Как бы там ни повернулось, но Сашка явно с Алексеем общий язык нашли, пусть и по жесткой синьке. А тут я на контрасте появляюсь, весь из себя злобный сатрап! Классика жанра! Видел, как Лешка отца кинулся защищать? Во-о-т! Главное, Коляшка, все это в унитаз не спустить, а направить в правильное русло добра и созидания.
— Отец, а Сашка не догадается обо всех этих ваших с мамой манипуляциях?
— Коляшка, ты как маленький, ей-богу! Твой брат ещё вчера обо всем догадался, когда к нему дочерей в тюрьму привели, а сейчас просто доигрывает роль.
— Ты же сам только что говорил про эти Лешкины колдунские примочки, так что без соответствующих чувств у Сашки доигрывать роль все равно не получится, племяш точно почувствует фальшь. Так что ничего Сашка не играет, он на самом деле так чувствует.
— А об этом, черт возьми, я и не подумал… — довольная улыбка сползла с лица императора. — Как бы действительно нам палку не перегнуть… еще и Сашкой.
— Вот-вот, отец, о чем я и говорю. И будь аккуратнее с Алексеем, у меня сложилось полное впечатление, что у него в голове окончательно сложилась своя картина мира, в которой у каждого из нас определенное место с навешанным ярлычком, и изменить это видение в нашу пользу будет очень и очень трудно…
* * *
Когда я вышел из душа, меня встретила Вика:
— Лешка, я твои вещи для стирки убирала, а из кармана выпал вот этот телефон.
Я пригляделся:
— Это отцовский, надо будет ему отдать.
— А твой где?
— Видимо, в Бутырке остался, — пожал я плечами. — Как и все остальные шмотки. Ну, ничего страшного, там не пропадут. Тюрьма, в конце-то концов…
Натянув на себя уже другой спортивный костюм, вышел в гостиную, налил себе минералки и уселся в кресло в ожидании появления отца, мыться которого отправил в соседние покои девушек. Вскоре ко мне присоединилась и Вика:
— Викуся, я хоть не сильно буянил? А то совсем ничего не помню…
— Да нет, — усмехнулась она. — Так, совсем немножко.
— Ну, слава тебе, господи! А во сколько мы приехали?
— Так во втором часу ночи. Мне Михеев позвонил и позвал на помощь, а то вы на первом этаже в гостиной вовсю собирались веселье свое продолжить. И вообще, Романов, нам с Леськой ее отец сказал, что вы все дружно сидите в Бутырке, это же подтверждал и характерный запашок, который от вас исходил, но в особняк вы заявились очень «нарядные»!.. Как в Бутырке мог появиться алкоголь, да ещё и в таких количествах?..
— Там этого алкоголя, Викуся, было хоть упейся, — грустно улыбнулся я. — Мы же с папой сидели, вот и…
— Понятно всё, — хмыкнула она. — Двум будущим императорам отказа нет ни в чем, даже в тюрьме?
— Получается, так…
Папаша с помывки вернулся в заранее выданном халате и тапках:
— Прям снова почувствовал себя человеком! — сходу заявил он. — О-о, вот и мой телефон! — он убрал протянутый гаджет в карман, даже не соизволив узнать, где мы его нашли. — Ну, сынок, в погребок идём?
— А ты в таком виде собрался?
— А у меня, считай, отпуск от важных государственных дел, Лешка, — отмахнулся он. — Надоело! Это я в Кремле в своих покоях только так ходить могу, а вот во всех остальных местах должен появляться не иначе как в официальных костюмах или в форме. Этикет, чтоб он провалился! Но у тебя же здесь не Кремль? Вот и надо использовать представившиеся возможности на полную катушку. Заодно и погребок ваш с Прохором надо вдумчиво поглядеть, а то твой воспитатель постоянно им хвастает.
Ответить я не успел: дверь открылась, и в гостиную без стука зашли вышеупомянутый воспитатель и наставник-колдун.
— И вы сбежали? — ухмыльнулся отец. — Молодцы! Так держать!
— Мы не сбежали, на сюда привезли, — ответил хмурый Прохор. — И приказали совета рода здесь дожидаться. Лёшка, вот твои телефон, планшет и учебные принадлежности. — Он поставил на пол ту самую спортивную сумку, в которой отцу эти самые шмотки в тюрьму и привезли.
— Спасибо, — поблагодарил я воспитателя.
Иван же, в отличие от Прохора, весь прямо лучился довольством, но ничего при этом говорить не пытался.
— Ясно все с вами, узники совести. У вас одежда на меня найдётся? — поинтересовался отец. — Пока мне свежую из Кремля не привезут?
— Мою пока поносишь, — кивнул Прохор. — Как в старые добрые времена. Лёшка, — он повернулся ко мне, — встречаемся через полчаса на первом этаже для воспитательной беседы, не будем Виктории спать мешать, а то, — он указал на отца, — нам бы тоже хотелось душ принять.
— Хорошо, — вздохнул я. — А где дед Михаил?
Прохор ответил:
— А он внизу допрос Михееву устроил, а когда тот рассказал ещё и про визит государя с великим князем Николаем Николаевичем, князь плюнул, что-то там буркнул про то, что вас обоих видеть больше не хочет, и отправился к себе в особняк спать.
— Как к себе в особняк? — расстроился я.
— Вот так. Нам приказано быть здесь, а Михаилу Николаевичу вообще распоряжений не давали, даже инструкций никаких. А сюда он просто заехал убедиться, что с вами все в порядке.
— Прохор, дед сильно злился?
— Сильно. Не знаю теперь, как вы с ним… — воспитатель только махнул рукой и посмотрел на отца. — Саша, ты идёшь?
— Всё-всё, уже иду. Лёшка, не забывай, через полчаса внизу.
— Помню.
— И не переживай насчет деда, он скоро отойдет.
Когда они наконец вышли в коридор, я повернулся к девушке.
— Лешка, ты сильно из-за Михаила Николаевича расстроился? — участливо спросила она.
— С дедом разберусь, это наши с ним семейные дела, не переживай. — Я заставил себя улыбнуться. — Вика, теперь нет необходимости за нами с отцом приглядывать, Прохор с Иваном с этой задачей прекрасно справятся, так что можешь спокойно ложиться спать.
— А вы точно себя нормально будете вести? — прищурилась она. — Видишь же, что твоего отца что-то не туда понесло… Хотя я его прекрасно понимаю, сама поначалу в Валькириях вешалась от всего этого кремлевского официоза.
