— Ага, как скажешь. Чего надо?
— Что за вопли у тебя там на фоне?
— Ща сдохнет, не переживай.
Что-то в ангаре пшикнуло, послышался грохот. Из дверей повалил густой белесый дым. Кирия если что и увидела, то высказываться не стала.
— Что с показателями жизнедеятельности? И что за скачок в пространстве?
— Телепортироваться наконец научился. Просто промахнулся в стену мимо борделя. Надо еще поработать над посадкой.
— Хватит, Восьмой, — повысила голос Кира. — У руководства к тебе масса вопросов. С нами связался инквизитор Теннеси. Ты перебил целую семью отбитых восьмерок в его районе.
— Да не я это был, — устало вздохнул, кривясь от боли. — Сколько можно всем повторять? Ты вообще видела отчет? Явно кибер поработал.
— А ты тогда там что делал?
— Мимо проходил, устал, зашел полежать.
— Восьмой, — вздохнула женщина. — От тебя неприятностей больше чем пользы.
— Будь это так, я бы уже был мертв. Хватит меня на слабо брать.
— Жду тебя в центре. Лично переговорим. Не по коммутатору.
— Че, прям ща?
— Прям ща, — передразнила меня Кирия. — Отрывай свою задницу и тащи ее в департамент. Конец связи.
Экран погас, снова превратившись в твердую прозрачную пленку. Я сложил устройство и убрал его обратно. Очень хочется выпить. И поспать. И пожрать бы чего, а то после этой терапии весь завтрак выблевал.
Но если Кира тащит меня в центр, значит дело серьезное. Последний раз такое было… Да никогда такого не было. Если мне, конечно, не изменяет память. А она может.
Ладно, в поезде покемарю немного. Может даже успею прикупить чего по пути. Для души так сказать. Благо, идти было не далеко.
Альтаир представлял собой полностью круглый город, если смотреть сверху, как на карту. Огромная внешняя стена защищала жителей от Ночных тварей, что правили пустошами. Есть еще внутренняя стена, ограждающая центр.
А все пространство между пустошами и центром разделено поперечными стенами на равные сектора с первого по восьмой. На севере расположены главные ворота, ведущие в город. Они же являются входом в первый сектор. И далее по часовой стрелке вплоть до нашего восьмого.
Чтобы попасть в центр, мне требовалось сесть на поезд, едущий из восьмого в первый. А оттуда уже можно попасть в центр. Вообще каждый сектор имеет ворота в соседние и прямой проход в центральный сектор. Но в восьмом замуровали все входы-выходы, оставив лишь ворота в первый сектор.
Но это скорее не выход, а вход. Попасть в эту клоаку можно за любой проступок. А вот выбраться отсюда практически невозможно.
Сам восьмой сектор разделен на девять районов. Как на старом кнопочном телефоне, если смотреть сверху. С первого по третий сверху примыкают к внешней стене. С четвертого по шестой по середине. И с седьмого по девятый примыкают к внутренней стене, огораживающей центр.
Я сейчас двигался из девятого в шестой. Именно из шестого района можно попасть в первый сектор.
После войны на истребление не осталось ни стран, ни правительств. Люди сколотились в кучки, построили стены и образовали независимые города-государства с абсолютной властью в лице мэрии.
И новому правительству и без того хватало забот, помимо придумывания нормальных названий. Ладно, что сам город обозвали хоть как-то. Могли назвать просто четвертым от границы. Наверное это и сыграло свою роль.
Никто ведь не захочет править городом под номером четыре. Ни туда, ни сюда. Поэтому Альтаир. Красиво и обнадеживающе. А внутри нет ничего красивого. Тут бал правит скупая нумерация. Ни чувств, ни эмоций.
Что касается нашего сектора, то тут даже людей нет. Просто энное количество восьмерок. Приток свежих свести со статистикой выбывших. Чтобы итоговое значение никогда не менялось и было кому чистить стоки, да сжигать мусор. Главное, не забывать вовремя подвозить новые мешки для мусора. Так и живем.
Но я не жалуюсь. Я привык. В конце концов, меня никто не заставлял лезть в это болото из ржавчины и проводов. Я сам сюда сунулся по собственной воле. Может поэтому со мной и происходит то, что происходит.
Стена, отделяющая помойную вонь восьмого сектора от цивилизованных единиц, охранялась внутренними войсками Альтаира. Если наши прогнившие граждане и варились тут в собственном соку, то подальше от стен.
Восьмеркам было запрещено приближаться к любой из стен внутри сектора. Все стены, это опора, надежность и защита. И граница этой надежности располагается в километре от фундамента. Это расстояние очень легко обозначить. Достаточно внимательно смотреть себе под ноги, когда приближаешься к стене.
И как только увидишь пятна въевшейся крови, значит ты на месте. Дальше идти нельзя, а то меткие автоматические турели на вышках обновят краску на земле. Но уже твоей кровью. Впрочем, мне туда и не надо.
Здание вокзала находилось гораздо ближе и хорошо охранялось все той же внутренней армией Альтаира. Шестой район считался одновременно самым суматошным и самым безопасным в восьмом секторе.
Первое, потому что сюда каждый день привозили партию свежего мяса, которое ни черта не понимало, куда попало. В основном из числа неблагонадежных граждан и беженцев из-за стены. А безопасность обеспечивало наличие все той же армии, да полицейский департамент.
Хотя наши копы вряд ли кого-то могли защитить. Они даже сами себя защитить не способны. Потому и трутся у самого выхода из сектора под присмотром военных. А уже этим ребятам палец в рот не клади. Никто не должен покинуть сектор без особого распоряжения правительства.
И мэрия Альтаира тщательно следит за соблюдением этого незамысловатого правила. Тут они молодцы.
— Когда отправляется следующий поезд? — спросил я одного из солдат, что стояли по ту сторону сетчатого забора.
— А тебе какое дело, восьмерка? — спросил тот. Впрочем, без тени презрения.
— Погулять захотелось, — ответил я, активируя инквизиторскую инсигнию. — По магазинам думал прошвырнуться, прибарахлиться.
Рожа солдата слегка скривилась, но ничего не сказал. Только ответил, мол, приходи через час. Ну и ладно.
Ну не любим мы друг друга. Копов не любят, считая их продажным дерьмом. Внутренние войска не ценят, называя их тепличными слабаками. Стену ненавидят, потому что у них вся работа наверху, там где воздух свежий. Сиди, да стреляй Ночных тварей, как в тире.
И все поголовно при этом ненавидят инквизиторов. Потому что для них не существует ни правил, ни законов. Мы подчиняемся непосредственно высшему инквизитору Кирии, а та отвечает лично перед мэром. А на всех остальных нам срать.
Хотя лично у меня нет претензий ни к стене, ни к внутренним войскам. Каждая из сторон просто делает свою работу. И раз мы все еще живы, значит делает ее хорошо. А вот копы, да. Они реально продажное дерьмо.
Поэтому я не церемонясь пнул дверь, ведущую в холл Департамента Полиции Восьмого Сектора. Не вижу смысла тут расшаркиваться. Настроение и так паршивое, так еще и голова начала болеть. Хотелось вернуться в тот ангар и снова всех пристрелить.
Внутри было людно. Ребята в форме, сидя за бронированными стеклами своих коробок, общались с бесноватой толпой свежих восьмерок. Пестрая толпа людей кричала, орала, требовала, плакала, умоляла, но все это без толку.
Новенькие. Утренняя партия будущих восьмерок. Они еще не поняли куда попали и что их ждет. Примерно половина не протянет здесь и недели. Еще четверть помрет в течение первого месяца. Либо сами на себя руки наложат, либо сектор их сожрет.
— Освальд, дружище, — окликнул я лейтенанта, зайдя в большой открытый кабинет, где работал офицерский состав. — Отвлеку тебя на минутку?
— Я занят, Восьмой, — крикнул тот через весь зал. — Приходи потом. А лучше никогда.
— Еще успеешь облизать все яйца шефов. Подходи, посидим, поболтаем.
Я видел, как начало краснеть лицо лейтенанта. Сколько времени знаю мужика, а он до сих пор так легко выходит из себя. Не перестаю радоваться.
— Твоя рожа, прямо бальзам на душу, Освальд.
