— В лазарет! — категорично скомандовал комдив. — Сергей Корнеевич, прикажите подготовить приказ о награждении и оформить документы. И немедля доведите до личного состава подвиг красноармейца Куприна, нам не помешает подстегнуть боевой дух бойцов.
И потерял Ваню из вида, опять вернувшись к столу.
По лицу майора госбезопасности было видно, что он чем-то недоволен, но протестовать перевязанный не стал и приказал сопровождению Ивана:
— За мной…
Они отошли немного в сторону, где майор разрешил посадить Ваню на пенек, сам отошел ненадолго, а после того как вернулся, тоже присел и принялся тщательно изучать его красноармейскую книжку.
Через несколько минут гебешник поднял взгляд и заглянул Ивану в глаза.
— Значит речь отшибло, говоришь?..
Ваня машинально кивнул. Честно говоря, ему уже стало полностью безразлично, что с ним дальше случится. События последних дней вымотали Ивана до такой степени, что не пугал даже расстрел.
Сопровождающий было принялся опять что-то объяснять, но гебешник нахмурился и тот немедленно заткнулся.
Сзади послышались шаги, как выяснилось, это привели военфельдшера Курицыну и еще какого-то красноармейца, длинного и худого, с густо усыпанным веснушками лицом. А еще зачем-то приперся тот самый мужик с санитарной сумкой, которого Иван машинально двинул. Этот притащил с собой снаряжение и оружие Ивана.
Но к Ване их не подвели, поставили в сторонке.
Майор пальцем поманил к себе веснушчатого и с доброй улыбкой, ласково поинтересовался у него:
— Вы знаете этого бойца, красноармеец Сидоров?
— Конечно, товарищ майор госбезопасности! — с готовностью отрапортовал боец. — Это же Ванька Куприн, мы с ним в одном дворе росли, вместе добровольцами пошли. И вместе попали в шестьсот одиннадцатый саперный батальон. А потом Иван ушел со сводной группой прикрывать отход. Но из них никто не вернулся.
— Что с капитаном госбезопасности Семаком? — вдруг резко поинтересовался майор у Ивана. — Выжил, попал в плен, убит?
Ваня сообразил, что речь идет как раз о Жан Жаныче и как мог, объяснил жестами, что капитан погиб.
По лицу майора пробежала злая гримасса.
— Эх, Иван Иваныч… — тихо, словно сам себе, прошептал он, но сразу вытащил из кармана карандаш, открыл блокнот и сунул их Ване. — Пиши, как и где это случилось.
Ваня взял карандаш, но тут же сломал грифель, потому что руки начали трястись как у эпилептика.
Майор покачал головой и принялся опять за допрос веснушчатого, а когда закончил с ним, позвал военфельдшера Курицыну.
Маша спокойно и подробно рассказала все события последних суток, а потом сама наехала на майора, да с таким напором и злостью, что тот даже оторопел.
— Вы бы видели, товарищ майор госбезопасности, как он воевал с немцами!!! — шипела она. — И меня спас! Мне не верите, спросите у своих бойцов. Как крикнет, беги военфельдшер Курицына, беги, а сам из пушки как даст по немцам.
Ваня подумал, что гебешник сейчас прикажет расстрелять Машку, но тот лишь улыбнулся.
— Прям так и сказал, товарищ военфельдшер?
Маша смутилась, но только на мгновение.
— Примерно так, товарищ майор госбезопасности! И еще своими словами добавил. Матерными. Герой он! Не верите, тогда и меня арестовывайте.
— Тихо, тихо, военфельдшер… — майор поднял руку в успокаивающем жесте. — Не стоит волноваться. Никто никого не арестовывает, и никто не подвергает ваши слова сомнению.
— А вот что мы с него сняли, — мужик с санитарной сумкой тряхнул портупеей Ивана, его автоматом и ранцем. — Он мстительно зыркнул на Ваню и добавил. — Немецкие, в ранце полно еды, тоже немецкой. И меня ударил, как очнулся! Он фашистский диверсант, наверное. Точно говорю, товарищ майор госбезопасности.
— Это трофейное! Он с немцев снял, которых убил! — запальчиво выкрикнула Маша. — И меня кормил! Сам не ел, а меня заставлял кушать.
Майор строго посмотрел на Ивана.
«Теперь точно расстреляют, — печально подумал Ваня. — И красивую медальку заберут назад…»
— Диверсант, говоришь? — недобрым тоном протянул Черный, но тут же улыбнулся и скомандовал:
— Воюй дальше, красноармеец Куприн. Куда бы тебя… — он задумался и решительно бросил. — Отправляйся в санбат. Как раз подлечишься. Военфельдшер Курицына, вы тоже в распоряжение военврача второго ранга Елистратовой. Назаров, проводи. Но мы с тобой еще поговорим, Куприн, очень скоро поговорим. И ранец свой не забудь, раненым продукты пригодятся…
Глава 5
Тот самый пожилой усач проводил Ивана и военфельдшера в санбат. Ваня по пути ломал себе голову над тем, что такое санбат, но так и не догадался — решив, что это какое-то военное название больницы.
Он ожидал увидеть нечто похожее на тот маленький полевой госпиталь, в котором он нашел Машу, но действительность оказалась совершенно не такая, как он представлял. Да, здесь тоже стояло несколько палаток с красными крестами и без них, но от масштабов санбата, у Вани чуть не отпала челюсть. На непонятно откуда взявшейся узенькой железной дороге стояли платформы, полностью заполненные ранеными, раненые лежали вповалку просто на земле между деревьев, их были десятки, сотни, если не тысячи.
Несмотря на легкий свежий ветерок, в воздухе стоял густой смрад гниения и застоявшейся мочи, а над санбатом тянулся жуткий гул, сотканный из плача и стонов.
— Сестричка-а-а, мочи нет терпеть…
— Ааа-а-а-аа…
— Зубами грызть буду…
— Где мои ноги-и-и-и, твари…
— Сестричка-а-аа…
— Водички-и-ии…
— Морфию дайте, суки, морфию!!!
— Помогите-е-ее…
— Я приказываю, верните мой пистолет! А прика-а-азываю…
— Мамочка, мама…
Ивану снова опять захотелось сбежать, куда глаза глядят, голова начала раскалываться от этого жуткого гула, в глазах все завертелось, а желудок снова скрутили мучительные спазмы.
— Я тебя позже найду, Ваньша… — друг детства прадеда, торопливо хлопнул по плечу Ивана, резко развернулся и припустил по тропинке.
— Ваня, Ваня!.. Тебе плохо? — Маша затрясла его за рукав. — Дыши, дыши глубже! Я сейчас нашатыря…
Ваня грубо вырвал руку и жестом объяснил, что справится.
Сопровождающий покрутил головой и уверенно указал путь рукой.
— Идите за мной. Вроде там товарищ военврач должна быть…
Неожиданно, в ногу Вани кто-то вцепился.
— Братишка, табачку не найдется? Хоть пару крошечек… — бледный как смерть, молодой белобрысый парнишка, с коротенькими, замотанными рыжими, грязными бинтами коротенькими культяпками вместо ног, протянул дрожащую руку к Ивану. — Ну дай, что тебе стоит, да-а-ай…
Иван растерянно оглянулся и увидел, что на него с надеждой смотрят десятки жаждущих, злых глаз. Он быстро скинул с себя ранец, открыл его и недоуменно уставился внутрь. Недоуменно, потому что бо̀льшая половина трофейных продуктов исчезла, а сигарет осталась всего одна пачка.
Санинструктор Салманов заметив, что Ваня полез в ранец, быстро отвернулся. Иван сразу понял, зачем он отставал, перед тем как отдать снаряжение. Да и санитарная сумка санинструктора после этого стала гораздо толще.
«Крыса…» — подумал Иван и едва сдержал желание еще раз зарядить санинструктору в челюсть. Но пообещал себе обязательно наказать вора. Несмотря на свое вполне либеральное мировоззрение, в отношении краж у своих, Ваня придерживался простых пацанских понятий.
Ругнувшись про себя, Иван разорвал пачку пальцами, не вынимая ее из ранца и пошел между ранеными, вкладывая им в руки по сигарете. А последнюю отдал сопровождающему, пожилому усачу Назарову.
Сам Иван не курил и не собирался начинать, но сигареты отдавал не из-за бесполезности для себя, а потому что, каким-то совершенно непонятным образом, чувствовал себя должным этим изувеченным людям.
Салманов все это время насмешливо кривил губы, но Иван почти не обращал на него внимания.
Назаров привел подопечных к большой палатке, с поднятым пологом, откуда доносился строгий, холодный женский голос.
